Еще до сражения Мурад II велел перевезти юного Влада Дракулу из Эгригёза к валашской границе. По пути принц посетил Эдирне, где султан радушно принял его, одарив парчовым халатом, княжеским штандартом и крупной суммой денег. План был прост: пока венгерский ставленник Владислав воюет в дальних краях, его враг, воспитанный турками и обещавший хранить им верность, без помех займет его место. Так и случилось — сразу после косовского разгрома турецкий отряд пересек Дунай и, не встретив никакого сопротивления, доставил принца в Тырговиште. Об этом пишет турецкая хроника «Теварих ал-Осман»: «Готовясь к новому походу, он (Мурад II. — В. Э.) построил крепость Джурджу. Оттуда он намеревался вторгнуться в Валахию и посадить там на трон князя Казыклу, сына Дракула. Он дал ему знамя, халат и одарил всеми видами почестей, после чего послал в поход со своими акинджи, которые посадили этого князя на престол его отца»[22].
О переменах в Валахии писал из Константинополя и Бартоломео ди Джиано, викарий ордена францисканцев: «Через двадцать дней после битвы Великий Турок дал 30 тысяч турок одному из своих адмиралов, который был сыном князя Валахии и еретиком, чтобы этот княжеский сын мог силой захватить Валахию и привести ее к подчинению туркам»[23]. Турецкий источник путает факты, а итальянский — дату. На самом деле уже 22 или 23 октября Влад принес присягу в присутствии немногих оставшихся в столице бояр и престарелого митрополита Евфимия. Он стал третьим господарем Валахии по имени Влад, хотя немцы чаще называли его Ладислаус, а венгры — Ласло. Некоторые историки ошибочно именуют его Владом IV, включая в общий счет его соперника Владислава. Их имена и правда очень похожи, но непримиримая вражда, замешенная на крови, разделила не только двух родственников, но и семейство Данешти и их противников — потомков Влада Дракула, получивших отныне прозвище Дракулешти.
31 октября Дракула, которому еще не исполнилось семнадцати, написал свой первый официальный документ — письмо городскому совету Брашова. Из него следует, что, несмотря на неизбежную жажду мести, юный господарь готов примириться с Яношем Хуньяди: «Сообщаем вам, что Николаус де Визакна из Германштадта написал нам с просьбой приехать к нему, пока Янош Хуньяди, королевский наместник Венгрии, не вернулся с войны. Мы, однако, не можем сделать это, поскольку в прошлый вторник (29 октября) к нам явился гонец из Никополя, принесший достойные доверия известия о том, что турецкий султан Мурад уже три дня сражается с упомянутым Яношем и что накануне он напал вместе с янычарами на его лагерь, ворвался в него и убил там всех. Если мы сейчас отправимся к нему (в Трансильванию. — В. Э.), турки могут прийти и убить нас и вас. Посему прошу вас проявить терпение, пока мы не узнаем, что случилось с Яношем и жив ли он. Если он вернется с войны, мы встретимся с ним и заключим мир. Но если вы сейчас станете нашими врагами и в итоге случатся какие-либо неприятности, вы будете виноваты в них и ответите за это перед Всевышним»[24].
Речь в письме шла о влиятельном венгре Миклоше из Окны, который владел землями в окрестностях Сибиу и часто играл роль посредника между венгерским двором, трансильванцами и валахами. Его приглашение в гости юный господарь воспринял — скорее всего, справедливо — как ловушку и пытался при помощи вымышленного известия о гибели Яноша Хуньяди избежать ее, а заодно добиться примирения как с тем же Хуньяди, так и с саксами, отношения которых с Валахией после турецкого набега сильно испортились. Однако эта наивная попытка никого не обманула: едва наместник с остатками армии добрался с Косова поля домой, он тут же поспешил в Тырговиште и в конце ноября 1448 года вновь утвердил там власть Владислава Данешти. Не дожидаясь его прихода, Влад бежал за Дунай к туркам; его первое правление, таким образом, продлилось чуть больше месяца.
В Эдирне беглеца принял Мехмед, от которого ни на шаг не отходил разодетый, нарумяненный Раду. Османский наследник держался холодно, давая понять, кому принадлежат его симпатии в претензиях на валашский трон. Дракула поспешил уехать — он знал, что неудачливого союзника турок вполне могут ждать бокал с ядом или шелковая петля на горле. Его путь лежал в Молдову, где тоже шла кровавая схватка за власть.
Румынскую область Молдову часто путают с одноименной независимой республикой — впрочем, они веками составляли единое государство, пока в 1812 году «другая» Молдова, тогдашняя Бессарабия, не вошла в состав Российской империи. Свое название страна получила от реки Молдовы на севере, где находилась и первая молдавская столица Бая. Молдова чаще Валахии подвергалась набегам кочевников, поэтому государственность здесь сформировалась позже. Только в 1359 году воевода Богдан из Марамуреша изгнал венгерского наместника и создал независимое княжество, которому, правда, вскоре пришлось стать вассалом граничившей с ним Польши.
Как и в Валахии, господари здесь правили недолго, постоянно свергая друг друга с трона. Самым долговечным оказался правнук Богдана I Александру Добрый (чел Бун), правивший с 1400 по 1432 год. При нем Молдова, завладевшая важными портами Белгород (Четатя-Албэ) и Килия, смогла контролировать дунайскую торговлю, а ее «нижняя» (южная) часть окончательно объединилась с «верхней», знаком чего стал перенос столицы в Сучаву. Короткий расцвет княжества закончился в 1420 году, когда к его границам подошли турки. К их набегам позже подключились ставшие союзниками империи крымские татары. Как и в Валахии, внешняя угроза не сплотила молдавскую элиту, а лишь увеличила накал междоусобной борьбы и ее жестокость. Сын Александру Стефан II сверг с трона сводного брата Илие, который в отместку утопил в пруду мать своего соперника. В 1442 году вернувшийся к власти Илие был убит Стефаном, но семь лет спустя сын Илие Роман обезглавил убийцу отца. Через год его отравили по приказу дяди Петру II, посаженного на трон, как уже говорилось, Яношем Хуньяди.
Петру тоже правил недолго — уже в октябре 1448 года его сменил сын Илие, десятилетний Александрел, воспитанный при дворе польского короля Казимира IV. К его двору и отправился вскоре изгнанный из своих владений Влад Дракула. Как родственника (по матери) княжеского рода Мушатов, его приняли радушно; это отношение не изменилось после того, как через год при поддержке Хуньяди Александрела сменил сын Александру Доброго Богдан II. Он хоть и заключил союз с Венгрией, но не стал выдавать «белому рыцарю» его врага — или просто не сообщил о том, что тот находится в Сучаве и живет в княжеском дворце.
В гостеприимной молдавской столице Дракула провел, пожалуй, самые безмятежные годы своей бурной жизни. Подружившись с сыном господаря Стефаном — будущим Стефаном III Великим (чел Маре), одним из главных героев румынской и молдавской истории, — он охотно пировал, охотился, посещал по ночам нестрогих девиц, которым льстило внимание молодого и красивого принца. То, что Влад был красавцем, видно даже по поздним портретам, на которые уже легла печать его кровавой славы. Самый известный из них (точнее, копия, сделанная в XVI веке с пропавшего бесследно оригинала) хранится в старинном замке Амбрас в Инсбруке. Тирольский эрцгерцог Фердинанд II (1529–1595), живший здесь со своей незнатной возлюбленной Филиппиной Вельзер, создал в замке «галерею диковин» с портретами всевозможных уродов — физических и нравственных. Портрет Дракулы помещен там между изображениями сплошь заросшего волосами «человека-волка» Гонсало с Канарских островов и венгерского дворянина Грегора Бачи, у которого во время поединка в голове застряло копье, и в таком состоянии он умудрился прожить целый год. Затейник Фердинанд разместил картины с тайным смыслом, и кажется, что Колосажатель с явным удовольствием косится на пронзенного копьем соседа.
Другой портрет Дракулы, в рост, находится в галерее австрийского замка Форхтенштайн, третий — в библиотеке Штутгарта; еще несколько, в виде гравюр, приведены в немецких печатных памфлетах. Многие из них помещали лицо князя на обложке, что было для того времени совершенно новым. Видевший эти изображения нотариус из Регенсбурга Себастьян Хеффт писал в 1468 году: «У него жестокий и мрачный вид, и с этим портретом знаком уже почти весь мир». В нюрнбергском издании 1488 года портрет раскрашен от руки — тоже новшество. Со временем изображения Дракулы всё больше отличались от оригинала: в одном из памфлетов его княжескую шапку сменила странная охотничья кепка, а в другом валашского господаря вообще заменили на турецкого султана Сулеймана Великолепного.
На всех остальных портретах мы видим мужчину с черными вьющимися кудрями, длинными усами и большими выразительными глазами, одетого не только богато, но и щегольски — в алый кафтан с золочеными пуговицами, плащ с меховой опушкой и высокую шапку («на манер папской», как говорили летописцы), украшенную жемчугом, самоцветами и пером белой цапли. О его жестоком нраве говорят сурово сдвинутые брови и злобный взгляд, но на картине из Амбраса зеленые глаза Дракулы скорее печальны — неудивительно, если вспомнить, сколько ему пришлось пережить к концу своей не слишком долгой жизни.
В Молдове ему впервые довелось повоевать — на страну напали поляки, пытавшиеся вернуть на трон своего ставленника Александрела. Молдаване по своему обычаю заманили врагов вглубь страны, где могли с выгодой использовать знание местности. Решающее сражение состоялось в сентябре 1450 года у деревни Красна. Заботливый воевода Богдан запер Влада и Стефана в ближней крепости Каменица для их безопасности, но принцы сбежали и кинулись в самую гущу сражения. Все, видевшие Дракулу в бою, утверждали, что он в это время впадал в настоящее неистовство и мог обратить в бегство целую сотню врагов. Именно такими были одержимые скандинавские воины-берсерки, и враждебно настроенные немецкие авторы называли Влада именно этим словом — правда, в их времена оно уже означало просто безумца.