[116]. История похожа на правду, поскольку в ней проявились характерные черты Дракулы — отвага, решительность и чувство собственного достоинства, которое он готов был отстаивать любыми способами.
Тогда, по свидетельству Курицына, Влад не был еще принят королем, но вскоре Матьяш дал ему аудиенцию. Король был на 12 лет моложе воеводы, но выглядел едва ли не старше; кроме ран от молдавских стрел, его мучили желудочные колики и подагра. Раскинувшись в удобном кресле, он не позволил посетителю присесть — пусть знает, что он не ровня великому Корвину, потомку римлян. Спокойно, ровным голосом он изложил свои условия: Дракула получает все обещанное ему прежде, то есть руку венгерской принцессы и армию для освобождения Валахии от турок. Но за это он должен не только принести королю вассальную клятву, но и отказаться от «греческой ереси» и стать правоверным католиком. К тому времени Матьяш, не преуспев в амплуа крестоносца, стремился прослыть в Европе борцом за веру. Обращение валашского правителя могло стать первым шагом к окатоличиванию всех его подданных. За такую услугу Рим наверняка простит королю растраченные не по назначению папские деньги.
Скорее всего, сразу Дракула не согласился, но уже понимал, что другого выхода у него нет. Конечно, уютный домик в Буде приятнее сырой камеры в вышеградской башне, но ему хотелось снова увидеть родную землю и главное — расплатиться с врагами, думавшими, что он уже никогда не вернется. Ради этого он готов был сговориться не только с католиками, но и с самим дьяволом. Обращение Влада совершилось в 1471 или 1472 году, после возвращения Матьяша из военного похода в Чехию. Дьяк Курицын с осуждением пишет, что он «предпочел радости суетного мира вечному и бесконечному, и изменил православию, и отступил от истины, и оставил свет, и вверг себя во тьму. Увы, не смог перенести временных тягот заключения, и отдал себя на вечные муки, и оставил нашу православную веру, и принял ложное учение католическое»[117]. Совсем по-другому это событие восприняли на Западе, где обращение знаменитого грешника в «истинную веру» восприняли как триумф христианства. «Бенедиктинская рукопись», соединяя разновременные события, утверждает: «И он был крещен в Буде и понес великое покаяние, и король Венгрии снова сделал его князем. И говорят, что после этого он совершил много славных деяний». Иные даже считали, что прежде Дракула был не православным, а «язычником», то есть мусульманином, и поэтому радовались еще больше.
Скоро господарь второй (или все-таки первый?) раз в жизни отправился под венец. Курицын называет его избранницу «сестрой короля», но на самом деле это была его кузина Илона Силади — племянница Яноша Хуньяди и давнего союзника Влада Михая Силади (некоторые источники дают ей другое имя — Юстина). К тому времени ей было лет двадцать пять и она успела побывать замужем за знатным рыцарем Венцеславом Понграцем. Об отношениях Дракулы и Илоны известно только то, что за годы брака у них родились два сына, получившие родовые имена Влад и Мирча. Недавно румынский историк Михай Хасан установил, что первый муж Илоны умер только в 1474 году — значит, она вышла за Дракулу позже и прожила с ним совсем недолго. Хасан предположил, что до этого у воеводы была еще одна жена, внебрачная дочь Яноша Хуньяди; именно ее король Матьяш будто бы еще в 1462 году обещал в жены Дракуле, называя своей сестрой. В этом случае один из сыновей князя мог быть ее сыном, а другой — сыном Илоны, хотя существование этой «промежуточной» жены, будто бы умершей около 1472 года, не подтверждено ни одним документом.
Теперь Влад Дракула снова стал союзником венгерского короля и официальным претендентом на валашский престол. Прежних соратников рядом с ним не было, но он утешал себя мыслью, что сразу после его прибытия на родину к нему устремятся все его «храбрецы». Пока же его «войско» состояло из нескольких венгерских воинов, приставленных к нему в качестве охранников, а заодно и соглядатаев. Он жадно слушал новости с родины, где снова было неспокойно. Стефан Молдавский, помирившись с венгерским королем, открыто выступил против турок. Для начала он в конце 1473 года вторгся в Валахию и наголову разбил войско Раду Красивого, а потом и пришедший к нему на помощь турецкий отряд, перебив по своему обычаю всех пленных. В замке Дымбовица Стефан захватил в плен жену и дочь Раду; первую он отдал своему союзнику Лайоте Басарабу, а вторую, Марию Войкицу, взял в наложницы сам — позже она стала его женой и родила воеводе наследника Богдана. Лайота был посажен на трон в Тырговиште, но уже через месяц османская армия Исхак-паши пересекла Дунай и восстановила Раду у власти, дотла разорив при этом окрестности валашской столицы. Это оттолкнуло от брата Дракулы многих сторонников, и весной 1474 года, как только турки ушли восвояси, Стефан и Лайота снова вторглись в Валахию. Брошенный всеми Раду бежал в Турцию, где и умер в январе следующего года — как утверждают, от сифилиса.
На этот раз османы решили не совершать очередную бесплодную экспедицию в Валахию, а устранить корень всех проблем — Стефана Великого. В самом начале 1475 года стотысячное войско бейлербея Румелии Сулейман-паши перешло по льду Дунай и двинулось вглубь Молдовы. С турками шел и Лайота Басараб, мгновенно изменивший прежнему союзнику. В свою очередь, венгры и поляки послали помощь Стефану, армия которого достигала 40 тысяч человек. 10 января у городка Васлуй, где в юности Стефан и Влад бились с польской армией, состоялось решающее сражение. По османам, сгрудившимся в узкой долине, с трех сторон ударили молдавские пушки, а потом в бой пошла кавалерия. Турки, зажатые между быстрыми речками Бырлад и Ракова, были разбиты и в панике бежали к Дунаю, потеряв убитыми и утонувшими до 40 тысяч человек. Несколько тысяч пленных, по словам польского хрониста Яна Длугоша, были все до одного посажены на кол, а трупы их сожжены. После этой победы Стефан Великий стал популярен в Европе еще больше, чем прежде Дракула. Папа Сикст IV поздравил его (православного!) специальным письмом, даровав ему звание «борца за веру Христову». Сам Стефан, однако, не радовался — он строго постился сорок дней и запретил называть себя победителем, потому что победу молдаванам даровал один лишь Бог.
Поражение турок не ослабило их натиск на Европу — в этом пришлось убедиться уже в июне, когда турецкий флот захватил генуэзские колонии в Крыму и находившееся там же княжество Феодоро, союзное Молдове. Объединившись с крымскими татарами, османы зажали княжество Стефана в клещи, и он запросил помощи у недавнего врага — короля Венгрии. Закончив семилетнюю войну с Чехией, Матьяш решился, хотя и без особого желания, противостоять туркам. 12 июля он подписал мир со Стефаном, в котором одним из условий было освобождение Дракулы из-под ареста и возвращение его к власти. Вряд ли молдавский воевода внезапно возлюбил своего валашского коллегу: просто Влад был для него более знакомым и предсказуемым, чем сменявшие друг друга турецкие ставленники. К тому же в условиях противостояния с турками Дракула был единственным, от кого Стефан не мог ожидать предательства — султан никогда не простил бы его.
Несмотря на усердие врагов воеводы, «черная легенда» о нем еще не распространилась по Европе, и его освобождение вызвало у многих радость. 18 июля посланник герцога Феррарского в Буде доложил на родину: «Князь, называемый Дракула, на которого возлагалось прежде так много надежд, к нашей радости свободен». В том же тоне высказывались представители Милана и Венеции, а также папский легат. Между строк посланий читалось: европейцы устали ждать решительных действий от запутавшегося в собственной дипломатии Матьяша Корвина и больше надеются на валашского князя, проявившего себя как храбрый воин и безусловный враг турок. Все его жестокости, подлинные и мнимые, были забыты, и сам венгерский король давал понять, что обвинения против Дракулы преувеличены, и вообще это дело прошлое.
Но пока что возвращение на трон откладывалось: Лайота Басараб заключил мирный договор с королем и вернул торговые привилегии трансильванцам. Получив от короля 200 золотых флоринов, воевода начал строительство дома в Сибиу, где собирался поселить семью. Здесь многие еще смотрели на него косо, но его защищало звание «королевского друга»; к тому же теперь он держался с горожанами приветливо и щедро платил за покупки. В феврале 1476 года обиженный Лайота написал жителям Сибиу, что не хочет больше дружить с ними из-за того, что они поддерживают «изменника Дракулу». По этой причине переменчивый воевода снова изменил венграм и перешел на сторону турок.
В это время Дракула впервые за долгое время появился на поле битвы: король отправил его на помощь восставшему против турок сербскому деспоту Вуку Бранковичу. Владу намекнули, что если он проявит себя хорошо, его с тем же полком пошлют в Валахию отвоевывать трон. Дракула старался на совесть; он взял боснийский город Сребреницу, использовав любимый прием — переоделся со своими воинами в турецкую одежду и обманом проник внутрь, продержавшись до прихода основных сил. Для сербов он стал настоящим героем; может быть, именно с тех пор у них появились фамилия «Дракулич» и несколько сел, названных также. Правда, папский нунций Габриэль Рангони, епископ Эгера, доносил в Рим, что воевода творит в Боснии нечеловеческие жестокости: «Он разрезал пленных турок на части и эти части, еще трепещущие, насаживал на колы, говоря: “Когда турки придут и увидят это, они испугаются и убегут без боя”. Это тот самый Дракула, который, будучи воеводой Валахии, создавал целые леса из колов с посаженными на них людьми. Король уверяет, что он сажанием на кол и другими мучительными способами убил приблизительно 100 тысяч человек, за что тот же король несколько лет продержал его в темнице. Не забывая своих привычек, он ловил там мышей и насаживал их на маленькие колышки, как привык поступать с людьми. Но потом король освободил его и отправил воевать с турками, на которых он наводил великий страх»