Почему Седрик лишь теперь смог признать, насколько безжалостен его любовник? Если б сейчас он снова на час оказался в обществе Геста, если бы тот мимоходом приобнял его за плечи, пригласил на ужин, повел в театр, угостил вином — неужели он все позабыл бы и простил? Когда Гест полностью сосредотачивался на Седрике, когда вдохновенно метался по незнакомому городу в поисках развлечений и проказ, тогда юноше казалось, будто он владеет миром. Составить Гесту компанию в ночь буйных забав — ничего более воодушевляющего, головокружительного и веселого Седрик не мог себе представить. Даже сейчас, в глубинах отчаяния, горькая улыбка тронула его губы, стоило ему вспомнить о тех вечеринках.
Рука об руку с Гестом, в окружении роскошно одетых приятелей, они брали приступом питейные заведения и театры от Калсиды до Джамелии. Когда Гест желал, он мог обаять самого несговорчивого хозяина таверны, чтобы тот не закрывался и задержал музыкантов еще на часок. Обходительно улыбаясь и соря деньгами, он добывал лучшие столики, лучшие места в театре, лучшие куски мяса и лучшие вина. И люди всегда радовались, угождая ему. Люди, которые видели его только на публике, считали Геста обворожительным, любезным и остроумным. И положение его особого, избранного спутника означало, что тебя станут превозносить и чествовать заодно с Гестом.
Улыбка медленно сошла с лица Седрика, оставив одну горечь. Никогда больше. Никогда больше его не станут публично восхвалять вместе с Гестом.
Никогда не будут унижать и топтать наедине, заставляя расплачиваться за недавние радости.
Эта мысль должна была его подбодрить. Но вместо этого Седрик попытался вообразить жизнь без Геста. Он представил, как вернется в Удачный и выяснит, что его отлучил от дома Гест и осуждает Элис. Расскажет ли она другим? Ужас разинул пасть, чтобы поглотить его, но следом пришло жестокое утешение. Нет, Элис смолчит. Она не сможет рассказать, не признавшись в том, что ее обманули, а ее брак с самого начала был ложью. Если она проговорится, то потеряет все: свою библиотеку, ученые занятия, положение в обществе. Элис придется вернуться к отцу, жить на грани нищеты, и все ее знакомые будут либо жалеть ее, либо потешаться над ней.
Та же участь будет ждать и его, если Элис все расскажет.
Но даже если и не станет, он опасался, что будет немногим лучше. Теперь Седрик был почти уверен, что Гест и так собирался его бросить. Вернувшись, он скорее всего обнаружит, что ему уже подыскали замену. Ему тоже придется смиренно приползти в отчий дом и уповать, что его примут и дадут работу. Зажиточные приятели Геста, привечавшие Седрика раньше, не сразу начнут им пренебрегать. Но он не сможет вращаться в их кругах на равных, а как только они поймут, что он лишился расположения Геста, лишь немногие захотят знаться с ним и дальше. За годы их общения недовольство Геста разорвало не одно их знакомство и даже дружбу. Еще одна отвратительная грань его характера, которую Седрику до сих пор удавалось не замечать. И вот теперь она обратится к нему самому.
Нет. Возвращаться нет смысла. Незачем.
Седрик пал духом, вокруг сгустилось уныние. Даже в каюте как будто стемнело. Он закрыл глаза, прикидывая, хватит ли ему смелости покончить с собой. Однажды он уже представлял, как бросится в воду и пойдет ко дну, как будто стоит принять решение, и оно станет бесповоротным. Что ж, с тех пор он стал умнее. Оказавшись в воде, он начнет барахтаться. Сам того не желая, станет звать на помощь.
«И я приду тебя спасать. Снова».
Вместе с коснувшейся сознания мыслью Седрика охватило теплое чувство. Беспричинные умиротворение и довольство нахлынули и заполнили его до краев, словно горячий чай — глиняную кружку. Седрик немного посопротивлялся, пытаясь вернуться к страданиям. А затем, будто пламя пробежало по фитилю и озарило все вокруг, внезапно спросил себя, зачем так цепляется за свои горести. И расслабился. Любовь его драконицы переполняла его, согревая и вытесняя былую боль.
«Вот так. Видишь? Все у нас будет хорошо. У нас обоих».
— Старина, я хотел бы перекинуться с тобой парой слов наедине.
Лефтрин оторвал хмурый взгляд от кружки с кофе. Эту гущу он доливал кипятком уже второй раз, так что напиток получился слабым и горьким. Капитан подумывал выплеснуть его за борт, но напомнил себе, что даже это лучше обычной горячей воды. Он повернулся к старому другу.
— Найти укромное место будет нелегко, — заметил Лефтрин.
Они с Карсоном оба окинули взглядом палубу «Смоляного». Хранители и члены команды болтали друг с другом небольшими компаниями. Харрикин, Сильве и Скелли сидели, поджав ноги, на крыше надстройки. Скелли показывала на звезды и что-то рассказывала. Бокстер с Кейзом валялись на палубе ничком и боролись на руках. Алум с Нортелем следили за честностью поединка, а Джерд просто смотрела и улыбалась. Грефт хмуро стоял рядом с ней. Он шевелил губами и потирал челюсть, как будто у него что-то болело. Очертания его лица менялись и, должно быть, доставляли ему неудобства.
Позади хранителей капитан заметил Сварга с Беллин: они опирались на борт, склонившись головами друг к другу, и о чем-то беседовали. Лефтрин снова и снова обшаривал взглядом палубу в поисках тихого уголка, но не находил.
— Тогда пойдем ко мне в каюту, — предложил он вполголоса.
Карсон последовал за ним. Капитан зажег на камбузе свечу и повел друга к себе.
— Так в чем же дело? — спросил Лефтрин, закрыв за ними дверь.
Он воткнул свечу в подсвечник и присел на койку. Карсон с суровым видом опустился на стул у штурманского стола. Затем тяжко вздохнул.
— Джесс мертв. Хочешь верь, хочешь нет, но его убили Седрик и медная драконица. По словам Седрика, ему пришлось убить Джесса, потому что тот намеревался расчленить его драконицу и продать части ее тела в Калсиде.
— Седрик убил Джесса? — переспросил Лефтрин с нескрываемым изумлением.
Он был твердо уверен, что сделал это сам. То, что этот мерзавец оправился от побоев и уцелел в волне, казалось едва ли не чудом. И все ради того, чтобы потом погибнуть от руки хлыща из Удачного и полоумной драконицы?
— Они с драконицей твердят об этом в один голос.
— Не пойми меня неправильно, — попытался подобрать слова Лефтрин, — этот человек заслуживал смерти, как никто другой. Просто мне кажется невероятным, что Седрик мог с ним справиться, не говоря уже о том, чтобы вступиться за дракона…
Капитан не стал договаривать. Если охотника убил Карсон и, по какой-то причине, хочет приписать этот поступок Седрику — пусть знает, что Лефтрин не станет хуже о нем думать, даже если он признается.
— Все было кончено до того, как я туда добрался. От Джесса ничего не осталось, только немного крови в лодке Грефта. Драконица его съела.
— Что ж, подходящий конец, — негромко признал Лефтрин, силясь не улыбаться.
Не стоит рассказывать Карсону, что Джесса, скорее всего, измотала драка с капитаном, потому-то Седрик и сумел с ним справиться. Вот и все. Он вздохнул — отчасти с облегчением, отчасти изумленно. Седрик закончил его работу вместо него. Пожалуй, Лефтрин задолжал ему благодарность.
— Подходящий, поскольку Джесс оказался на борту для того, чтобы добыть драконью плоть. Верно? И ты об этом знал. Может, вы с ним даже договорились?
Тишина заполнила каюту, словно холодная вода — тонущее судно. Капитан не предвидел такого поворота. Карсон сидел спокойно, ожидая ответа. Лефтрин откашлялся и принял решение. Настала пора сказать правду.
— Вот как было дело, Карсон. Кое-кто припер меня к стенке и решил, что может требовать чего угодно. Мне сказали, что они пошлют с нами человека за частями драконьего тела для герцога Калсиды. Я на это не соглашался, но моего согласия и не требовалось. Поначалу я даже не знал, кто их человек. Даже опасался, что им можешь оказаться ты, из-за одной оброненной тобой фразы… Но затем, недавно, Джесс ясно дал мне понять, что на калсидийцев работает он и ждет от меня помощи.
Карсон сидел неподвижно, слушая, как только он и умел. Охотник медленно кивал, давая Лефтрину время подумать и выбрать, как лучше изложить всю историю.
— Перед самым ударом волны я был на берегу и пытался вышибить из Джесса дух. И до сих пор был уверен, что мне это удалось, или, может, волна завершила дело вместо меня. Так что я весьма удивлен, что это оказался Седрик. Но, честно признаюсь, я рад, что все закончилось.
— И все? Ты вовсе не собирался убивать дракона и продавать в Калсиду?
Лефтрин покачал головой.
— Карсон, я много чего натворил в жизни, и не все из этого было хорошими делами. Но я никогда бы не предал вот так Дождевые чащобы.
— И Элис? — уточнил Карсон, глядя другу в лицо.
— И Элис, — подтвердил Лефтрин.
Двадцать девятый день месяца Молитв, шестой год Вольного союза торговцев
От Эрека, смотрителя голубятни в Удачном, — Детози, смотрительнице голубятни в Трехоге
В футляре, запечатанном личной печатью на воске, послание Джессу Торкефу от друга, которое требуется оставить у Дроста, хозяина таверны «Жаба и весло», до востребования.
Детози, пожалуйста, пришли мне голубя с подтверждением, что Рейал благополучно добрался до дома. Если ты не против, давай испытаем одного из быстрых голубей, которых он привез с собой. Особенно интересно выйдет, если ты отправишь второе письмо обычной птицей, выпустив их на рассвете одного дня. Хотелось бы выяснить, увенчались ли зримым успехом наши попытки вывести быструю породу. Что касается королевских голубей, они, будучи крупными и красивыми, не годятся для доставки писем. Они слишком тяжелы, чтобы летать быстро, и многие из них не спешат вернуться в родное гнездо. Боюсь, они сами себя обрекли на участь мясных птиц.
Глава 13ВЫБОР
Казалось странным снова двигаться вверх по реке, как если бы ничего не случилось. Тимара стояла на палубе «Смоляного», позабыв об инструментах в руках, и смотрела на густо заросшие лесом берега, медленно проплывающие мимо. Когда она сама сидела на веслах, ей не удавалось толком взглянуть на берег и заметить, как с течением дня меняется пейзаж. Она скучала по своей лодке, но в то же время едва ли не радовалась ее пропаже. Иначе ей пришлось бы грести в паре с кем-нибудь другим, не с Рапскалем, а об этом больно было даже думать.