В Англии таких мертвецов называли cadaver sanguisugus (кровососущий труп). В Венгрии использовали более емкое название — «вампир», происходящее, по мнению ученых, от славянского «упырь». Упыри, правда, были не ожившими мертвецами, а духами людей, погибших неестественной смертью — это доказывает, что обе категории в поверьях четко не разграничивались. В польском и чешском языках вампира до сих пор называют «упырь». Это слово производится от «парить» или «пар» и связывается со славянским названием летучей мыши — «нетопырь». Менее вероятна его связь с тюркским «убыр» (злой дух). Впервые оно упоминается в 1047 году как собственное имя: переписчиком библейских книг в Новгороде был некий Упырь Лихой. В древнерусском «Слове святого Григория» сказано, что язычники приносили жертвы «упырям и берегиням». В более поздних поверьях, особенно украинских и южнорусских, упырь — «заложный», то есть неупокоенный мертвец с горящими глазами и длинными железными зубами, иногда поросший шерстью. Он рыщет ночами, убивая и пугая до смерти неосторожных путников, но боится железа и креста — не может войти в дверь или ворота, над которыми вырезан крест. Чтобы убить, ему отрезают голову и вбивают в нее железный гвоздь, а тело сжигают.
В Греции вампира прозвали тоже славянским словом «вриколак» (вурдалак). В Румынии он — «стригой» или «морой», в Болгарии — «полтеник», в Хорватии — «кошкима», в Албании — «кукути», у цыган — «мулло». У немцев был свой вампир — Nachzehrer или «ночной жеватель»; считалось, что он, лежа в могиле, непрерывно жует, насылая на живых чуму и другие болезни. Чтобы усмирить предполагаемого нахцерера, его рот набивали камнями. Несколько раз при раскопках в Германии и других странах находили скелеты с камнями во рту — свидетельство древности этого суеверия. В исландских сагах часто упоминается драугр, оживший мертвец, который после смерти сильно разбухает и чернеет. Драугр ночью выходил из могилы, подстерегал путников и выпивал из них всю кровь, мог даже врываться в дома, продавливая их крышу своим весом. Чтобы запереть его в могиле, на нее ставили камень с колдовскими рунами.
Хотя Европа — признанный оплот вампиров, похожие существа имеются и в фольклоре других континентов. Арабы и другие народы Ближнего Востока верят в гулей — оборотней, которые живут в пустынных местах и обожают кровь и плоть неосторожных путников, особенно детей. В отсутствие живых жертв они разрывают могилы и питаются трупами. Гули могут принимать любой вид: притворяются добрыми старушками, чтобы заманивать в свои сети детей, и прекрасными девами, чтобы выпивать жизнь из молодых людей. Девушку-гуля можно распознать по плохому аппетиту — она не может есть человеческой пищи — и ослиным копытам, спрятанным под ее длинными юбками. У индийцев известны бхуты, которые пожирают мертвых, и веталы, ожившие мертвецы, которые, подобно вампирам, высасывают из людей жизненные силы. В китайском фольклоре известен «живой труп» цзянси, тоже питающийся людской жизненной силой — ци. Малайские вампиры, пенанггаланы, как и их филиппинские собратья мананангалы, прячутся в джунглях, нападая на женщин и детей, чтобы высосать их кровь. Интересно, что они тоже могут превращаться в летучих мышей, хотя не исключено, что это уже след европейского влияния.
Особая тема — оборотни, во многих мифологиях неотличимые от вампиров (хотя в современной масскультуре между ними идет жестокая война). Многие верили, что маги, шаманы, колдуны превращаются в самых разных животных, однако 90 процентов упоминаний оборотничества относится к обращению в волка (ликантропии). Первый такой случай отмечен еще в «Эпосе о Гильгамеше», а позже волки-оборотни или вервольфы стали не менее популярными героями европейского фольклора, чем вампиры. Рассадником их считались такие области, как Польша, Литва, Германия. Во Франции оборотней называли «лугару», в Италии — «лупо маннаро», в славянских странах — «волколак», которого часто путают с «вурдалаком». В XVI–XVII веках по обвинению в оборотничестве были казнены тысячи людей, но число верфольфов не уменьшилось. Их признаками считались заостренные уши, сросшиеся брови, поросшие волосами ладони. Одни оборотни превращались в волка по своей воле, другие неосознанно, но всякий раз это случалось на полнолуние. В течение недели вервольф рыскал по округе, пожирая людей и домашний скот, а потом снова превращался в человека. Еще в 1760-е годы во французском Жеводане свирепствовал волк-людоед, жертвами которого стали 123 человека — многие считали его оборотнем. При этом в Румынии, как и на Балканах, оборотни упоминаются куда реже, чем вампиры, которые, как известно, превращаются в волков так же охотно, как в летучих мышей.
В XIV веке Центральная Европа пережила настоящую эпидемию вампиризма, совпавшую со страшной эпидемией чумы. В панической неразберихе людей нередко хоронили живыми, а потом, когда по соседству кто-нибудь внезапно умирал (что при эпидемии опять-таки не редкость), гроб открывали и видели покойника скорчившимся и перепачканным кровью — ведь он отчаянно пытался выбраться из своего плена. В 1343 году прусский барон Штейно де Реттен, умерший от чумы, был похоронен с почестями, а через несколько дней разнесся слух, что ночью его видели вне могилы. Пришлось открыть гроб и пронзить останки барона мечом. Лишь гораздо позже распространилось поверье — тоже пришедшее от славян, — что протыкать вампира нужно не железом, а осиновым колом, после чего обязательно отрезать голову, опрыскать тело святой водой, а потом сжечь.
К тому времени вампиров, которые прежде считались чем-то вроде природного феномена, окончательно объявили слугами дьявола и начали с ними беспощадную борьбу. Вскоре после смерти Дракулы, в 1486 году доминиканские монахи Шпренгер и Инститорис (Крамер) выпустили в свет знаменитый «Молот ведьм» — руководство по поиску и разоблачению прислужников Сатаны, которое предусматривало широкое применение пыток. Инквизиторы, действовавшие практически бесконтрольно, далеко превзошли валашского воеводу в изощренности мучений, которым подвергались их жертвы. Во времена охоты на ведьм, продолжавшейся почти три века и унесшей, по наиболее достоверным оценкам, до 100 тысяч жизней, несчастных женщин (а иногда и мужчин) обвиняли не только в колдовстве, но и в вампиризме — и посылали на костер. В результате те, кто сознательно поклонялся Сатане, начинали приносить в жертву своему кумиру людей и пить их кровь, пытаясь угодить своему властелину.
По мнению судей, именно так поступал знаменитый барон Жиль де Рэ, современник Дракулы, казненный в 1440 году в Руане по обвинению в убийстве более трехсот детей. По одной из версий, он использовал их кровь для алхимических опытов, по другой — вызывал с ее помощью злых духов, по третьей — был ложно обвинен во всем этом королевскими чиновниками, захотевшими отобрать его земли и богатства. Но если даже он был не виновен, маленькие дети (особенно некрещеные) еще долго оставались главной целью сатанистов всех мастей. Другим объектом их вожделения были невинные девушки, кровь которых тоже использовали в колдовских обрядах, прежде всего в проведении «черной мессы».
В 1610 году на востоке Европы прогремело дело венгерской графини Эржебет (Елизаветы) Батори. Начав стареть, эта роковая красавица велела своим прислужникам заманивать в ее замок в Чейте (ныне Чахтице в Словакии) молодых крестьянок, которых она замучивала до смерти как вручную, так и всевозможными орудиями пыток, наподобие специально заказанной ею «железной девы», а потом выпускала из их тел кровь и купалась в ней, пытаясь вернуть молодость. Всего ее жертвами стали от 30 до 650 девушек и женщин. Графиня принадлежала к высшей венгерской знати, однако королевский суд под давлением неоспоримых улик приговорил ее к пожизненному заключению в ее собственном замке, где она и скончалась четыре года спустя в возрасте 54 лет.
Сегодня мало кто вспоминает, что злодеяния Эржебет Батори были следствием общеевропейской «моды» на использование крови в сатанистских обрядах. Но все отмечают, что они имели место в Карпатах — том самом горном краю на стыке Румынии, Венгрии, Словакии и Украины, откуда, как из эпицентра землетрясения, по Европе расходились предания о вампирах. Эта область, где веками смешивались традиции и суеверия разных народов, где постоянно кипели кровавые битвы, где дикая природа всегда была рядом с человеком, оказалась питательной почвой для вампиризма.
В XVII веке из Юго-Восточной Европы, разделенной между Османской и Австрийской империями, слухи о вампирах начали доходить до Запада, где их принимали на ура, как опасную, щекочущую нервы экзотику. В 1694 году популярный французский журнал «Меркюр галант» посвятил вампирам специальный выпуск. А после 1718 года, когда по Пожаревацкому договору часть Сербии и Банат вошли в состав Австрийской империи, кровососы попали и в официальные документы.
В 1725 году австрийский суд рассматривал дело сербского крестьянина Петра Плогойвица (Благоевича), обвиненного — посмертно! — в убийстве девяти человек в его родной деревне Кисилево. Вот как описал обстоятельства дела местный чиновник Иоганнес Фромбальд:
«Спустя 10 недель после того, как в деревне Кисолова, в Рамском районе, подданный по имени Петер Плогойовиц испустил дух и был предан земле, стало известно, что в указанной деревне Кисолова за восемь дней девять особ, как старые, так и молодые, также умерли после тяжкой 24-часовой болезни, и что они, будучи живы, однако лежа на смертном одре, заявляли во всеуслышание, что умерший 10 неделями ранее, помянутый Петер Плогойовиц, приходил к ним во сне, ложился на них и давил таким образом, что они поневоле лишались дыхания… Жена упокоившегося Петера Плогойовица, каковая ранее заявляла, что муж приходил к ней и требовал свои опанки или букв. башмаки, ушла из деревни Кисолова в другую. Поскольку у подобных особ (каковых именуют они вампирами) имеются различные знаки, как то тело их не тлеет, кожа же, волосы, борода и ногти растут, как можно увидеть, то подданные единодушно постановили вскрыть могилу Петера Плогойовица и удостовериться, будут ли найдены на нем помянутые знаки…