– Вы правы. Я повел себя глупо, не доверяя вам. Ведь Люси мне много о вас рассказывала… Сделаем так. Пока я буду читать оба ваших дневника, вы прослушаете мои записи. Я покажу, как это делается. Первые полдюжины валиков относятся лично ко мне, и они не ужаснут вас… Дальше – делайте выводы сами. А затем мы с вами поужинаем.
Доктор сам отнес фонограф в мою комнату и включил.
Когда история смерти Люси и все последующее было прослушано, я беспомощно застыла в кресле. Голова моя горела огнем, и если бы не уверенность в том, что моя несчастная Люси наконец-то успокоилась, я не избежала бы истерики. И если бы я не знала всей истории поездки Джонатана в Трансильванию, я ни за что бы не поверила тому, что услышала…
– Думаю, следует ваши записи перенести на бумагу, – предложила я Сьюарду после ужина. – Мы должны быть готовы к приезду профессора и Джонатана. Я подготовлю весь материал и расположу его в хронологическом порядке.
Он перенес фонограф в кабинет, а я взяла пишущую машинку. Перепечатывать я начала с седьмого цилиндра, решив сделать три копии.
Было уже довольно поздно, когда я закончила; доктор Сьюард в это время совершал обход своих пациентов.
30 сентября
Мистер Харкер приехал в девять утра.
Позавтракав, они с женой отправились к себе в комнату, и когда после завтрака я проходил мимо, то услышал стук пишущей машинки. Миссис Харкер говорит, что они пытаются связать между собой все факты, которые у них имеются. Джонатан раздобыл переписку между доверенными лицами, принимавшими ящики с землей в Уайтби, и посыльными из Лондона, которым это дело было поручено. Теперь он читает мои записи, перепечатанные Миной…
Кажется удивительным, что мне до сих пор не приходило в голову, что пустующий соседний дом может быть убежищем графа! А между тем поведение Рэнфилда могло бы натолкнуть меня на эту мысль. Да, но ведь я же не знал, кто стал причиной гибели Люси! Мистер Харкер считает, что поведение моего пациента может послужить признаком появления Дракулы в наших краях. Надо также разобраться в датах…
С Рэнфилдом ничего не вышло, он спокоен и просится домой. Вполне рассудителен. Однако теперь я крайне подозрительно отношусь к нему. Его припадки были странным образом связаны с близостью того, кого мы ищем. И это слово – «хозяин»… Я недолго оставался в его палате, хотя совершенно не доверяю этому его состоянию. Велел санитарам, чтобы не спускали с него глаз.
29 сентября, в поезде
Мистер Биллингтон дал мне просмотреть свои деловые бумаги; моей целью было проследить за грузом, отправленным графом, до его прибытия в Лондон. Среди бумаг оказались: накладная на «пятьдесят ящиков простой земли, предназначенной для опытов», дубликат письма фирме «Картер, Патерсон и К°» и ответ на него; я снял копии со всех документов. В Уайтби я спустился в порт и говорил с береговой стражей и таможенными чиновниками. У всех нашлось что вспомнить о прибытии «странного корабля», но никто не мог добавить чего-либо нового. Рабочие, с которыми я тоже повидался, сказали, что ящики – огромные и невероятно тяжелые… Все квитанции оказались в полном порядке.
30 сентября
Мистер Патерсон любезно мне помог. Я поехал в контору и здесь также снял копии с документов и квитанций. К счастью, парни, доставлявшие груз, оказались на месте и дали сведения о месте назначения ящиков. Небольшая сумма развязала одному из них язык:
– Этот дом, сэр, не трогали лет сто! Там было столько пыли… Ну, а старая часовня – от нее прямо мороз по коже!
Итог таков: все пятьдесят ящиков, прибывших в Уайтби из Варны на «Димитрии», в целости перемещены в старую часовню имения Карфакс.
30 сентября
Джонатан вернулся полный надежд и решимости; мы все привели в порядок, а затем он отправился по делам. Доктор Сьюард отсутствовал, так что мне самой пришлось принять лорда Годалминга и мистера Морриса. Встреча получилась натянутой и грустной – тень бедной Люси витала между нами. Возникла даже некоторая неловкость от того, что им не было известно, что я посвящена во все, что случилось с ними в склепе; в конце концов, прервав светскую беседу, я прямо перешла к делу. Американец был ошарашен моим натиском, лорд же держался по-прежнему суховато. Я заявила, что мы с мужем, проследив цепь драматических событий с момента отъезда Джонатана в Трансильванию вплоть до смерти Люси, составили их хронологию, и предложила им с нею ознакомиться. Когда Артур получил свою пачку страниц – а она выглядела солидно, – то спросил меня:
– Вы перепечатали все это, миссис Харкер? Не вполне понимаю зачем; я с закрытыми глазами доверюсь вам, тем более что получил урок на всю жизнь от ван Хельсинга. Кроме того, я знаю, что вы любили мою бедную Люси.
– И все же прочитайте, – мягко проговорила я.
Квинси Моррис никаких вопросов не задавал, и оба они покорно отправились в библиотеку.
30 сентября
Вернувшись домой в пять пополудни, я узнал, что Артур и Квинси не только приехали, но и успели проштудировать копии дневников и моих записей. Джонатан еще не возвращался. Мина налила нам по чашке чая.
Отправляясь на вокзал встречать ван Хельсинга, я оставил всех в холле. Арчи выглядел почти так же, как до известия о болезни Люси, а Моррис полон прежней энергии. Да и профессор выскочил из вагона с юношеской живостью. Он сразу бросился ко мне:
– Ну, Джон, как дела? Я был страшно занят, но решил отложить все и остаться с вами, сколько потребуется. Мне о многом надо тебе рассказать… Мадам Мина здесь? А ее муж? А Артур и мистер Моррис – они тоже у тебя? Превосходно!
По дороге домой я сообщил ему о том, как пригодились мои записи благодаря сообразительности миссис Харкер. Профессор прервал меня:
– Мадам Мина – удивительная! У нее мужской ум и женское сердце. Однако при всех ее достоинствах она не должна рисковать жизнью, теперь нам предстоит чисто мужская работа… Ты говоришь, она все перепечатала? Тогда она обязана присутствовать при нашем разговоре…
Я согласился с ним, а затем сообщил, что дом, который купил граф Дракула, находится рядом с моим. Он встревожился:
– Если бы знать раньше!
Затем ван Хельсинг задумался и молчал до тех пор, пока мы не въехали в ворота клиники…
Таким образом, все отчеты, имеющиеся у нас, приведены в порядок. Профессор взял одну копию, чтобы познакомиться с ней до общей беседы, назначенной на девять часов. Все остальные уже прочитали; так что, когда мы встретимся, то будем полностью осведомлены относительно фактов и сможем обсудить план борьбы с нашим таинственным врагом.
30 сентября
Сойдясь вечером в кабинете доктора Сьюарда, мы организовали что-то вроде заседания. Ван Хельсинг председательствовал, меня попросили стенографировать. Профессор сказал:
– Все мы знакомы с фактами, изложенными в этих бумагах. Итак, начнем. Но прежде всего я сообщу вам кое-что о нашем противнике. Главное: вампиры действительно существуют; мистер Харкер убедился в этом воочию. Даже если бы у нас не было собственного печального опыта, свидетельства прошлого достаточно убедительны. Сознаюсь, сначала и я был скептиком. Увы, догадайся я обо всем раньше – одна драгоценная для всех нас жизнь была бы спасена… Дело в том, что вампир не умирает, как пчела, после того как ужалит; он только крепнет от этого. Он хитер, невероятно силен, изобретателен. Его укус делает человека беспомощным и подвластным его воле. Магическая сила вампира безгранична – от возможности пребывать когда и где угодно, временами исчезать и неожиданно появляться, – до управления стихиями: бурей на море, туманами, грозой. Он может свободно повелевать низшими существами: крысами, совами, летучими мышами, молью, лисицами, волками… Теперь он рядом с нами, и мы знаем, как выглядит его человеческое воплощение. Так как же нам найти графа Дракулу?
Джонатан попытался что-то сказать, но профессор мягко его остановил и продолжал:
– А если мы и найдем его, как его уничтожить? Мы оказались лицом к лицу с сильным врагом; о себе я скажу, что мне нечего терять, я стар и одинок. Вы же все – молоды, хоть и познали печаль, но у вас впереди еще немало прекрасных дней. Я жду вашего ответа.
Мой муж посмотрел мне в глаза, я ответила твердым взглядом; слов не требовалось.
– Мы с Миной согласны, – сказал Джонатан.
– Рассчитывайте на меня, профессор, – коротко обронил мистер Квинси Моррис.
– Я с вами, – заявил лорд Годалминг, – даже ради одной Люси.
Доктор Сьюард просто кивнул.
Профессор встал и положил на стол распятие. Мы взялись за руки – так был заключен наш молчаливый союз. Я почувствовала, что сердце у меня лихорадочно забилось; остальные тоже были взволнованы. Мы снова заняли свои места.
– Теперь обсудим следующее. – Ван Хельсинг на секунду умолк. – В наших руках научные источники, а самое главное – мы единая сила. Это то, чего лишены вампиры. У нас нет иных средств борьбы, кроме тех, что веками бытовали у различных народов, и нам придется считаться с традиционными суевериями… Вампиры известны со времен Древней Греции и Рима, Европу постоянно будоражили слухи о них, Индия, Китай, сказания исландцев, гуннов, славян, саксонцев, мадьяр… И по сей день вампир считается одним из обличий дьявола. Поневоле приходится верить в его существование – все вы прочли дневник мистера Харкера. Итак… – Профессор остановился, переводя дыхание. – Вампир не стареет и может выглядеть даже моложе, если регулярно питается кровью. Обычной пищи он принимать не может. Он не отбрасывает тени, не отражается в зеркале. Рука его чрезвычайно сильна, о чем опять-таки свидетельствует Джонатан… Вампир может превращаться в волка или огромную собаку, нам это известно из сообщений о прибытии корабля в Уайтби. Он может уподобляться летучей мыши, а также крысе, ночному мотыльку, сове и прочим тварям… Вампир окружает свое присутствие туманом, материализуется в лунных лучах в виде облака сверкающей пыли, способен бесконечно уменьшаться и проскальзывать в щель тоньше волоса. Видит в темноте, может входить и выходить куда угодно и откуда угодно… Да, он способен на все это, но не обладает полной свободой. Он не может войти в жилище, храм или иное освященное место без приглашения, но если там нет людей, легко проникает внутрь. Его мощь теряется с наступлением дня, как у всякой нежити. Есть сведения, что он способен передвигаться по морю только в часы прилива или отлива. Но главное вот в чем: когда он находится в собственном «доме» – в гробу, заменяющем ему преисподнюю, – вампир чрезвычайно уязвим…