цом. Расстройства капитану прибавляло подозрение, что корабль потешается над тщетными усилиями людей.
Лефтрин разрешил багорщикам перерыв, когда к нему вместе подошли Сварг и Хеннесси.
– Кэп, нам кажется, это может иметь отношение к новому… хм… устройству корпуса, – предположил Сварг.
– И если это так, – прибавил Хеннесси, – то, может, нам лучше сначала выяснить, что беспокоит Смоляного, прежде чем настаивать на своем.
– Лодки хранителей возвращаются, охотники тоже! – закричал кто-то, пока капитан еще размышлял над ответом. – И драконы идут обратно.
Лефтрин глянул на небо, затем на приближающиеся лодки и драконов. Наверное, они все же заметили, что баркас не следует за ними. И теперь возвращаются. Потерян целый день пути, а припасы-то на исходе. Нерадостно. Капитан окинул взглядом команду. Наверное, дня тяжелее им не выдавалось с самой переделки корабля. Все были измотаны и встревожены. Хранители явно тоже устали. Лефтрин сдался:
– Суши багры. Даже если бы мы к вечеру снялись с мели, нам все равно осталось бы только искать место для ночлега. Значит, останемся здесь. Хранители могут сойти на берег, собрать дров, развести костер. Давайте передохнем, а завтра утром я на свежую голову погляжу, что делать дальше.
Капитан развернулся и пошел прочь под их недоуменными взглядами. И от глубокого удовлетворения Смоляного, сумевшего настоять на своем, легче ему не стало.
– Можно мне с тобой? – поспешно окликнула Элис, заметив, как Тимара перелезает через борт.
Та остановилась, вздрогнув. За плечом у нее висел мешок, а заново заплетенные длинные черные косы были уложены в узел на затылке.
– Я уже навещала Синтару. Хочу, пока не стемнело, глянуть на второй приток.
– Я так и подумала. Возьми меня с собой, пожалуйста, – попросила Элис, выделив голосом последнее слово, – она уже поняла, что девушке эта идея не нравится.
– Если хочешь, – ответила Тимара скорее покорно, чем радушно.
Наверное, до сих пор тоскует по своему другу, решила Элис.
Она вслед за Тимарой подошла к борту и выбралась на топкий берег. Драконы устраивались ночевать на мысу между двух рек и быстро вытаптывали всю имевшуюся там растительность. Но все равно это было самое красивое место из всех, где они останавливались до сих пор. Одиночные белые деревья с тонкой, словно бумага, корой росли на почти сухой земле. Дальше раскинулся лес, в котором Элис чудилось нечто знакомое – не такой высокий и более прозрачный, чем чащобы вокруг.
Но шла она вслед за девушкой не к этим зарослям, а в сторону другой реки. Какое-то время она шагала молча, стараясь не отставать. Тимара двигалась стремительно, но Элис терпела молча. А когда они вышли к извилистой речке и пошли вдоль ее берега, Тимара замедлила шаг, нахмурив брови и разглядывая деревья, мох и траву.
– Здесь все совсем по-другому, – произнесла она наконец.
– Да, это больше похоже на лес, – согласилась Элис, но затем уточнила: – По крайней мере, для меня.
– И вода такая чистая…
На взгляд Элис, не слишком, но она тут же поняла, что имеет в виду Тимара.
– В ней нет белого. Она совсем не едкая – или, может, лишь слегка.
– Я никогда еще не видела такой реки. – Тимара подошла к самому краю мшистого берега и склонилась к воде. Немного помешкав, окунула пальцы в реку и капнула себе на язык. – И никогда не пробовала такой воды. Она живая.
Элис не стала смеяться.
– На мой взгляд, это как раз обычная речная вода. Хотя я и не видела такой с тех пор, как приехала в Дождевые чащобы. То есть мы, конечно, миновали несколько чистых притоков на пути сюда, но, как ты и сказала, ничего похожего на эту реку.
– Тсс…
Элис замерла, проследив за взглядом Тимары. На том берегу на водопой пришли олени. Впереди шел крупный самец с могучими рогами, следом пара сеголетков и несколько самок. Лишь один из них заметил людей. Вожак поднял морду, с которой все еще капала вода, и внимательно смотрел на них, пока остальные олени утоляли жажду.
– А при мне и лука нет, – вздохнула Тимара.
Крупные уши вожака дрогнули туда-сюда. Затем он издал горлом какой-то звук, похожий на фырканье, и его стадо тотчас вскинуло головы. На взгляд Элис, он не подал своим никаких знаков, но все олени поспешно скрылись под деревьями и в кустах. Большой самец удалился последним. В глубине души Элис обрадовалась, что у Тимары нет с собой оружия. Ей вовсе не хотелось видеть, как он умрет, а тем более помогать его разделывать.
– Если бы этот осел Грефт не заграбастал себе все охотничье снаряжение, была бы у нас сегодня свежая оленина, – проворчала Тимара.
– Может, охотники что-нибудь принесут.
– А может, и нет, – кисло отозвалась девушка.
Она пошла дальше, следуя изгибам речного берега, и Элис двинулась за ней.
– Почему ты захотела пойти со мной? – внезапно спросила Тимара, скорее озадаченно, чем враждебно.
– Посмотреть, что ты делаешь и как. Провести с тобой время.
– Со мной? – ошеломленно уставилась на нее девушка.
– Приятно иногда пообщаться с другой женщиной. Беллин хорошо ко мне относится, но ей не нужен никто, кроме Сварга. Когда мы остаемся с ней вдвоем, я понимаю, что ей приходится выкраивать для меня это время. Скелли вечно занята, и заботит ее только корабль. Сильве очень мила, но совсем еще дитя. А Джерд…
– А Джерд – просто злобная сучка, – подсказала Тимара, когда Элис замолчала, подыскивая вежливое определение.
– Точно, – согласилась Элис, виновато рассмеявшись. – Во всяком случае, теперь. До беременности она была слишком занята мальчиками, чтобы беседовать со мной. А теперь полностью сосредоточена на своем животе. Бедняжка. Вот уж незавидное положение.
– Может, стоило подумать об этом до того, как в него попадать, – заметила Тимара.
– Конечно стоило. Но что сделано, то сделано, а нам остается только ее жалеть.
– Почему? – уточнила Тимара и ненадолго умолкла, пока перебиралась через упавшее дерево и ждала Элис на той стороне. – Думаешь, она бы жалела тебя или меня, окажись мы на ее месте?
Элис обдумала вопрос.
– Скорее всего, нет. Но это не причина для нас поступать неправильно.
Даже ей самой эти слова показались несколько лицемерными. Она посмотрела на Тимару, чтобы увидеть, как та их воспримет. Но девушка стояла запрокинув голову и разглядывала верхушки деревьев.
– Ты не чувствуешь запаха?
До сих пор Элис ничего не чуяла, но теперь принюхалась.
– Может быть, – признала она осторожно. – Что-то сладкое, почти гниющее?
Тимара кивнула:
– Ничего, если я оставлю тебя здесь, а сама поднимусь на дерево? Мне кажется, там могут быть фруктовые лианы.
Элис взглянула на ствол и наконец осознала, что все это время Тимара оставалась на земле только ради нее.
– Конечно же залезай. Я подожду тебя внизу.
– Я скоро, – пообещала Тимара.
Она выбрала ближайшее дерево и вскарабкалась наверх, глубоко впиваясь в кору когтями. Элис осталась внизу, наблюдая за тем, как девушка поднимается туда, куда ей самой ни за что не залезть. Элис улыбалась, но сердце ее упало.
«О чем я только думала? – со вздохом спросила она себя, когда Тимара исчезла в кроне. – Что такая девушка захочет со мной дружить, станет вникать в мои беды? Даже будь мы ровесницами – все равно мы слишком разные».
Элис отошла на пару шагов от дерева, пытаясь увидеть мир глазами Тимары. Безнадежно.
«Я вижу оленей, а она – мясо. Я здесь, на земле, а она наверху, среди ветвей. Я жалею Джерд, а она считает, что та получила по заслугам».
Она огляделась по сторонам. Лес здесь был совсем другим, в чем-то даже привлекательным. Вскоре Элис поняла, что все дело в запахе. Едкий дух, к которому она привыкла за время пути, тут заметно ослаб. Когда она посмотрела на кроны деревьев, ей показалось, что и птиц здесь больше, и вообще жизнь кипит.
«Это место поуютнее», – решила она.
Тимара обещала, что скоро вернется. Значило ли это, что ее следует тут же и ждать? Элис пошла за девушкой в надежде, что несколько часов в обществе Тимары помогут ей иначе взглянуть на собственную жизнь. И вот теперь она стоит и ждет.
Она помотала головой, осознав, что, возможно, это и есть тот самый новый взгляд. Тимара что-то делает, в то время как Элис стоит и ждет, пока что-то случится. Разве не этим она занимается в последние дни? Страдает из-за Лефтрина и слов Седрика. Мучается из-за того, как поступил с ней Гест. Размышляет, переживает, рассуждает, но ничего не делает, только ждет, не случится ли что-нибудь, ждет, не разрешится ли все само собой. Ну и что она может сделать? Что ей предпринять, чтобы ускорить события? На ум тотчас же пришла одна возможность, и Элис неодобрительно покачала головой. Ее по-прежнему изумляло, что ее могут настолько интересовать подобные вещи! А прыжок в постель Лефтрина на самом деле ничего для нее не изменит.
И как будто это было важным решением, Элис двинулась дальше вдоль берега. Она не станет дожидаться Тимары. Когда та спустится, то либо пойдет дальше вдоль реки, либо вернется на баркас. Элис прекрасно знает, где находится. Если темнеть начнет раньше, чем она встретит Тимару, она просто пойдет обратно по берегу до самого корабля. Потеряться здесь невозможно.
По крайней мере, потеряться сильнее, чем сейчас. Дома у нее больше нет.
С тех пор как Седрик открыл ей свою тайну, между Элис и ее удачнинской жизнью как будто разверзлась пропасть. Вернуться нельзя. Просто невозможно. Чем бы ни закончился этот поход, Элис не вернется домой в Удачный, к Гесту. Она никогда не увидит его и их друзей, не станет глупо улыбаться, оглядывая гостей за столом и гадая, кто из них знает правду о ее браке. Она никогда не обвинит Геста во лжи, не увидит презрительную улыбку, когда он обрадуется тому, как ловко ее обманул и загнал в угол. Что ж, она больше не загнана в угол. В конце концов, в Удачном брак ничем не отличается от прочих договоров торговцев. Элис легко докажет, что Гест не выполнил свою часть сделки. Не был ей верен, не собирался быть ей спутником жизни до конца дней. Он нарушил слово, а значит, разорвал брачный контракт и освободил Элис от ее обязательств. Она не должна хранить ему верность. Она вольна уйти к Лефтрину.