Элис не хотела, чтобы Седрик вернулся. Она не желала ему смерти, но если бы в ее силах было отправить друга обратно в Удачный, Элис сделала бы это не задумываясь.
Двадцать шестой день месяца Молитв, шестой год Вольного союза торговцев
От Эрека, смотрителя голубятни в Удачном, – Детози, смотрительнице голубятни в Трехоге
Послание от Эрека, смотрителя голубятни в Удачном, Детози, смотрительнице голубятни в Трехоге. В запечатанном футляре дорожные бумаги для подмастерья Рейала, возвращающегося домой к семье для соблюдения надлежащего траура, за счет смотрителей голубятен. Попутно его попечению вверен груз из двадцати пяти быстрых голубей и шести королевских. С нашими искренними соболезнованиями и наилучшими пожеланиями.
Глава 12Медальон
– Я съела человека! Я съела охотника! – торжествовала Релпда.
Она протрубила новость всем им, выпалила раньше, чем успела подойти, а затем уже выбралась с мелководья на топкий берег, чтобы приветствовать собратьев.
– Он угрожал моему хранителю! Мы сражались с ним и съели его!
Но следующие ее слова поразили и без того ошеломленных драконов еще сильнее.
– Мой хранитель доказал, что достоин. Он выпил моей крови, чтобы говорить со мной, и теперь он мой. Я сделаю его Старшим, первым из нового поколения.
– Мы этого не обсуждали! – возразил Меркор.
– Ты дала ему свою кровь?
– Как ты сделаешь его Старшим?
– О чем она вообще говорит?
– Тихо! – оглушительно проревел Ранкулос и, когда остальные драконы ошеломленно примолкли, развернулся к маленькой медной самке. – Что-что ты сделала? – переспросил он. – Ты, у кого ума не хватит и на полдракона, дала кровь человеку? Начала преображать его? Плохо уже то, что столь многие начали изменяться от одного лишь соседства с нами. Или ты не помнишь, что было решено много лет назад? Ты что, забыла о Богомерзких? Или хочешь наплодить новых?
– О чем ты говоришь? – не выдержала Синтара. – Хватит сыпать загадками! Нам угрожает какая-то опасность? Что она наделала?
– Прежде всего она съела охотника. Охотника, который должен был добывать для нас пищу! – гневно выпалил Ранкулос.
Плевок фыркнул:
– Сам теперь себя кормлю. Не нужны охотники и хранители.
– Уже несколько дней люди не приносят нам еды, – тихо заметила Верас.
– Так и нужды нет. У нас полно дохлой рыбы, – возразил Сестикан.
Когда долгий день начал клониться к вечеру, драконы вернулись к баркасу. Река продолжала мелеть. Вода спадала, обнажая облепленные грязью кусты и травяные кочки. Синтара предвкушала, что хотя бы этой ночью ей удастся поспать на относительно сухом берегу. А завтра они продолжат путь вверх по реке. Жизнь как будто входила в прежнее русло, пока не явилась Релпда.
– Кто-то один должен поговорить с ней, но только не все разом, или мы ничего от нее не добьемся.
Синтара отошла от других драконов и приблизилась к Медной. Внимательно ее рассмотрела. Релпда изменилась. Она двигалась гораздо увереннее, а говорила более внятно. С ней что-то произошло. Синтара сосредоточилась на медной драконице.
– Релпда… Зачем ты съела охотника? Он был уже мертв? – спросила она.
Та обдумала вопрос, пока поднималась к остальным по илистому берегу.
– Нет. Но он хотел убить меня. И тогда мой хранитель на него напал. А потом, когда я увидела, что мой хранитель пытается его убить, я решила его съесть. Отличная вышла добыча, – заключила Медная и огляделась по сторонам. – Здесь была рыба?
– Уже закончилась. Завтра мы отправимся дальше.
Синтара отметила, что остальные драконы притихли и слушают их.
– Что значит «твой хранитель выпил крови»? – попыталась она вернуть Медную к прежней теме разговора. – И кого ты называешь своим хранителем?
Релпда склонила голову, чтобы потереться носом о переднюю лапу. От этого ее морда лишь еще больше испачкалась, а не очистилась.
– Седрик, – объяснила она. – Седрик теперь мой хранитель. Он пришел ко мне, взял у меня кровь и выпил, чтобы стать ближе ко мне. Теперь мы мыслим вместе. И все стало для меня гораздо яснее. Я сделаю его своим Старшим. У меня есть на это право.
– Ты сделаешь Старшего? – растерялся Сестикан.
– Я пытаюсь добиться от нее объяснений! Тише, вы! – зашипела Синтара.
– Мы не можем изменять людей, если не хотим, чтобы они изменили нас, – устало проговорил Меркор, пропустив ее требование мимо ушей.
От его слов Синтара застыла. Здесь кроется что-то, о чем необходимо вспомнить.
– Не можем или не должны? – уточнил Сестикан.
– Я не понимаю! – взъярилась Фенте и хлестнула хвостом.
– Тогда молчи и слушай! – ощерилась Синтара на маленькую самку. В голосе ее звучала угроза, которую мог бы подкрепить ядовитый выдох.
Фенте отпрянула в сторону, затем развернулась и зашипела в ответ.
– Прекратите! – взревел Ранкулос. – Обе!
Меркор окинул их печальным взглядом. Его глаза, черные на черном, медленно вращались.
– Столь многое утрачено. И хотя мы становимся сильнее и приближаемся к тому, чтобы стать настоящими драконами, я каждый день ужасаюсь пробелам в наших воспоминаниях. Знаю, мне не следует предполагать, будто вы помните то же, что и я, но постоянно совершаю эту ошибку. Судя по всему, Фенте, Релпда помнит то, что многие позабыли. Старших создают драконы, преднамеренно. Иногда, как это происходит с нашими хранителями, люди претерпевают изменения просто потому, что тесно общаются с нами. В те времена, когда у Старших и драконов были общие города и судьбы, Старших создавали расположенные к ним драконы – как человеческий садовник мог бы подрезать крону дерева. Сознательно и осторожно, тщательно выбирая основу, дракон создавал Старшего. За те годы, что наши народы были разлучены, многие жители Дождевых чащоб приобрели некоторые внешние черты Старших, но не из полезных.
– Как? – спросила Синтара. – Почему они менялись без драконов?
– Поделом им, – тихо проговорил Ранкулос. – Те, кто убивал драконов в коконах, те, кто присваивал и резал то, что должно было стать драконами, те, кто крал и продавал сокровища и магию Старших, – именно они сильнее прочих пострадали от изменений. И это справедливо. Они брали то, что им не принадлежало. Они вмешивались в дела драконов. И стали перерождаться, как и их потомки. Они заплатили короткими жизнями и мертворожденными детьми. По заслугам.
– Ты лишь строишь предположения, – предостерег его Меркор.
– Но не без оснований. Это не просто совпадение. В глубине души люди все понимают. Посмотрите, кого они выбрали нам в хранители. Только тех, кто уже настолько изменен, что с трудом может жить среди других людей. У них есть когти и чешуя, они с трудом производят потомство, а живут совсем мало. Вот что ждет людей, лезущих в магию, не отданную им по доброй воле. Они использовали память драконов, нашу кровь и кости и переродились. Но без драконов, способных направить их изменения, превратились в чудовищ.
– А Богомерзкие, – спросил Меркор зычным, раскатистым голосом, – как насчет них? Они тоже были заслуженной карой?
– Возможно, – небрежно ответил Ранкулос. – Ты сам это сказал. Драконы не могут изменять людей, не рискуя при этом измениться. Кое-кто предполагал, что драконы, которые слишком тесно общаются со Старшими и с людьми, вредят себе и своим потомкам. И вот яйцо трескается, а там вовсе не то, что должно быть…
– Обязательно говорить вслух о непотребствах? Или мы все утратили понятие о пристойности?
Их слова пробудили в Синтаре долго спавшие воспоминания. Некогда одна из ее прабабок избрала человека и превратила его в Старшего. Внешние изменения составляют в таком деле меньше половины. Правильно преображенный Старший обретает жизнь, пусть и несравнимую с жизнью дракона, но достаточно долгую, чтобы накопить хотя бы немного мудрости и опыта. Завести себе Старшего забавно и в чем-то удобно. Приятно, когда тебе льстят и «увековечивают» в картинах и стихах. Старшие становятся товарищами драконов в том, в чем не могут другие драконы. Со Старшими не нужно бороться за главенство – только принимать их восхищение, наслаждаться заботой и, пожалуй, упражняться в искусстве беседы.
Но любое удовольствие таит в себе опасность, и некоторые драконы проводили со Старшими слишком много времени и, в свою очередь, изменялись под их влиянием. Об этом не говорили попусту. Ни один дракон не желал обвинять других в подобной непристойности, но и отрицать это было невозможно. Драконы, проводившие в компании людей слишком много времени, менялись. Перемены были не столь очевидны, как у людей, слишком тесно общавшихся с драконами, но все же несомненны. А в следующем поколении, когда проклюнулась кладка, как предполагалось, двух подобных драконов, потомство оказалось не змеями, а Богомерзкими.
В этом драконы никак не могли признаться посторонним. Эту тему они даже не обсуждали между собой. Синтара отвернулась от собратьев, оскорбленная неприличным предметом разговора.
– По-моему, Релпда, ты поступила глупо, – не обращая внимания на ее негодование, продолжил сурово выговаривать Меркор. – Я не уверен, что ты способна помочь человеку преобразиться в Старшего. Если ты будешь неосторожна, неумела или даже рассеянна, последствия для человека окажутся самыми плачевными, а может, и роковыми. А ведь этот человек еще даже не встал на путь перемен. Что взбрело тебе в голову, чтобы ты решила оказать подобную честь именно ему?
– Он даже не услышал, как мы разговариваем, когда впервые нас увидел, – вмешалась Синтара. – Он счел нас животными вроде коров. Он был крайне наглым и предельно невежественным! Не могу представить себе человека, менее заслуживающего этой чести!
Релпда предостерегающе хлестнула хвостом:
– Я так решила. Я в своем праве. Он пришел ко мне за единением. Почувствовав, как его разум тянется к моему, я приняла его. И теперь он избран мной. Вот и все, что вам следует знать. Что-то не припомню, чтобы решение создать Старшего когда-либо принималось сообща. Так что и теперь спорить не о чем.