«Ах, неужели это тот самый Заиграй-Овражкин, который умеет превращать обычную воду в живую? Вот это да! Ну что за чудо! У нас в Зорнике все про него слышали. Это же надо! Какой талантливый! Я сегодня с ним болтала, а он даже ни слова про это не сказал. Какой скромный!»
– Ну все, дальше вам нельзя, – обратилась Маргарита к своему парню и к новой знакомой. Все дружно остановились возле посыпанной гравием дорожки, ведущей к крыльцу.
– У нас тут защита. – Слава провел рукой по воздуху, словно по невидимой стене. – Ладно, увидимся утром. Последнее состязание завтра. Желаю удачи вашей команде.
– И передайте привет Севе! – крикнула вслед девушка из Зорника.
В дом уже прокрались теплые летние сумерки, под потолком горела большая люстра, на столе стоял чай. Сева полулежал на полу и читал что-то, написанное на нескольких клочках разномастной бумаги. Анисья изучала потусторонний журнал о моде, разгуливая по комнате в кофте своего брата, из-под длинных рукавов которой не было видно даже ее пальцев, Митя и Майя молча пили чай, сидя за столом друг напротив друга, а Василиса, Мила и Айсулу хохотали над газетной статьей.
– Неужели все резко разлюбили медовуху? – спросила Маргарита, заходя в гостиную и опускаясь на свой диван за Севиной спиной.
– На сегодня да! – Митя откликнулся первым. – Тем более Дарья Сергеевна обещала скоро прийти.
– Сева, твоя подруга передала пламенный привет, – спохватилась Маргарита, пытаясь разглядеть, что за письма держит в руках Воздушный колдун.
– Какая еще подруга? – Сева даже не поднял глаз.
– Из Зорника. Сказала, что сегодня вы разговаривали. Я не спросила, как ее зовут. Выглядит она… Красотка, естественно: большие глаза, длинные волосы, не темные… А, платье на ней сиреневое!
– Я не запоминаю, во что одеты девушки, – усмехнулся Сева.
– Неудивительно. Странно, что ты их лица запоминаешь, – произнесла Полина себе под нос.
– Да это же любовные записки! – Маргарита нагнулась над Севиным плечом и попыталась выхватить клочок бумаги из его руки. – Со стихами! «О, глаза твои мне…».
Сева тут же вырвал у нее письмо и быстро его скомкал.
– У Овражкина за сегодняшний день заметно прибавилось обожательниц, – буднично заметил Митя.
– Судя по количеству посланий, их стало больше всего на девять, – сказал Сева в ответ.
– И еще девушка в сиреневом платье, – добавила Маргарита.
– Ну ладно, на десять.
Входная дверь снова со скрипом отворилась, но на пороге вместо ожидаемой Дарьи Сергеевны показался Антон.
– Та-дам! – воскликнул он и продемонстрировал всем гитару, которую одолжил у наперсников другой команды. – Ну! Как и обещал.
– Ты просто молодчина! – Мила вскочила со стула, выхватила гитару у Антона и передала ее Севе. – Все, теперь ты должен нам спеть.
– Нет. – Сева отбросил в сторону скомканные записки. – Ну что за счастье заставлять человека петь, когда он не хочет?
– Не человека, а нечисть.
Мила, Айсулу и Василиса с Анисьей быстро переместились на Маргаритин диван, приготовившись слушать. Сева несколько секунд пустым взглядом смотрел на гитару, о чем-то размышляя, а потом вдруг его лицо исказила недобрая усмешка:
– Хорошо. Раз хотите, чтобы я спел, я спою. Это будет колыбельная… на языке Сирен. Подойдет?
– Да! Да! – весело отозвались девушки и сели поудобнее.
Сева медленно провел пальцами по струнам. Давным-давно его мама пела ему эту песню перед сном. У мамы был высокий, очень чистый голос. И слова в песне казались такими красивыми… одновременно понятными и нет, будто и не слова вовсе… Как будто эта простая мелодия протекала сквозь сознание и полудрему всеми словами на свете сразу. Или как будто никаких слов вообще не звучало… Ничего, кроме музыки, кроме плеска моря у подножия высоких скал, ничего, кроме шума ветра в ушах, кроме гула проходящих мимо кораблей.
Как под пеной морскою соль да песок сокрыт,
Как неведом воде ни страх, ни сомнений стыд,
Как пучиною манит юного моряка,
Только нет, не напиться ею, и от глотка
Соль наполнит тебя, о, станешь ты пеной пен.
Слушай песнь мою, нас много – сестриц сирен,
Мы тебя убаюкать можем, вдохни скорей
Пену жгучую грудью сильною, нет морей,
Океанов и рек, ничего больше нет, молчи,
Слушай песнь мою от рассвета и до ночи.
Ветер будет ласкать прибоем чело и стан,
Свет померкнет, и стоном взмолишься ты к устам
Моим сладким, холодной пеной тебя приму…
Никому не отдам, моряк мой, о, никому
Не достанется тело сильное, только мне.
И в холодной ночи, в пронзительной тишине
Сам попросишь глотка морского изведать ты,
Соль отринет твой страх, тебе поднесу воды
Я в ладонях своих, и сделаешь ты глоток.
Верь, моряк, так и будет, времени малый срок
И пройти не успеет, песню тебе спою,
Как качаются волны, с ними ты на краю,
Как под пеной морскою соль, что мое – мертво.
Будет песня сирен,
А после же —
Ничего.[12]
Через пару минут Сева сыграл последний аккорд и закончил петь. Тишина и покой охватили большую гостиную: Митя, не изменив своей идеальной осанки, спал, лишь склонив чуть набок голову; напротив него за столом безмятежно посапывали Майя с Антоном. Девушки на диване тоже спали, сбившись кучкой и положив головы на плечи друг другу: Василиса, Анисья, Маргарита, Айсулу, Мила…
Сева вздрогнул и быстро оглянулся. Лестница, ведущая на второй этаж, была почти не освещена, пространство под ней белело марлевым пологом от комаров, сейчас высоко поднятом, на кровати под ним, вся в тусклых бликах от люстры, сидела Водяная колдунья и изумленно глядела на Севу своими большими блестящими глазами.
– Как ты это делаешь? – тут же спросила она, встала и осторожно приблизилась к Мите, будто не веря в то, что он действительно заснул.
– А как ты сопротивляешься… всему? – задал Сева ответный вопрос.
– Ты… – Полина словно его не слышала и теперь рассматривала Антона. – Как ты усыпил парней? Они же не девушки, чтобы вестись на твои штучки.
– На мои «штучки»? – переспросил Сева, не удержавшись от смешка. – Это новое название моей магии?
– Так как ты это делаешь? Почему они все спят?
– Здесь много причин. – Сева решил уступить – уж слишком настойчиво она спрашивала. – Во-первых, как Воздушный колдун, я могу управлять чужими мыслями и желаниями, если не встречаю сопротивления. Во-вторых, я же Сирена. И хоть мои «штучки», как ты выражаешься, не должны действовать на Муромца и на Антона, я все равно смог их усыпить. Эта песня – не простая колыбельная, которую поют детям. От нее заснет и Ирвинг, если не будет готов услышать ее и закрыться от воздействия на сознание.
– О чем она? – Полина перестала щелкать пальцами перед лицом Антона и повернулась к Севе. – О чем эта колыбельная?
– О любви.
– О любви? Колыбельная о любви? – недоверчиво переспросила она.
– Да, а что такого?
– Кстати, о любви! – Полина вдруг что-то вспомнила и на шаг приблизилась к Севе, отчего он ощутил в груди легкую боль. И когда она опустилась на пол прямо напротив него, он непроизвольно вздрогнул, ощутив какое-то напряжение в воздухе. Его сердце на секунду замерло, затем сделало два быстрых удара и только после этого застучало в привычном ритме. – У меня к тебе один вопрос. Не очень скромный. Но ты просто обязан ответить честно. – Она нахмурилась.
Сева почувствовал, как совершенно неожиданно по его лицу разлилась краска. Что же это происходит?!
– Ну, раз обязан… – промямлил он.
– В последний раз, когда мы встречались в лесу для обряда, нас чуть не обнаружила Маргарита. И ты вызвался проводить ее до избушки.
– Да, – согласился Сева.
– Что ты с ней сделал?
– В каком смысле?
– В прямом! Ты просто… дошел с ней до нашего дома и все?
– Именно.
– Послушай. – Севе почему-то было неловко смотреть на Полину, на то, с каким серьезным лицом она к нему обращалась. Полная противоположность красавице Миле… Полная противоположность всем. Такая белая кожа, белые руки, платье цвета воды и грозового неба. – Ты как-то повлиял на Маргариту, я это знаю. И это сыграло с ней злую шутку.
– Да, магия Сирен могла подействовать на нее сильнее обычного.
– Почему?
– Потому что твоя подруга была напугана и расстроена. Ее бдительность была на нуле, ее ничто не защищало. В таком состоянии человек быстрее всего попадает под чужое влияние.
– Но ведь ты не внушал ей ничего? – Тут Полина запнулась и сама слегка покраснела. Сева это заметил и снова вздрогнул. Смутив девчонку такой темой, он ощутил торжество мести. – Ничего запретного?
– В каком-то роде, – признался он, не стараясь скрыть усмешки. – Это происходит неосознанно, естественным путем. Так и работает магия нечисти. Твоя подруга не должна была увидеть ни тебя, ни Муромца. Воспользоваться своими чарами – это все, что мне оставалось, чтобы подавить ее способность думать.
– Но ты не знаешь, к чему это привело! – воскликнула Полина. – Сразу после тебя она встретила Славу и… и…
– И что? – улыбнулся Сева, на этот раз смело посмотрев ей в лицо, которое сильнее запылало.
– И то! Ты сам можешь догадаться, что произошло!
– Но с ней же все в порядке?
– Наверное! Но это было подло с твоей стороны! Мы с ней выросли с потусторонними и поэтому относимся к этому, может быть, не так серьезно, как нормальные колдуньи… Но все же Маргарите была необходима эта волшебная защита! Да и Александр Владимирович теперь не позовет ее помогать ему в сборе разных трав. Так что ты все испортил!