Перепрыгивая и перебегая на цыпочках, Седрик отважился выбраться на самый край плавучего островка и посмотрел в ту же сторону. Его ослепили блики на воде, и какое-то время он вообще ничего не видел. Но затем, словно спасение явилось в ответ на его самые искренние мечты, он различил очертания маленькой лодки и человека на веслах. И греб он сюда. Седрик вскинул руки и замахал над головой.
— Эй! Сюда, сюда! — закричал он — и дождался ответного взмаха.
Медленно, как же медленно лодка и гребец увеличивались в размерах. У Седрика ручьем лились слезы, и не все — от попыток удержать взгляд на бликующей воде. Карсон узнал его раньше, чем сам он — охотника.
— Седрик! — раскатился по реке крик, полный искренней радости.
Карсон принялся грести еще усердней. Но все равно Седрику показалось, что прошла целая вечность, прежде чем он смог, встав на колени, поймать веревку, переброшенную ему охотником. Он притянул лодку к самым бревнам, после чего уже не знал, что делать дальше. Только глупо улыбался, дрожа от облегчения.
— Слава Са, ты жив! И драконица тоже? Вот уж двойное чудо. Да она еще и не в воде! Как тебе удалось? Только посмотри на себя! Потрепало тебя рекой, а? Ну-ка, дай мне веревку, я привяжу лодку покрепче. Что тебе нужнее сперва? Вода? Еда? Я-то думал, что найду тебя полумертвым, если вообще найду!
Седрик стоял, дрожа, пока Карсон болтал за них обоих. В считаные мгновения лодка оказалась надежно привязана к плавучему островку и охотник, не дожидаясь просьбы, протянул ему мех с водой. Юноша жадно присосался к горлышку.
— Слава Са и спасибо тебе, — прервавшись, пробормотал он и продолжил пить.
Карсон наблюдал за ним, улыбаясь в бороду. Выглядел он усталым, но все равно так и сиял от радости.
Когда Седрик вернул мех, охотник сунул ему в руки корабельную галету. Голова юноши вдруг закружилась от запаха еды. Должно быть, он покачнулся, поскольку Карсон подхватил его под локоть.
— Присядь. Сядь и ешь медленно. Теперь с тобой все будет хорошо. И с тобой тоже! — заверил он Релпду, когда та затрубила, возмущаясь, что Седрик ест, а она нет.
Юноша был благодарен, но внезапно ощутил такой голод, что едва мог сосредоточиться на словах Карсона и жалобах Релпды. Он отломил кусочек галеты и сунул в рот. Челюсть болела, и он не мог жевать ушибленной стороной. Но проглоченная пища стоила всей этой боли. Седрик отломил следующий кусочек и медленно съел.
Карсон оставил его и пошел поговорить с драконицей. Вернувшись, он только покачал головой от изумления.
— Славная работа. Вероятно, все сооружение развалится, если она пройдется по нему, но это всяко лучше того, что получили остальные драконы.
Слова охотника медленно проникли в сознание Седрика, и тот вспомнил, что в мире есть кое-что еще, кроме еды и питья.
— Кто уцелел? — спросил он с набитым ртом.
— Ну, выживших больше, чем пропавших. Это заняло день или два, но мы собрали почти всех. Теперь, когда я нашел тебя и Медную, не хватает только Рапскаля с его драконицей и Джесса. Несчастного Варкена мы нашли уже мертвым, Ранкулоса сильно потрепало, но остальные в порядке, если не считать мелких травм. А как ты? Судя по виду, тебе досталось больше остальных.
Седрик смущенно дотронулся до лица.
— Да так, слегка.
— Как по мне, так это чуть больше, чем «слегка», — негромко хохотнул Карсон. — Ну да ладно. Выходит, здесь только ты и драконица. Больше никого?
— Только мы, — осторожно ответил Седрик.
Как отнесется охотник к новости, что они с Релпдой убили его товарища? Юноша часто видел этих двоих в одной лодке, а порой они вместе ходили в лес. Сейчас не лучшее время, чтобы огорчать своего спасителя. Если он не расскажет о Джессе, никто ничего и не узнает.
Если только не проболтается Релпда.
От страха Седрика пробрала дрожь.
«Опасно? — тут же отозвалась драконица. — Съесть охотника?»
«Нет, Релпда. Нет. Никакой опасности. Охотник найдет для тебя еду, но чуть позже», — ответил он, постаравшись по возможности передернуть ее слова, а затем тихо пояснил Карсону:
— Она все еще не в себе после той волны.
— Ну, полагаю, все мы немного не в себе. Но она говорит дело. Она наверняка изголодалась. И прежде-то не была особенно упитанной, а за последнюю пару дней, похоже, и вовсе истаяла. Релпда? Знаю, драконы предпочитают свежатину, но я видел неподалеку отсюда труп лося. Показать тебе, где он плавает?
— Принеси Релпде. Релпда устала.
— Карсон тоже устал, — пробормотал охотник, но ворчал он больше для виду. — Я зацеплю тушу веревкой и притащу сюда. Хочешь, оставлю тебе воду?
— Не уходи! — невольно слетело с его губ — спасение ведь только что прибыло.
— Не переживай, — успокоил его Карсон, улыбнувшись и мягко похлопав Седрика по плечу. — Я вернусь. Я изрядно потрудился, разыскивая тебя, и не намерен бросать тебя здесь.
Их взгляды встретились — охотник, похоже, говорил от чистого сердца. Седрик не знал, что ответить.
— Спасибо, — выдавил он и отвел глаза от искреннего взгляда охотника. — Должно быть, я кажусь тебе трусом. Или бестолковым неумехой.
— Ничего подобного, уверяю тебя. Я ненадолго. Оставлю тебе воду. Это вся, что у нас сейчас есть, так что постарайся по возможности ее беречь.
— Вся, что есть? — ужаснулся Седрик. — Почему же ты позволил мне выпить так много?
— Потому что тебе это было нужно. Теперь позволь, я сплаваю за отличным тухлым лосем для Релпды, а потом вернусь. Может, мне еще хватит света подняться на дерево и поискать какой-нибудь еды для нас.
— Дже… — начал было Седрик и осекся.
Он едва не выложил Карсону, что Джесс нашел неподалеку фрукты. Дурак, дурак, дурак. Не упоминай о другом охотнике.
— Что?
— Желаю удачи.
— О, да не волнуйся ты так. Я скоро вернусь.
Вода спала. В реке по-прежнему оставалось вдосталь дохлой рыбы, хоть и несвежей, но вполне сытной. Сама она не погибла. По крайней мере, пока.
Синтара поерзала. Лапы ее болели от постоянного купания. Вода в реке стала уже не такой едкой, как прежде, но когти все равно казались мягкими, как будто гнили прямо на лапах. И никогда еще драконица не отчаивалась до такой степени.
Это ее, Синтару, дракона, должного повелевать морем, небом и землей, вдруг подхватило и повлекло вверх тормашками, словно кролика, сцапанного ястребом. Она барахталась и захлебывалась. Она цеплялась за бревно, словно тонущая крыса.
— Ни один дракон еще не подвергался тому же, что и мы, — заметила она. — Ни один еще не падал так низко.
— Нет ничего «низкого» в выживании, — возразил Меркор, и голос его, как обычно, звучал спокойно, почти безмятежно. — Считай это опытом, полученным дорогой ценой, Синтара. Когда ты умрешь и будешь съедена, или твоя молодь проклюнется из яйца, драконы понесут дальше воспоминания об этом времени. Пережитые трудности не могут быть потерей. Кто-нибудь научится у нас. Кто-то извлечет пользу из нашего опыта.
— А кто-то устал от твоих разглагольствований, — проворчал алый Ранкулос.
Он закашлялся, и Синтара почуяла запах крови. Она придвинулась ближе к нему. Из всех драконов Ранкулос был изранен серьезнее всех. Его ударило по ребрам чем-то тяжелым, пока он барахтался в потоке. Синтара ощущала боль, с которой ему давался каждый вдох. По большей части, чешуя неплохо защитила их. Сестикан ушиб крыло, и оно ныло, когда он пытался его расправить. Верас жаловалась на обожженное горло — она наглоталась едкой воды. О мелких повреждениях никто не считал нужным упоминать. Они драконы. Они выздоровеют.
Река отступала с каждым часом. Уже проявилось некое подобие берега. Кусты, увешанные гирляндами погибших лиан, торчали из длинной полосы жирной грязи. Большим облегчением оказалось встать на лапы и вытащить брюхо из воды, но ходьба по липкой чавкающей грязи утомляла почти так же сильно, как и плавание.
— А что бы ты предпочел, чтобы я сказал, Ранкулос? Что после того, как мы зашли так далеко и пережили столько бед, нам следует лечь и умереть?
Меркор с трудом подтащился к ним. Обычно драконам не свойственно стоять так близко друг к другу, вспомнила Синтара. Но они и не обычные драконы. Они многие годы жались друг к другу на тесном клочке земли под Кассариком — и изменились. И в подобные времена усталости и неуверенности они по привычке сбивались вместе. Было бы так уютно лечь и заснуть под боком у Ранкулоса. Но она не станет. Грязь слишком глубока. Она проведет эту ночь стоя, будет дремать и грезить о пустынях и жарком сухом песке.
— Нет. По крайней мере, не здесь, — устало откликнулся Ранкулос.
К ним приближался большой голубой Сестикан. На его лазурной шкуре виднелись потеки грязи.
— Значит, решено. Завтра мы двинемся дальше.
— Ничего еще не решено, — спокойно заметил Меркор.
Золотистый дракон раскинул крылья и слегка встряхнул ими. Разлетелись брызги воды и грязи. Узор, похожий на павлиньи «глазки», покрывали илистые разводы. Синтара не видела Меркора таким грязным с тех пор, как они ушли из Кассарика.
— Странно, — кисло отозвался Сестикан. — Мне вот показалось, мы только что решили не ложиться и не умирать здесь. Значит, нам остается только двигаться дальше, в Кельсингру.
— Кельсингра, — повторила Фенте, выговорив это слово как ругательство.
Маленькая зеленая драконица встопорщила бахрому своей недоразвитой гривы. Будь та полноценной, это бы выглядело угрожающе. Но так Фенте напомнила Синтаре золотисто-зеленый цветок на тонком стебле.
— Вот лично я не вижу причин дожидаться хранителей. Они нам не нужны, — высказался подошедший Кало.
На ходу он расправил во всю ширь сине-черные крылья и встряхнул ими, пытаясь избавиться от грязи. Они оказались больше, чем у Меркора. Он что, пытается напомнить всем, кто тут самый крупный и самый сильный самец?
— Ты меня всю забрызгал грязью. Прекрати, — потребовала Синтара и подняла шейную бахрому, уверенная, что выглядит не менее устрашающе, чем Кало.