ища спасения в воде,
все турки потонули.
Сей беспощадный человек
вдруг пригласил к себе калек,
и нищих, и убогих.
Для тех, кто немощен и сир,
устроил Дракул целый пир,
где потчевали многих.
И сжег он ублаженных,
сказав: «Никчемный вы народ».
И было человек шестьсот
их заживо сожженных.
Из юго-западной земли
однажды к Дракулу пришли
учтивые посланцы.
И, право, не было вреда
в том, что не сняли, как всегда,
береток итальянцы,
но перед воеводой
лишь с непокрытой головой
должны стоять чужой и свой,
пренебрегая модой.
Спросил их воевода, как
дерзнули на подобный шаг
они в обход запретов
и, соизволив шляпы снять,
готовы на себя пенять,
не сняв при нем беретов?
Ответили: «Ломаем
мы шапки, если захотим,
но перед кесарем самим
беретов не снимаем».
Ответил Дракул: «Вам и впредь
отныне так вольно хотеть,
даю вам слово в этом».
Сказали Дракулу послы:
«Почтительнейшие хвалы
мы перед целым светом
вам, государь достойный,
благоговейно вознесем.
Вам будем преданы во всем.
Уж будьте вы спокойны».
А он потребовал гвоздей,
чтобы вознаградить гостей
за умные ответы.
Как я могу поведать вам,
прибить велел к их головам
он модные береты.
Вы скажете: «Ужасно!»
Однако жизнь при этом шла.
Такие жуткие дела
творил он ежечасно.
Упорно Дракул делал зло.
При этом так ему везло,
что всем его деяньям
я подвести в стихах итог
при всем желанье бы не смог,
а под его влияньем
ожесточались нравы.
Тот был у Дракула в чести,
кто худшее изобрести
мог для его забавы.
Кому злодейство по нутру,
тот приглашался ко двору
и принят был радушно;
и тот, кто в преступленьях яр,
татарин, турок и мадьяр
там буйствовал послушно.
И, не жалея злата,
там Дракул выглядел как жрец,
а двор его был образец
кощунства и разврата.
Там был со зверем каждый схож.
Царили там интриги, ложь
и низкое притворство.
Был каждый каждому врагом
и видел ненависть в другом,
в предательстве проворство.
Там рознь была свирепа.
Двор хищный Дракула таков:
в смешенье разных языков
подобие вертепа.
И погрузился Дракул в смрад,
единству предпочел разлад,
сотрудничеству — козни;
но без приспешников не мог
торжествовать его порок,
нуждаясь в этой розни.
Когда бы не тлетворный дух,
омрачивший белый свет,
не царствовал бы столько лет
преступник богоборный.
Турецкий гневался султан,
которому урок был дан,
как мною было спето.
Вооружить велел он рать,
чтоб воеводу покарать.
Приняв решенье это,
султан такие вести
направил всей своей стране,
чтобы готовились к войне
язычники с ним вместе.
Услышал Дракул эту весть
и понял, что врагов не счесть,
и если в наступленье
пойдет подобная орда,
нет смысла, кажется, тогда
в любом сопротивленье.
Как с полчищами в жмурки
играть, когда в глазах темно?
Страну захватят все равно
воинственные турки.
«Что ж, если враг непобедим,
попробую сдружиться с ним».
Так Дракул был коварен.
Направил к туркам он посла,
такие посулив дела,
что будет благодарен
султан за предложенье,
его способное прельстить;
он мог бы Дракулу простить
былое пораженье.
Султан ценой таких заслуг,
уверившись, что Дракул — друг,
его почтит защитой
и преуспеет он, суля
султану выдать короля
венгерского со свитой.
Турецкому султану
зачем на это возражать?
Султан решил бы: «Угрожать
Союзнику не стану».
Раскинул Дракул так умом,
потом порадовал письмом
турецкого султана,
который втайне думал так:
«Король венгерский — злейший враг.
Пускай путем обмана,
взять венгра хорошо бы».
Средь государственных забот
вкусить готов был Дракул плод
своей лукавой злобы.
В коварстве вкрадчивом своем
он переписку с королем
венгерским затевает.
Грозят Валахии войной,
и Дракул к Венгрии одной
о помощи взывает.
Султан ему опасен.
В беде валашская земля.
Вассалом верным короля
он, Дракул, быть согласен,
пусть от вражеских обид
всегда Валахию хранит
венгерская корона.
Король в ответ на этот зов
на помощь был прийти готов,
спасая от урона
неверного соседа.
И от врага недалеки,
по Семиградью шли полки;
им виделась победа.
Шел в битву сам король тогда.
Бароны, графы, господа
Включились в наступленье.
Им Дракул предрекал успех,
скрыть ухитрившись ото всех
свое злоумышленье.
Так минуло в походе
по меньшей мере пять недель,
покуда Дракулову цель,
противную природе,
не разгадал король в пути.
Намерен Дракул перейти
к турецкому султану.
Двурушничал валашский князь,
с язычником объединясь
и напустив туману.
Вступить с врагами в сечу
король венгерский предложил
и двигаться по мере сил
язычникам навстречу.
И шли на Турцию войска
через Валахию пока,
язычников тревожа,
вступить готовы с ними в бой.
Отважен, кажется, любой
был среди них вельможа.
Край этот населенный.
От Кронштадта милях в шести
случилось воинам войти
там в замок укрепленный.
Уверен Дракул: замок тот —
надежный для него оплот.
(Он звался Кенингштейном.)
И там-то Дракул схвачен был,
растратив свой преступный пыл,
что в демоноговейном
горниле крылся, тлея;
Ян Искра — имя смельчака,
чья обезвредила рука
презренного злодея.
В своей Валахии пленен,
был Дракул тут же обвинен,
трусливый, хоть и дерзкий.
Приставлен был к нему конвой,
чтобы доставлен был живой
преступник в край венгерский.
Король дал порученье
стеречь его, как страшный клад.
Зовется крепость Вышеград,
где Дракул в заточенье.
Неизвестный автор«СКАЗАНИЕ О ДРАКУЛЕ-ВОЕВОДЕ»[122]
Был в Мунтьянской земле воевода, христианин греческой веры, имя его по-валашски Дракула, а по-нашему — Дьявол. Так жесток и мудр был, что каково имя, такова была и жизнь его.
Однажды пришли к нему послы от турецкого царя и, войдя, поклонились по своему обычаю, а колпаков своих с голов не сняли. Он же спросил их: «Почему так поступили: пришли к великому государю и такое бесчестие мне нанесли?» Они же отвечали: «Таков обычай, государь, наш и в земле нашей». А он сказал им: «И я хочу закон ваш подтвердить, чтобы крепко его держались». И приказал прибить колпаки к их головам железными гвоздиками, и отпустил их со словами: «Идите и скажите государю вашему: он привык терпеть от вас такое бесчестие, а мы не привыкли, и пусть не посылает свой обычай являть другим государям, которым обычай такой чужд, а у себя его блюдет». Царь же весьма разгневался, и пошел на Дракулу войной, и напал на него с великими силами. Тот же, собрав все войско свое, ударил на турок ночью и перебил их множество. Но не смог со своей небольшой ратью одолеть огромного войска и отступил. И стал сам осматривать всех, кто вернулся с ним с поля битвы: кто был ранен в грудь, тому воздавал почести и в витязи того производил, а кто в спину — того велел сажать на кол, говоря: «Не мужчина ты, а женщина!» И когда снова пошел войной против турок, то так сказал своим воинам: «Кто о смерти думает, пусть не идет со мной, а здесь остается». Царь же, услышав об этом, повернул назад с великим позором, потеряв без числа воинов, и не посмел выступить против Дракулы. И отправил царь к Дракуле посла, требуя от него дани. Дракула же воздал послу тому пышные почести, и показал ему свое богатство, и сказал ему: «Я не только готов платить дань царю, но со всем воинством своим и со всем богатством хочу пойти к нему на службу, и как повелит мне, так ему служить буду. И ты передай царю, что, когда пойду к нему, пусть объявит он по своей земле, чтобы не чинили зла мне и людям моим, а я вскоре вслед за тобою пойду к царю, и дань принесу, и сам к нему прибуду». Царь же, услышав от посла своего, что хочет Дракула прийти к нему на службу, послу почесть воздал и одарил его богато. И рад был царь, ибо в то время вел войну на востоке. И тотчас послал объявить по всем городам и по всей земле, что, когда пойдет Дракула, никто никакого зла бы ему не причинял, а, напротив, встречали бы его с почетом. Дракула же, собрав все войско, двинулся в путь, и сопровождали его царские приставы, и воздавали ему великие почести. Он же, углубившись в Турецкую землю на пять дневных переходов, внезапно повернул назад и начал разорять города и села, и людей множество пленил и перебил, одних турок на колья сажал, других рассекал надвое и сжигал, не щадя и грудных младенцев. Ничего не оставил на пути своем, всю землю в пустыню превратил, а бывших там христиан увел и поселил в своей земле. И возвратился восвояси, захватив несметные богатства, а приставов царских отпустил с почестями, напутствуя: «Идите и поведайте царю вашему обо всем, что видели: сколько смог, послужил ему. И если люба ему моя служба, готов и еще ему так же служить, сколько сил моих станет». Царь же ничего не смог с ним сделать, только себя опозорил.