– Добро пожаловать! Входите смело и по доброй воле.
Он не двинулся ко мне навстречу, а стоял неподвижно, как статуя. Но не успел я переступить порог, как хозяин дома, протянув руку, сжал мою с такой силой, что заставил меня вздрогнуть: его пальцы были холодны как лед. Мощь его руки оказалась настолько схожей с той, что я заметил у возницы, что у меня возникло сомнение: не одно ли и то же лицо – кучер и господин? Я растерянно спросил:
– Граф Дракула?
– Именно. Приветствую вас, мистер Харкер, в моем родовом замке. Входите же, ночи нынче холодные, а вы, надо полагать, нуждаетесь в еде и отдыхе!
Произнеся это, граф повесил лампу на крюк в стене и, шагнув вперед, подхватил мой багаж настолько расторопно, что я лишь неловко попытался воспротивиться подобной учтивости.
– Нет, сударь, вы гость. Теперь поздно, поэтому на моих людей рассчитывать не приходится. Позвольте мне самому позаботиться о вас…
С этими словами он понес мои вещи по коридору. Мы поднялись по плохо освещенной винтовой лестнице и попали в другой широкий коридор; наши шаги гулко отдавались в тишине. В конце коридора хозяин замка толкнул тяжелую дверь, и я увидел ярко освещенную комнату, где стоял круглый стол, накрытый к ужину, а в огромном камине весело потрескивали дрова. Граф захлопнул дверь и, минуя столовую и небольшую восьмиугольную проходную комнатушку с одной горящей лампой и совершенно лишенную окон, прошел в следующее помещение, куда и пригласил меня войти. Это была светлая просторная спальня, тепло в которой поддерживалось топившимся камином. Граф опустил на пол мои вещи и перед тем, как удалиться, произнес:
– Вам, сударь, после дороги, думаю, захочется привести себя в порядок. Вы найдете здесь все необходимое, а когда будете готовы, пройдите в столовую, где вас ожидает ужин…
Мягкий свет и тепло, а также вежливая сдержанность графа Дракулы совершенно рассеяли мои страхи и сомнения. Я взбодрился и неожиданно почувствовал, что отчаянно голоден; наскоро переодевшись, я поспешил в столовую. Граф, стоявший у камина, пригласил меня к столу:
– Надеюсь, вы простите, если я не составлю вам компании: я уже отобедал и никогда не ужинаю.
Я вручил ему запечатанное письмо от мистера Хокинса. Граф вскрыл конверт, пробежал глазами послание и затем с улыбкой протянул его мне. Одно место в письме заставило меня слегка покраснеть. Вот что он писал: «…Я очень сожалею, что приступ подагры, которой я давно подвержен, лишает меня возможности предпринять столь продолжительную деловую поездку. Мой помощник, которому я полностью доверяю, заменит меня во всех отношениях. Это энергичный и талантливый молодой человек. Располагайте, сэр, мистером Джонатаном по вашему усмотрению…»
Граф подошел к столу, снял крышку с блюда – и я буквально набросился на прекрасно прожаренного цыпленка. На десерт был сладкий салат и сыр. Бутылка старого токайского, которого я выпил бокал или два, – вот, собственно, и весь ужин. Хозяин замка расспрашивал меня о путешествии; я поведал ему все пережитое мной. Затем я придвинул стул к огню и закурил предложенную мне сигару. Граф не курил и уселся на кушетке напротив меня…
У него было подвижное, весьма оригинальное лицо. Тонкий породистый нос с особенными, странной формы, ноздрями; надменный высокий лоб, волосы, редкими клочковатыми прядями падающие на виски; очень густые, сросшиеся над глубоко посаженными глазами брови. Рот, насколько я мог разглядеть под пышными усами, был решительный, даже жестокий, с необыкновенно острыми белыми зубами, губы поразительно яркие для человека его возраста, и бледная, почти восковая кожа. В отблесках пламени в камине его руки, лежащие на коленях, производили впечатление белых и тонких, однако, когда граф беседовал со мной, непроизвольно жестикулируя, я заметил, что ладони у него мясистые и загрубевшие. Ногти были длинными, с заостренными концами.
Когда он в ходе нашей беседы потянулся ко мне, я замер. Возможно, его дыхание было нечистым, потому что мной овладела мучительная тошнота, которой я не сумел скрыть. Граф, очевидно, заметил это, так как сразу же выпрямился и с угрюмой усмешкой поднялся с кресла. Мы оба некоторое время молчали; я взглянул в окно – уже близился рассвет. Напрягая слух, я уловил вдалеке отзвуки волчьего воя. Черные, почти без радужек, зрачки его глаз сверкнули; заметив странное, должно быть, выражение моего лица, граф проговорил:
– Вы, наверное, устали… Ваша постель готова, утром можете нежиться сколько захотите. Меня не будет до полудня; спите спокойно – и приятных вам сновидений!
С холодноватым поклоном он открыл дверь в восьмиугольную комнатку без окон, и я направился в свою спальню.
Глава 2
7 мая
Вчерашний день выглядел следующим образом. Я спал долго и проснулся совершенно отдохнувшим. Одевшись, я отправился в комнату, где накануне ужинал, и нашел там холодный завтрак и кофе, который подогревался на огне камина. На столе лежала карточка:
«Вынужден ненадолго отлучиться. Не ждите. Д.»
Радуясь свободе, я уселся за стол, затем поискал глазами колокольчик, чтобы дать знать прислуге, что я покончил с едой, однако колокольчика нигде не оказалось. В замке, по-видимому, действуют свои особые правила.
Только теперь я основательно осмотрелся. Меня окружала неслыханная роскошь. Столовая посуда из золота великолепной выделки, тяжелые парчовые шторы и обивка старинных стульев и кушетки, потребовавшая, без сомнения, баснословных затрат еще тогда, когда они были куплены. Вещи содержались в идеальном порядке, хоть на вид им было немало десятилетий, а то и столетий. Странным мне показалось лишь отсутствие зеркал во всех помещениях, – в моей спальне не было даже туалетного зеркала, и мне пришлось воспользоваться собственным из несессера, чтобы побриться и причесаться. Кроме того, у меня сложилось впечатление, что замок совершенно необитаем…
Без позволения хозяина я не стал его осматривать. Вместо этого я попытался найти что-нибудь почитать. В столовой я ничего не обнаружил; приметив еще одну узкую дверь в стене, я осторожно толкнул ее – и оказался в библиотеке, очевидно, служившей графу и кабинетом. Там я обнаружил большое количество изданий на английском языке – полки были полны книг и переплетенных подшивок газет и журналов. На письменном столе также лежали газеты, однако свежих среди них не нашлось. Книги здесь имелись самые разнообразные: по истории, географии, политической экономии, ботанике, геологии, законоведению – все, что могло относиться к жизни, обычаям и нравам Британских островов.
Пока я рылся в книгах, дверь распахнулась и с радушной улыбкой вошел хозяин замка.
– Я рад, что вы обнаружили библиотеку. – Он опустился в кресло и жестом пригласил меня присесть рядом. – Книги были мне преданными друзьями в течение нескольких лет, когда я еще и не собирался в Лондон… Я полюбил вашу великую страну. Мне так хочется узнать ее поближе, но, увы, – недостаточно владею языком. Надеюсь, с вашей помощью я научусь говорить по-английски как следует.
– Помилуйте, граф, у вас прекрасный английский!
– Благодарю за комплимент, но все же боюсь, что я нахожусь лишь на полпути. Память у меня хорошая, и грамматику я осилил… однако все это не то… Живи я в Лондоне, любой ребенок узнает во мне иностранца. Здесь я знатен, я – магнат, все в моих руках, а на чужбине даже богатый чужеземец – никто. Люди равнодушны к нему и, как следствие, не отзывчивы. Я не терплю, когда на меня указывают пальцем, уж лучше ничем не выделяться из толпы… Вы приехали сюда по делу, однако я хотел бы, чтобы вы побыли здесь еще немного; во время наших бесед я надеюсь освоить разговорную речь… Прошу вас, друг мой, исправлять мои ошибки в произношении самым суровым образом!
Я кивнул и, смутившись, попросил разрешения пользоваться библиотекой по своему усмотрению.
– Разумеется, – ответил он. – Чувствуйте себя как дома во всем. Можете свободно заходить куда вздумаете, за исключением тех комнат, двери которых заперты. На это есть уважительные причины… Трансильвания – не Англия, наши нравы и обычаи отличаются от ваших; тут многое покажется вам странным. Впрочем, вам уже пришлось с этим столкнуться…
Его слова послужили завязкой долгого разговора, однако граф на все мои вопросы отвечал уклончиво и без особой охоты. Оживился он лишь тогда, когда я стал расспрашивать о местных легендах и суевериях, о кладах, предсказаниях и мистических знаках. Затем неожиданно оборвал себя и проговорил:
– Все эти сказки с давних времен бытуют среди простонародья… Однако не пора ли, сударь, нам вплотную заняться нашими делами? Расскажите мне о доме, который вы для меня приобрели в Лондоне.
Извинившись за оплошность, я поспешил в свою комнату за нужными бумагами. За то время, пока я рылся в своем кофре, в столовой убрали посуду и зажгли яркие лампы – за окнами сгущались сумерки. Свет горел и в библиотеке. Когда я вошел, граф уже освободил письменный стол от журналов, и мы углубились в чтение документов. Он интересовался всеми деталями и задавал мне множество вопросов о местоположении дома и его окрестностей. Однако у меня сложилось впечатление, что наш клиент заранее изучил все, что касалось покупки дома, и мне ничего не оставалось, как, изложив суть, дать подписать ему нужные бумаги и составить отчет для моего патрона.
Затем граф поинтересовался, каким образом нам удалось так удачно выполнить его довольно-таки замысловатый и прихотливый заказ.
– Однажды в Пэрфлите, – пояснил я, – проходя окольной дорогой, я случайно набрел на место, которое, как мне представилось, должно вас заинтересовать. Участок окружала высокая, старинной архитектуры стена, сложенная из массивного камня и не ремонтированная десятилетия. Поместье называется Карфакс – должно быть, от искаженного французского «катр фас» – четыре фасада, так как дом действительно выходит на четыре стороны. Участок составлял около двадцати акров, на нем множество старых деревьев, придающих поместью несколько сумрачный вид; имелся также водоем. Я поначалу принял его за пруд, но он оказался небольшим естественным озерцом, глубоким и, вероятно, питающимся подземными ключами, поскольку вода в нем необыкновенно прозрачна. Кроме того, это озерцо служит истоком реки. Дом оказался обширным и старым, с высоко расположенными зарешеченными окнами. Я бы сказал, что он немного смахивает на тюрьму… Впрочем, граф, вы ведь хотели приобрести именно такое жилье…