Часть третьяКРЕСТОВЫЙ ПОХОД
И первый Молох, мрачный властелин, замаранный кровью младенцев, облитый слезами родителей.
Глава двадцать восьмаяЧАША
Тырговиште, декабрь 1461 года, четыре года спустя
Друзья часами ходили по аллеям парка, выбирались в окрестности Тырговиште. Они частенько заходили на постоялый двор, устроенный для путешественников и торговцев, которые не успели, а может быть, просто не захотели попасть в город до того, как его ворота закроются на ночь.
Хозяин едва ли обращал на них внимание, так как богатые одежды обоих скрывали плащи. Для него это было привычным, обыденным делом — подать гостям вина получше и содрать денег побольше. Он не видел в них ничего необычного. В его заведение, пользовавшееся хорошей репутацией, частенько захаживали богатеи, многие состоятельные торговцы останавливались здесь. Даже в такой промозглый, сырой декабрьский вечер в таверне яблоку негде было упасть.
Преимущества долгого мира, благополучие, которое обычно сопряжено с этим, добавило богатства хозяину таверны, как, впрочем, и его гостям. Этот человек не забывал благодарить Христа и святого Николая, покровителя ростовщиков. Именно этим ремеслом он заработал себе состояние в черные дни, предшествующие правлению князя Дракулы, и позднее вложил его в таверну. Теперь этот делец с радостью складывал в карман золотые монеты, которые оставляли ему посетители, и благословлял их. Если бы он знал, что два человека, сидящие в его таверне, обсуждали, как поскорее покончить с этим миром, то, возможно, еще горячее молился бы Деве Марии.
Влад и Ион возвращались в город, когда было уже поздно. Для них ворота отпирали, тогда как для любого другого — никогда. Когда они пересекали площадь перед собором, дверь какого-то кабака внезапно распахнулась и громко ударилась о стену. Послышались крики и пьяная ругань, потом раздались поспешные, нетвердые шаги.
Влад схватил Иона за рукав и потянул за собой. Они спрятались в тени большого колодца, уселись по-турецки, прижались спинами к стене и затаили дыхание, прислушиваясь.
Вскоре до них донесся голос, слегка охрипший от выпитого вина, с гортанным тембром, характерным для местности, где родился его обладатель.
Это, без всякого сомнения, был болгарин.
— Ослиное дерьмо! — воскликнул он. — Это еще одна ложь из тех многих, которые мы слышим о нем.
— Это правда, господин, — ответил ему кто-то, не такой пьяный, с высоким, даже писклявым голосом, судя по произношению — здешний. — Уже год, как ее поставили здесь, и она все еще на месте.
— Ослиное дерьмо! — повторил первый и смачно сплюнул. — Где?
— Да вот.
Мгновение оба молчали и что-то жевали.
— Иисусе Христе! — воскликнул болгарин.
— Вы видите, господин?
— Очень хорошо, даже при лунном свете. — Он присвистнул. — Так ты говоришь, что это чистое золото? А вот там что, жемчуга? Ух ты! А остальное? Я даже не пойму, что это такое.
— Это рубины, сапфиры, изумруды. Императорская чаша стоит здесь, чтобы крестьяне тоже могли пользоваться ею, — захлебываясь от восторга, рассказывал местный житель. — Клянусь матушкой, она даже не прикована цепью. Выпейте из нее, мой господин. Колодезная вода из этой чаши покажется вам слаще любого вина, которое мы пробовали этой ночью.
— Да, я попробую.
Ион и Влад услышали, как болгарин пьет, шумно глотая. Ион сделал знак, показывая, что им следует идти дальше, но Влад остановил его.
Снова послышались голоса. Теперь они звучали мягче, не столь грубо и куда разборчивее.
— За деньги, которые стоит эта чаша, в Софии можно купить дворец. — Болгарин усмехнулся. — Ты говоришь, что ее даже не пытались похитить?
— Я сказал, что ее никогда особо не оберегали, но крали дважды. В первый раз — буквально через день после того, как воевода установил ее здесь. Через неделю она была возвращена на место, к колодцу, а вор и вся его семья угодили на колья. Двенадцать кольев стояли рядом с чашей! Во второй раз это случилось буквально на днях. Вором стал отец того, первого, так что понадобился только один кол.
— Я не понимаю, как он узнает? — Голоса перешли на шепот. — Ведь я могу с ней уехать завтра, как только ворота откроются.
— Потрясите ее, мой господин.
— Что?
— Потрясите ее.
Болгарин послушался. Через мгновение послышался тонкий перезвон.
— Что это?
— Это в ней, внутри. В подставке, на которой она стоит, есть серебряный колокольчик в золотой клетке. Говорят, наш воевода слышит издалека, как только кто-то трогает чашу, а потом следует за этим звуком. Он всегда берет с собой кол.
Приезжий вновь потряс чашу, в голосе его послышался страх:
— Неужели ему так нравится сажать на кол?
— Скорее всего, мой господин. Но что совершенно точно, так это то, что он ненавидит всякое преступление. Теперь в нашей земле нет никаких злодейств. Все дела можно вершить свободно, надежно. Торговля процветает, и все ее блага теперь снова возвращаются в Валахию. Сейчас жить стало даже лучше, чем во времена его отца, старого Дьявола. Ведь именно поэтому вы сами приехали сюда, мой господин. Разве не так?
Болгарин с благоговением рассматривал чашу. Золото поблескивало в лунном свете.
— Кто сделал это? — спросил иностранец.
— Гильдия ювелиров из Брашова. Это была часть подношений, которые прислали саксонские города, когда наш воевода принудил их к миру. Они освободили из тюрем всех валашских торговцев, позволяют им свободно торговать и проезжать через свои города. Немцы даже платят пошлину на содержание войска, которое охраняет торговые пути. Эту чашу они прислали, чтобы она украшала стол князя.
— А он подарил ее своим подданным. — Болгарин снова сплюнул. — Что же получили саксонцы взамен?
Местный житель рассмеялся.
— Наш князь перестал сажать их на колья целыми тысячами.
Ион опять подал знак, что им, мол, следует идти, но Влад снова придержал его.
— А что будет, если я сейчас суну эту чашу под плащ и уеду завтра на рассвете? — спросил болгарин.
— К полудню вы уже будете рассматривать ее с высоты кола. — Валах снова рассмеялся. — Мой господин, пейте на здоровье из императорской чаши, а потом поставьте на место, чтобы и другие могли попользоваться ею.
Затаившиеся Ион и Влад слышали, как металл звякнул о камень.
— Нет, пустую, мерзкую воду пить я больше не хочу. Дай мне еще вина. — В голосе болгарина послышался вызов, словно он почувствовал унижение.
— Конечно, мой господин, — ответил человек из Тырговиште. — Возможно, за вином мы обсудим, как я могу помочь вам с медными рудниками. Их владельцы имеют весьма дурную славу.
Голоса отдалились. Дверь таверны раскрылась, шум вырвался наружу, но скоро стих.
Друзья встали, обошли колодец.
Ион поднял чашу, наполнил ее водой и передал Владу.
— Это был законопослушный сын Валахии или же он знал, что его слушают? Как ты думаешь? — спросил он.
— Конечно, он знал. — Князь осушил чашу, встряхнул ее и услышал тонкий перезвон серебряного колокольчика. — Потому что я всегда присутствую рядом с каждым моим подданным. — Он поставил чашу на камень. — Теперь, Ион, нам надо заняться другими сынами Валахии, куда менее послушными.
Они быстро пересекли площадь и направились к княжескому дворцу.
В большом зале было холодно и мрачно. Огонь в камине и факелы не зажигали. От дыхания бояр в воздухе струился пар. Члены главного совета сидели в креслах с высокими резными спинками и явно мерзли, несмотря на то что все они были закутаны в меха, а на ноги надели сапоги с теплой шерстяной подкладкой.
— Возможно, мне следовало распорядиться, чтобы зал протопили, — заметил Влад, глядя вниз сквозь потайное оконце. — С замерзшими кусками льда не очень-то поговоришь.
— Но если они согреются, то станут спорить с тобой куда яростнее, — ответил Ион. — А так эти бедняги согласятся на все, что ты предложишь, лишь бы скорее вернуться домой, к теплому очагу.
— Как ты думаешь, кто будет спорить больше других? — Влад отстранился, давая возможность Иону тоже взглянуть вниз.
— Я полагаю, что три главных жупана. — Ион бросил быстрый взгляд на собравшихся господ. — Туркул, его брат Галес и Добрита. Они понесут самый большой урон, если война окончится неудачей. У них самые большие земельные владения.
— Но они же и приобретут больше прочих в случае победы, — продолжил Влад. — А что остальные?
— Буриу — спатар. Он командует кавалерией. Плох тот рыцарь, которому негде проявить себя. Казан — твой канцлер и законник. Его больше всего будет занимать вопрос о том, кому же придется за все это платить.
— Он сразу успокоится, как только я сообщу ему о своих планах получить барыш с этой затеи. Остальные?
— Они послушны тебе. Все клялись тебе в верности.
— А он? — Влад указал пальцем вниз.
— Архиепископ? — Ион вздохнул. — Ты обещаешь ему самое заветное для любого церковника. Священную войну! Но он имеет земельные угодья, которые не сравнятся даже с теми, которыми владеет жупан Туркул. Монастыри тоже пострадают от нападения, если война переместится на нашу территорию. Я не знаю. — Ион пожал плечами. — Все-таки он ярый приверженец веры и ненавидит магометан. Его можно склонить на нашу сторону.
— Хорошо, — произнес Влад и отступил на шаг. — Епископ или землевладелец — все они люди. Мы сумеем воздействовать на них обычными для меня способами.
Ион взял короткий плащ и накинул его князю на плечи.
— Какими именно? — спросил он.
— Их немного. Жадность и страх. — Влад раскинул руки. — Как я выгляжу?
Под плащом на князе был надет черный шелковый камзол. Легкие турецкие шаровары облекали ноги.
Ион поежился.
— Мне даже смотреть на тебя холодно.
— Отлично. — Влад улыбнулся.
В отличие от памятной Пасхи князь не намеревался появляться в зале бесшумно и незаметно. Он широко распахнул дверь, она громко стукнула. Дракула вышел на лестницу. Ион последовал за ним. Все бояре, соб