них. Год назад кто бы из нас, людей девятнадцатого века — века науки, скептицизма, материализма, — поверил в существование вампиров? Мы даже старались не замечать то, что видели собственными глазами. Но придется признать, что наши представления о вампирах и способы избавления от них ныне те же, что и прежде.
Позвольте обратить ваше внимание на то, что упоминания о вампирах встречаются во всех культурах: в Древней Греции, в Древнем Риме, Германии, Франции, Индии, даже в Херсонесе; а в Китае, столь далеком от нас во всех отношениях, люди до сих пор боятся их. Вампиризм прослеживается в среде исландских берсерков, одержимых дьяволом гуннов, славян, саксонцев, мадьяр. Так что у нас есть исходные данные, и, должен сказать, очень многие поверья подтверждаются нашим собственным горьким опытом. Вампир умирает, как люди, когда приходит срок; он великолепно себя чувствует, если питается кровью живых. Более того, как мы наблюдали, в последнем случае он может даже молодеть; его жизненные силы восстанавливаются, если ему доступен его специфический корм. Но лишенный своего питания, он хиреет; ведь он не ест, как другие. Даже Джонатан, который провел с ним несколько недель, ни разу не видел, чтобы тот ел. Ни разу! Он не отбрасывает тени, не отражается в зеркале — опять-таки по наблюдениям Джонатана. Он очень силен — вспомним свидетельство Джонатана, как он отогнал волков от дверей или помог Джонатану сойти с дилижанса.
Как видно из рассказов о прибытии загадочной шхуны в Уитби, вампир может и сам превращаться в волка: это он разорвал собаку. Он может принять облик летучей мыши — мадам Мина видела его на подоконнике в Уитби, мой друг Квинси — у окна мисс Люси, а Джон заметил, как тот летел из соседнего дома. Он способен напускать вокруг туман — это обнаружил погибший капитан шхуны; впрочем, участок распространения тумана невелик — только вокруг него самого. Вампир возникает в лунном свете, как пыль, — Джонатан видел это в замке Дракулы при появлении обитавших там женщин. Он может бесконечно уменьшаться — мы сами наблюдали, как мисс Люси, до того как обрела покой, проскользнула в склеп сквозь щель не толще волоска. Может, единожды проложив себе путь, проникать куда угодно и свободно выходить откуда угодно, даже если это запертые на замок помещения или герметически запаянные емкости. Он видит в темноте — немалое подспорье в нашем мире, наполовину погруженном во мрак.
А теперь слушайте меня внимательно! Да, вампир все это умеет, но он не свободен. Точнее, свободен так, как раб на галерах или сумасшедший у себя в палате. Он не властен пойти, куда ему захочется; выродок природы, он все же обязан подчиняться некоторым ее законам. Он не может войти ни в один дом, пока кто-нибудь из домочадцев не пригласит его; зато потом уже волен приходить, когда ему вздумается. Его могущество кончается с наступлением дня, как у всякой нечистой силы. То есть у него есть ограниченная свобода действий лишь в определенные моменты. Если он находится не на своей территории, то может менять облик лишь в полдень или же на восходе или закате солнца. Это отмечалось в прошлом и подтверждается нашим опытом.
Таким образом, если в отведенных ему пределах — в своем земном доме, в гробу, в преисподней, в неосвященном месте, например, мы видели, как он направлялся к могиле самоубийцы в Уитби, — вампир волен поступать, как ему угодно, то в других случаях он может менять свой облик лишь в определенное время. Известно, что он способен переходить через проточную воду лишь при слабом течении, при мелководье во время отлива. Существуют предметы, которые своим воздействием лишают его силы, например чеснок; что же касается священных символов, таких как мое распятие, освятившее наше решение, то для вампиров они ничего не значат, тем не менее эта нечисть старается держаться от них подальше и относится к ним с безмолвной почтительностью. Назову вам и другие предметы, это может вам понадобиться. Ветка шиповника, положенная на гроб вампира, не позволит ему выйти оттуда; освященная пуля, если выстрелить в гроб, действительно убьет его насмерть, так же как и кол, — в чем мы имели возможность убедиться; отрезанная голова обрекает его на вечный покой. Все это мы видели своими глазами.
Таким образом, разыскав прибежище того, кто некогда был человеком, мы можем заточить его в гроб и уничтожить, если воспользуемся уже известными нам средствами. Но он умен. Я попросил моего друга Арминия из Будапештского университета навести о нем справки, и вот что он выяснил по доступным источникам. По-видимому, наш вампир действительно когда-то был тем самым воеводой Дракулой, который прославился в битве с турками на великой реке на самой границе с Турцией. Если это правда, тогда он недюжинный человек, потому что и в те времена, и много веков спустя он был известен как необыкновенно умный, хитрый и храбрый воин из «Залесья»[86]. Могучий ум и железная воля ушли вместе с ним в могилу, но теперь они направлены против нас. Дракулы были, пишет Арминий, великим и благородным родом, хотя современники подозревали, что кое-кто из них имел дело с нечистой силой. Многие тайны узнали они в школе дьявола в горах над Германштадтским озером[87], где каждый десятый ученик по соглашению становится подручным своего инфернального учителя. В рукописях встречаются такие слова, как «стрегойца» — ведьма, «ордог» и «покол» — Сатана и ад, а в одной из рукописей Дракула прямо назван «вампиром», теперь мы прекрасно понимаем почему. В его роду были великие мужи и жены, их славные останки освящают землю, в которой гнездится эта нечисть. То-то и ужасно, что это дьявольское существо обитает непременно по соседству с добром; его кости не могут находиться в земле, не освященной прахом предков.
В это время мистер Моррис начал пристально всматриваться в окно, затем тихо встал и вышел из комнаты. После недолгой паузы профессор продолжал:
— А теперь мы должны решить, что делать. У нас много данных, и нам надо заняться подготовкой нашей кампании. Джонатан установил, что из Трансильвании в Уитби прибыло пятьдесят ящиков земли, все они были доставлены в Карфакс; известно также, что несколько ящиков отправили в другое место. Мне кажется, прежде всего надо установить, находятся ли остальные ящики в соседнем доме или же их также куда-то перевезли, в таком случае мы должны проследить…
Тут нас неожиданно прервали. С улицы раздался пистолетный выстрел, окно пробила пуля, которая отскочила рикошетом от верхней части оконного проема и ударилась о противоположную стену комнаты.
Я вскрикнула — наверное, в душе я трусиха. Мужчины вскочили, лорд Годалминг бросился к окну, открыл его, и мы услышали голос мистера Морриса:
— Простите! Я, должно быть, напугал вас. Сейчас вернусь и объясню, в чем дело.
Через минуту он вошел и сказал:
— Конечно, глупость с моей стороны, прошу простить меня, миссис Харкер. Дело в том, что во время рассказа профессора прилетела огромная летучая мышь и села на подоконник. После недавних событий я просто не выношу этих мерзких тварей, поэтому я пошел и выстрелил в нее; теперь я всегда так делаю, когда вижу их по вечерам. Ты еще смеялся надо мной из-за этого, Арт.
— Вы попали в нее? — спросил Ван Хелсинг.
— Не знаю; думаю, нет — она улетела в лес.
И он сел на свое место, а профессор продолжил:
— Мы должны установить местонахождение всех ящиков, поймать и убить этого монстра в его укрытии или стерилизовать землю, чтобы он не мог больше в ней укрыться. Тогда в конце концов мы сможем найти его в человеческом образе между полуднем и заходом солнца, то есть когда он слабее всего. Теперь о вас, мадам Мина. Сегодня вечером вы участвуете в наших делах последний раз. Вы слишком дороги нам всем, чтобы подвергать вас такому риску. Больше вы нас ни о чем не расспрашивайте. Мы все расскажем вам в свое время. Мы — мужчины и должны сами справляться с проблемами. Вы же — наша звезда и надежда, мы будем гораздо свободнее в своих действиях, зная, что вы вне опасности.
Все мужчины, даже Джонатан, казалось, почувствовали облегчение. Итак, они будут подвергаться риску и, может быть, ослабят свою безопасность, заботясь обо мне, а я… Но они уже все решили, и, хотя эта пилюля показалась мне очень горькой, ничего не оставалось, как принять это проявление рыцарства.
Мистер Моррис завершил дебаты:
— Не будем терять ни минуты. Предлагаю осмотреть его дом сейчас же. В этом деле все решает время, а наши быстрые действия помогут избежать новых жертв.
Признаюсь, сердце у меня упало, когда пришло время браться за работу, но я ничего не сказала, больше всего опасаясь стать для них обузой или помехой — тогда они могут отстранить меня даже от участия в совещаниях. Итак, они отправились в Карфакс, намереваясь пробраться в дом.
Мне же, очень по-мужски, предложили лечь спать, как будто женщина может заснуть, когда ее любимый в опасности! Ну что же, лягу и притворюсь спящей, чтобы Джонатан лишний раз не волновался из-за меня, когда вернется.
1 октября, 4 часа утра. Только мы собрались выйти из дома, как принесли срочное послание от Ренфилда, спрашивавшего, не могу ли я немедленно повидать его — ему нужно сообщить мне нечто чрезвычайно важное. Я велел санитару передать ему, что зайду утром, а сейчас занят. Однако санитар пояснил:
— Он очень настаивает, сэр. Никогда не видел его в таком нетерпении. Конечно, наверняка я не знаю, но думаю, если вы с ним не повидаетесь, у него может случиться ужасный припадок.
Я знал, этот человек не будет говорить зря, поэтому ответил:
— Хорошо, сейчас приду. — И попросил остальных подождать, поскольку мне надо срочно навестить пациента.
— Возьми меня с собой, друг Джон, — сказал профессор. — Его случай, описанный в твоем дневнике, меня очень заинтересовал, и, кроме того, болезнь этого человека имеет отношение к нашему делу. Мне необходимо повидать его, особенно теперь, когда он в возбужденном состоянии.