– И Элис, – подтвердил Лефтрин.
Двадцать девятый день месяца Молитв, шестой год Вольного союза торговцев
От Эрека, смотрителя голубятни в Удачном, – Детози, смотрительнице голубятни в Трехоге
В футляре, запечатанном личной печатью на воске, послание Джессу Торкефу от друга, которое требуется оставить у Дроста, хозяина таверны «Жаба и весло», до востребования.
Детози, пожалуйста, пришли мне голубя с подтверждением, что Рейал благополучно добрался до дому. Если ты не против, давай испытаем одного из быстрых голубей, которых он привез с собой. Особенно интересно выйдет, если ты отправишь второе письмо обычной птицей, выпустив их на рассвете одного дня. Хотелось бы выяснить, увенчались ли зримым успехом наши попытки вывести быструю породу. Что касается королевских голубей, они, будучи крупными и красивыми, не годятся для доставки писем. Они слишком тяжелы, чтобы летать быстро, и многие из них не спешат вернуться в родное гнездо. Боюсь, они сами себя обрекли на участь мясных птиц.
Глава 13Выбор
Казалось странным снова двигаться вверх по реке, как если бы ничего не случилось. Тимара стояла на палубе «Смоляного», позабыв об инструментах в руках, и смотрела на густо заросшие лесом берега, медленно проплывающие мимо. Когда она сама сидела на веслах, ей не удавалось толком взглянуть на берег и заметить, как с течением дня меняется пейзаж. Она скучала по своей лодке, но в то же время едва ли не радовалась ее пропаже. Иначе ей пришлось бы грести в паре с кем-нибудь другим, не с Рапскалем, а об этом больно было даже думать.
У отряда осталось всего пять лодок, считая лодку Карсона, и только в трех из них уцелело все снаряжение. К облегчению Тимары, на «Смоляном» нашлись запасные весла. Но все равно хранителям теперь приходилось грести посменно. А не в свой черед они оставались на борту баркаса и исполняли приказы капитана.
Теперь у них недоставало всего: ножей, луков и стрел, острог и рыболовных снастей, не говоря уже об одеялах, запасной одежде и некоторых личных вещах, какие каждый хранитель захватил с собой из дому. Грефт то и дело поздравлял себя с тем, как хорошо закрепил снаряжение. Тимаре даже хотелось его стукнуть. Лишь по чистой случайности его лодка пристала к тому же затору, куда выбросило удачнинского секретаря. Иначе Грефт оказался бы таким же неимущим, как и остальные. Но теперь он охотился вместе с Карсоном. Две их лодки отбывали на заре, Дэвви помогал Карсону, а Нортель составлял компанию Грефту. Тимару это скорее радовало; после того случая на дереве Нортель явился к ней с синяками на лице, пробормотал извинения за то, что «обращался с ней как с товаром», и ушел. Девушка не знала, собственные ли это его слова или Татса и не надеялся ли Татс чего-то добиться, принудив Нортеля извиниться.
Вот и еще одна больная тема. Тимара не хотела думать о гибели Рапскаля и зря тратить время, размышляя о нелепых замыслах Грефта касательно их будущей жизни.
– Так ты никогда не закончишь.
Голос Татса вырвал ее из задумчивости. Тимара оценила жалкие плоды своих усилий по превращению какой-то доски в весло. Она мало что знала о работе по дереву, но даже сама видела, что ее поделка никуда не годится.
– Все равно это всего лишь способ занять время, – пожаловалась она. – Если мне и удастся сделать что-то пригодное для гребли, река разъест дерево за считаные дни. Даже настоящие весла уже начали размякать и обтрепываться по краям, а их специально обработали против едкой воды.
– Пусть так, – признал Татс. – Но когда придут в негодность те, которыми мы гребем сейчас, останутся только наши поделки. Так что стоит запастись хотя бы ими.
Его попытка выглядела немногим лучше, только продвинулась чуть дальше.
– Любое весло будет лучше, чем никакого, – утешил себя Татс, глядя на свою работу. – Ты не подержишь эту штуку, пока я пробую пройтись скобелем?
– Конечно.
Тимара охотно отложила инструменты. Ее руки устали и ныли. Она придержала наполовину готовое весло, а Татс взялся за скобель. Он обращался с инструментом неловко, но все-таки сумел снять с рукояти весла короткую стружку, прежде чем лезвие наткнулось на сучок.
– Мне жаль, что в тот день все так вышло, – извинился Татс вполголоса.
Со времени того случая они еще не говорили о нем. Татс ни разу не пытался обнять Тимару или поцеловать – вероятно, подозревал, какой прием встретит. Его лицу досталось меньше, чем физиономии Нортеля, только под глазом до сих пор переливался синяк.
– Знаю, – коротко ответила Тимара.
– Я сказал Нортелю, что ему следует извиниться перед тобой.
– Это я тоже поняла. Видимо, это значит, что ты победил.
– Конечно! – вскинулся Татс, похоже слегка оскорбленный ее сомнением.
И шагнул прямо в расставленный ею капкан.
– Но, Татс, победил ты только Нортеля. Меня ты не завоевал.
– Это я понимаю.
Начал он с извинений, но уже потихоньку закипал.
– Отлично! – бросила Тимара коротко.
Она снова взялась за стамеску и как раз пыталась решить, куда ее приставить, чтобы отколоть еще кусочек древесины, когда Татс многозначительно кашлянул:
– Кхм… Знаю, ты на меня злишься. Но может, ты еще немного подержишь весло, пока я пытаюсь его обтесать?
На самом деле он спрашивал вовсе не об этом. Тимара подняла конец весла и крепко стиснула.
– Мы по-прежнему друзья, – заверила она. – Даже когда я на тебя злюсь. Но я тебе не принадлежу.
– Прекрасно.
Татс старательно приставил скобель и повел им вниз по рукояти весла. Тимара смотрела, как его загорелые руки сжимают ручки инструмента, как бугрятся мышцы на предплечьях. На этот раз снятая стружка получилась длиннее.
– Давай повернем вот так, – предложил Татс, повернул весло ребром и, приставив к нему скобель, спросил: – Что же мне сделать, чтобы завоевать тебя, Тимара?
Такого вопроса она никак не ожидала.
– Потому что я готов, – добавил он, пока она размышляла. – Сама знаешь.
– Как ты можешь хотеть что-то сделать, если понятия не имеешь, чего я могу потребовать? – удивилась Тимара.
– Но я же знаю тебя. Возможно, даже лучше, чем ты полагаешь. Послушай, с тех пор как мы отчалили из Трехога, я несколько раз делал глупости. Согласен. Но…
– Татс, погоди. Только не думай, что я дам тебе список заданий, которые ты должен выполнить. Не дам, потому что сама не представляю, что в него должно входить. В последнее время нам многое довелось вынести. Ты просишь меня принять важное решение. Я вовсе не шучу с тобой, когда говорю, что еще к этому не готова. Я не жду от тебя, что ты что-то сделаешь, или что-то мне дашь, или даже сам станешь чем-то. Я жду от себя. И ты никак не можешь на это повлиять. А Грефт тем более.
– Я не такой, как Грефт! – возмутился он, тут же оскорбившись.
– А я не такая, как Джерд, – ответила она.
Мгновение они пристально глядели друг на друга. Тимара сощурилась и выпятила подбородок. Татс дважды пытался что-то сказать, но всякий раз обрывал себя.
– Давай просто доделаем весло, ладно? – наконец предложил он.
– Отличная мысль, – отозвалась Тимара.
Когда Седрик выбрался из каюты, уже вечерело. Он провел целый день в одиночестве и темноте, поскольку последняя свеча догорела, а просить у кого-нибудь новую ему не хотелось. Все это время он сидел голодным. Он почти надеялся, что в дверь постучится Дэвви с подносом еды, но этого так и не произошло. Тогда он вспомнил, что Карсон обещал держать мальчика подальше от Седрика. Тем лучше.
«А еще лучше будет, если и остальные последуют его примеру», – подумал он.
А потом сразу понял, как жалко это звучит, и проникся к себе презрением.
Голодный, мучимый жаждой и тоской, он вышел на палубу, когда солнце уже клонилось к закату. Баркас, как выяснилось, уже стоял, уткнувшись носом в устье ручья, одного из бесчисленных притоков, питающих реку Дождевых чащоб. Иногда вода в них бывала чистой, почти не едкой. Похоже, этот ручей был именно из таких, поскольку большинство хранителей и матросов сошли на берег. Когда Седрик задержался у борта посмотреть, ребята как раз плескались в воде. Ручей был неглубоким, но широким, вода стремительно бежала по песчаному руслу. Драконьи хранители, сняв рубахи, брызгались друг в дружку с хохотом и криками. Последние лучи почти осеннего солнца играли на их чешуйчатых спинах. Зеленые, синие и алые искры пробегали по ним, и на какой-то миг Седрику показалось, что мальчишки стали даже красивее.
За спинами ребят он заметил Беллин. Она стояла над ручьем на коленях, а Скелли лила воду на ее намыленную голову. Отлично. По крайней мере, теперь у них вдоволь чистой воды, чтобы пополнить запасы.
Драконам тоже нравилась эта вода. Судя по их сверкающим шкурам, хранители устроили им хорошую баню. Релпда держалась вместе с остальными и блестела, как новенькая медная монета. Седрик виновато задумался о том, кто же ее почистил. Ему следует лучше заботиться о драконице. Но он не умеет. Он и о себе-то не в состоянии позаботиться, куда ему ухаживать за кем-то еще…
Полоска пляжа в устье ручья была не особенно велика, но места хватало, чтобы драконы смогли удобно устроиться на ночь, а хранители – развести костер. Пламя еще толком не разгорелось, но на глазах у Седрика двое парней притащили и бросили туда ветвистый ствол какого-то хвойного дерева. На какой-то миг ему показалось, что они задушили огонек, но затем повалил черный дым, и языки костра взметнулись вверх. Сладкий запах горящей смолы растекался в вечернем воздухе. Волна повалила множество деревьев, раскидав их по берегам реки. Значит, на ночь разведут большой костер и хранители лягут спать на берегу.
Седрик принюхался и понял, что к запаху дыма примешивается аромат жареной рыбы. У него подвело живот, в желудке заурчало. Он вдруг вспомнил, что чудовищно проголодался и хочет пить. Интересно, где сейчас Элис и Лефтрин? Меньше всего он хотел столкнуться с кем-нибудь из них: с Элис – из-за того, что она знала о нем, а с Лефтрином – из-за того, что он сам знал о капитане. Седрика беспокоило, что он так до сих пор и не пересказал это Элис. Ему совершенно не хотелось разговаривать с ней, а тем более разбивать ее мечты. Но он не может предать ее еще раз. Не может стоять и молча смотреть, как ее обманывают.