Тимара собралась с духом, взялась за крылья и попыталась вытянуть их. Нет. Нет, это все равно что выворачивать себе пальцы. Она дернула плечом и инстинктивно сложила крылья, плотно прижав к спине. Да, они прижались, но не спрятались под кожей, как раньше. Просто тесно прилегли к телу, как у Синтары или у птиц.
– Они… они еще вырастут? – выговорила Тимара и, набравшись смелости, спросила прямо: – Я когда-нибудь смогу летать?
– Летать? Не говори глупостей. Нет. Они слишком малы. Зато они будут красивыми, такими же красивыми, как мои. Все будут тебе завидовать.
– Почему они не могут стать больше? Почему бы им не вырасти достаточно большими, чтобы я смогла летать? Я хочу летать!
– Как ты смеешь просить больше, чем тебе дано? – снова рассердилась драконица, оправившись от изумления плодами собственных трудов. – С чего ты взяла, что сможешь летать, когда я не могу?
Последние слова будто сами собой вырвались у Синтары. Похоже, она невольно проговорилась.
– Может, я просто думаю, что от всех изменений, которые ты устроила, должен быть толк!
– Ты будешь красива! Интересна другим драконам. А этого вполне достаточно для любого Старшего, не говоря уже о людях!
– Может, тебе и достаточно «красивых» крыльев, но если я должна терпеть их тяжесть и прочие неудобства, то пусть уж они приносят мне пользу. Я никогда не могла понять, почему ты даже не пытаешься летать. Я вижу, как другие драконы расправляют и упражняют крылья. Я видела, как Серебряный почти поднялся над водой, а ведь еще недавно он был куда менее складным, чем ты, с совсем куцыми крылышками! А ты даже не пытаешься! Я ухаживаю за твоими крыльями, вычищаю их. Они становятся все больше и сильнее, и ты могла бы попробовать, но ты не хочешь. Только и знаешь, что рассказывать мне, как они красивы. Может, они и красивы, но тебе что, никогда не приходило в голову использовать их по назначению?
Тимара видела, как разгорается гнев драконицы. Девушка посмела ее упрекнуть, а Синтара не терпела даже намеков на то, что она ленива, слишком жалеет себя или даже несколько…
– Глупа, – произнесла Тимара вслух.
Она сама не знала, что ее на это толкнуло. Наверное, просто желание показать Синтаре, что та зашла слишком далеко и что ее хранительница больше не позволит третировать себя. Как драконица посмела вырастить крылья у нее на спине, когда не способна даже совладать с собственными, данными ей от природы?
Гул голосов на баркасе сделался громче. Тимара не желала даже смотреть в ту сторону. Она стояла, прижимая к груди скомканную рубаху, и глядела в яростно вращающиеся глаза драконицы. Синтара была великолепна в гневе. Она вскинула голову и широко разинула пасть, показав расположенные в горле яркие мешочки с ядом. Распростерла крылья, словно огромные витражи, подчеркивая свои размеры, как обычно делают драконы, чтобы напомнить друг другу о собственной мощи и помериться величиной. На миг Тимару ошеломили ее чары и величие. Она едва не рухнула перед Синтарой на колени.
Но затем взяла себя в руки и устояла перед волной очарования, которым окатила ее драконица.
– Да, они прекрасны! – прокричала девушка. – Прекрасны и бесполезны! Точь-в-точь как ты!
Тимара содрогнулась всем телом. Ее резко замутило, а затем она осознала, что именно сделала. Бездумно, глупо откликнувшись на позу Синтары, она расправила собственные крылья. С баркаса послышались изумленные крики хранителей.
Драконица вдохнула. Пасть ее оставалась широко разинутой, и Тимара, как будто приросшая к месту, стояла перед ней, глядя, как набухают мешочки с ядом. Если Синтара решит в нее плюнуть, бегством не спастись. Девушка застыла, окаменев от ужаса и ярости.
– Синтара! – проревел Меркор. – Закрой пасть и сложи крылья! Не причиняй вреда своей хранительнице за то, что она сказала тебе правду!
– Драка! Драка! Драка! – восторженно трубил Плевок.
– Тихо ты, зараза! – прикрикнул на него Ранкулос.
– Не смей здесь плеваться, Синтара! Ты обожжешь меня! Убей свою хранительницу, если хочешь, но только задень меня, и я издырявлю твои крылья, словно гнилую тряпку! – высказалась маленькая зеленая Фенте.
Она привстала на задние лапы и тоже вызывающе расправила крылья.
– Хватит сходить с ума! – снова взревел Меркор. – Синтара, не смей трогать хранительницу!
– Она моя, и я поступлю с ней как пожелаю! – протрубила в ответ Синтара на высокой гневной ноте.
Тимара невольно зажала уши ладонями. Ужас сделал ее безрассудной.
– А мне плевать, что ты со мной сделаешь! Глянь, что ты уже натворила! Хочешь меня убить? Так вперед, тупая ящерица! Пусть кто-нибудь еще вычищает тебе насекомых из глаз и обирает пиявок с твоих бесполезных красивых крыльев! Давай убей меня!
Синтара, великолепная и смертельно опасная, встала на дыбы, широко распахнув крылья. Блестящие шипы на них, которыми можно было ранить противника в воздушном сражении, по желанию дракона выделяли яд. Тимара успела на краткий миг удивиться тому, что откуда-то это знает. А затем Синтара завизжала, словно штормовой ветер. Она резко сложила крылья и, чуть развернувшись, снова расправила. Порыв ветра подхватил Тимару и оторвал от земли.
Она сильно ушиблась спиной о воду, и новорожденные крылья, на которые пришелся весь удар, пронзила мучительная боль. Тимара погрузилась в воду, чуть не захлебнулась, и тут ее ноги нашарили дно. Она выпрямилась, кашляя и хватая ртом воздух, глаза жгло от илистой воды и слез. До нее доносились вопли с баркаса.
– Тимара! – перекрыл их крик Татса, хриплый и злой. – Тимара! Да чтоб тебя, гнусная ящерица! Будь ты проклята!
Его слова Синтару не остановили. Она надвигалась на Тимару, покачивая низко опущенной головой:
– Этого ты хотела, никчемная девчонка? Отправить тебя еще полетать?
– Предупреждаю тебя, Синтара! – крикнул Меркор, спеша к ним.
Он расправил золотистые крылья, и играющий на них свет казался ярче солнечного. Ложные глаза на крыльях как будто сверкали гневом.
Задыхаясь и кашляя, Тимара пятилась так быстро, насколько позволяла вода, а сердитая драконица все наступала. Глаза Синтары вращались в неиссякающей ярости.
В вышине прокричал ястреб. И снова. Все драконы посмотрели вверх. Птица пикировала на них, шумно разрезая воздух.
– Тинталья? – изумился Меркор.
– Он красный! – прокричал кто-то.
Драконы застыли, глядя в небеса. Тимара схватила рубаху, плававшую в воде неподалеку. Стерла с глаз ил и песок и тоже посмотрела вверх. Птица прорвалась сквозь завесу облаков. Рубиновый ястреб становился все крупнее, и крупнее, и крупнее.
– Хеби! – закричала вдруг Тимара. – Рапскаль!
Алая драконица торжествующе затрубила в ответ. Сложенные крылья вдруг с треском распахнулись, прервав стремительное падение. Она описала три узких, невероятных круга над ошалевшими драконами и стоящим на отмели баркасом. Затем, несколько раз взмахнув крыльями, Хеби резко повернула и по широкой петле облетела Смоляного и взволнованных сородичей. Рубиновые крылья показались им широкими, словно паруса, когда она изящно замедлила движение. Хеби полетела низко-низко, едва не задевая кончиками крыльев метелки камыша. А на спине драконицы сидел стройный алый человек и радостно смеялся.
– Я нашел вас! – прокричал он голосом Рапскаля, ставшим чуть ниже, но по-прежнему жизнерадостно звонким. – Я нашел вас, а Хеби нашла Кельсингру! Вперед! Мы покажем дорогу! Здесь недалеко! Всего полдня лёту на восток отсюда. Вперед, за нами! За нами в Кельсингру!
Десятый день месяца Увядания, шестой год Вольного союза торговцев
От Эрека, смотрителя голубятни в Удачном, – Детози, смотрительнице голубятни в Трехоге
Послание от родителей Эрека Данварроу, смотрителя голубятни в Удачном, родителям Детози Душанк, запечатанное фамильной печатью торговцев Данварроу.
Детози, уничтожь мою приписку, прежде чем отдать свиток родителям. Боюсь, я знаю, что внутри. Наверное, я слишком часто упоминал о тебе при родных, да и твой племянник Рейал, мой подмастерье, много о тебе рассказывал. Их предложение, пожалуй, несколько преждевременно, ведь мы еще даже ни разу не встречались, но мой отец, обладающий званием торговца в нашей семье, имеет право полностью брать подобные переговоры на себя. Боюсь, это может оскорбить тебя и твоих родных. Но на самом деле еще больше я боюсь, что из-за его письма ты отвергнешь предложение, которое я надеялся сделать сам лично – возможно, когда мы наконец встретимся и ты узнаешь меня получше.
К моей поездке все уже готово. Я увижу тебя еще до конца месяца. И пока я не смогу переговорить с тобой, умоляю: не отвергай несвоевременного предложения моих родителей. Помни, ты всегда сможешь отказать мне. Но хотя бы позволь мне сперва самому высказать свою просьбу.
Глава 20Кельсингра
– Так зачем же ты все это записываешь?
В чем-то, решила Элис, Рапскаль совершенно не изменился. Он, как и раньше, ерзал на месте, словно неугомонный мальчишка, явно желая поскорее вскочить и чем-нибудь заняться. С другой стороны, было трудно, глядя на высокое и стройное алое существо, которым он стал, видеть в нем прежнего парнишку-хранителя. И добиться от него внятных сведений оказалось так же непросто, как говорить с драконом. Или же с маленьким нетерпеливым ребенком.
Элис сидела на пороге домика, который, скорее всего, некогда был пастушьей хижиной. Ниже, до самого берега стремительной реки, расстилались зеленые холмы. Элис все еще свыкалась с мыслью о том, что они наконец добрались. Сидеть на склоне, обозревая покатый зеленый луг, сбегающий к быстрому потоку, казалось странным само по себе. Но глядеть за широкую реку и видеть вдали древние постройки Кельсингры – это попросту не укладывалось в голове.
«Полдня лёту» для дракона оказалось шестью днями медленного продвижения для баркаса. И каждый из них давался с трудом. В первый день Хеби время от времени появлялась, описывала петлю над кораблем и улетала в ту сторону, куда им следовало направляться. К несчастью, река по пути чем дальше, тем сильнее мелела. Драконы тащились впереди, усердно шлепая по стоячей воде и вязкой грязи. Смоляной тяжело переваливался следом.