во-вторых, действуя сообща с Людовиком Капетом, она приказывала печатать и широко распространять по всей территории Республики контрреволюционные сочинения, даже те, что были адресованы заговорщикам по другую сторону Рейна или издавались от их имени, такие, как "Воззвания к эмигрантам", "Ответ эмигрантов", "Обращение эмигрантов к народу", "Самые лучшие глупости те, что быстро кончаются", "Газета за два лиара", "Боевой порядок, поход и вступление эмигрантов во Францию";
она доходила в своем вероломстве и притворстве до того, что приказывала печатать и столь же широко распространять сочинения, в которых ее изображали в невыгодных для нее красках, чего, впрочем, она более чем заслуживала уже в то время, и делалось это для того, чтобы вводить в заблуждение иностранные державы и убеждать их в том, что французский народ дурно к ней относится, и все больше настраивать их против Франции;
дабы как можно быстрее осуществить свои контрреволюционные замыслы, она, действуя через своих агентов, в первых числах октября 1789 года вызвала в Париже и его окрестностях голод, давший повод к новому восстанию, вследствие которого бесчисленная толпа граждан и гражданок двинулись в Версаль 5-го числа того же месяца; это неоспоримо доказывается тем изобилием, какое наступило ровно на другой день после прибытия вдовы Капет и ее семейства в Париж;
сразу же по прибытии в Париж вдова Капет, плодовитая в отношении интриг подобного рода, начала устраивать в своем жилище тайные сборища; эти сборища, на которые стекались все контрреволюционеры и интриганы из Учредительного и Законодательного собраний, происходили во мраке ночи; на них обдумывались средства упразднить права человека и отменить уже принятые указы, которые должны были стать основой конституции; на этих сборищах обсуждались меры, какие следовало предпринять для того, чтобы провести пересмотр указов, благоприятных для народа; там же в июне 1791 года было принято решение о бегстве Людовика Капета, вдовы Капет и всего их семейства под вымышленными именами, безуспешно предпринимавшемся несколько раз и в разное время; во время своего допроса вдова Капет созналась в том, что именно она все устроила и все подготовила для того, чтобы осуществить это бегство, и что именно она открывала и закрывала двери покоев, через которые проходили беглецы; независимо от признаний вдовы Капет на сей счет, установлено, благодаря показаниям Луи Шарля Капета и дочери Капета, что Лафайет, являвшийся во всех отношениях фаворитом вдовы Капет, и Байи, в ту пору мэр Парижа, присутствовали в момент этого бегства и благоприятствовали ему всей своей властью;
после своего возвращения из Варенна вдова Капет возобновила эти тайные сборища; она сама председательствовала на них, и это с согласия ее фаворита Лафайета закрыли входы в сад Тюильри, лишив тем самым граждан возможности свободно посещать дворы бывшего дворца Тюильри и сам дворец; в итоге право входа туда имели лишь люди, снабженные особыми удостоверениями; такое обособление вареннских беглецов от внешнего мира, с пафосом представленное изменником Лафайетом как способ наказать их, было хитростью, задуманной и согласованной на этих ночных сборищах с целью лишить граждан возможности раскрыть то, что затевалось в этом гнусном месте против свободы; именно на этих сборищах была намечена страшная бойня самых ревностных патриотов, оказавшихся 17 июля 1791 года на Марсовом поле; она предшествовала бойне в Нанси и всем массовым убийствам, имевшим позднее место во многих других пунктах Республики и намеченным на этих же самых тайных сборищах; эти волнения, в ходе которых была пролита кровь множества патриотов, были задуманы с целью как можно раньше и как можно надежнее достичь пересмотра принятых указов, которые основывались на правах человека и тем самым вредили честолюбивым и контрреволюционным намерениям Людовика Капета и Марии Антуанетты; как только была принята конституция 1791 года, вдова Капет принялась подспудно уничтожать ее посредством уловок, которые она и ее пособники использовали в различных пунктах Республики; все эти действия всегда имели целью уничтожить свободу и вернуть французов под тираническое иго, под которым они томились столько веков;
ради этого вдова Капет задумала обсуждать на упомянутых тайных сборищах, давно и справедливо именовавшихся австрийским кабинетом, все законы, какие издавало Законодательное собрание; именно она, вследствие решений, принятых на этих сборищах, побудила Людовика Капета наложить вето на принятый Законодательным собранием превосходный и целительный указ против бывших принцев, братьев Людовика Капета, а также эмигрантов и целой своры неприсягнувших священников и фанатиков, распространившихся по всей Франции; вето, ставшее одной из главных причин бедствий, которые с тех пор испытывает Франция;
именно вдова Капет назначала злонамеренных министров, а на должности в армии и гражданских ведомствах ставила людей, которые были известны всей нации как заговорщики против свободы; именно благодаря ее уловкам и уловкам ее пособников, столь же умелых, сколь и коварных, ей удалось сформировать новую гвардию Людовика Капета из отставных офицеров, покинувших свои полки после того, как стало необходимо приносить клятву, неприсягнувших священников и иностранцев — короче, людей, отвергнутых, в основном, нацией и достойных служить в армии Кобленца, куда весьма значительная их часть и в самом деле перебралась после увольнения; именно вдова Капет, в сговоре с кликой душителей свободы, имевших преобладающее влияние в Законодательном собрании и одно время в Конвенте, объявила войну королю Богемии и Венгрии, своему брату; именно вследствие ее уловок и интриг, всегда пагубных для Франции, случилось первое отступление французов с территории Бельгии;
именно вдова Капет передавала иностранным державам планы кампаний и наступлений, готовившихся в совете, и потому, вследствие этой двойной измены, враги всегда заранее знали о тех действиях, какие должны были предпринять войска Республики; из чего следует вывод, что вдова Капет была виновницей поражений, которые потерпели, в разное время, французские войска;
вдова Капет замыслила и затеяла вместе со своими коварными агентами страшный заговор, разразившийся 10 августа и потерпевший поражение лишь благодаря неслыханно мужественным усилиям патриотов; с этой целью она собрала в своем жилище, в Тюильри, вплоть до его подвалов, швейцарцев, которые, в силу указов, не должны были более составлять гвардию Людовика Капета; она поддерживала их в состоянии опьянения с 9 августа до утра следующего дня, намеченного для осуществления этого страшного заговора; равным образом она с той же целью собрала в Тюильри 9 августа целую толпу людей, именуемых рыцарями кинжала и уже появлявшихся в этом месте 23 февраля 1791 года, а затем и 20 июня 1792 года;
опасаясь, вне всякого сомнения, что этот заговор не достигнет всех целей, на какие она надеялась, вдова Капет явилась 7 августа, в половине девятого вечера, в зал, где швейцарцы и прочие преданные ей люди занимались изготовлением патронов; наряду с тем, что вдова Капет подстрекала их поспешить с изготовлением патронов, она, дабы возбудить их еще больше, брала патроны и надкусывала их (нет слов, способных описать столь жестокий поступок);
общеизвестно, что 10 августа, около половины шестого утра, она убеждала и упрашивала Людовика Капета выйти во двор Тюильри и провести смотр швейцарцев, среди которых были и другие негодяи, надевшие их мундиры, после же его возвращения она протянула ему пистолет, сказав: "Для вас настала минута показать себя!", а когда он отказался взять пистолет, назвала его трусом; и, хотя в ходе своего допроса вдова Капет упорно отрицала, что она дала приказ стрелять в народ, ее поведение 9 августа в зале швейцарцев, тайные сборища, которые продолжались всю ночь и на которых она присутствовала, художество с пистолетом и сказанное ею Людовику Капету, их поспешный уход из Тюильри и ружейная пальба, раздавшаяся в ту самую минуту, когда они вошли в зал Законодательного собрания, — все эти обстоятельства, вместе взятые, не позволяют сомневаться в том, что решение стрелять в народ было принято на сборище, длившемся всю ночь, и что Людовик Капет и Мария Антуанетта, главная руководительница заговора, лично дали приказ открыть огонь;
именно интригам и коварным уловкам вдовы Капет, ее тайным сношениям с той кликой душителей свободы, о какой уже шла речь, и всеми врагами Республики, обязана Франция той междоусобной войной, которая уже давно раздирает ее и конец которой, к счастью, столь же близок, как и конец жизни ее виновников;
на протяжении всего времени именно вдова Капет, пользуясь приобретенным ею влиянием на сознание Людовика Капета, привила ему глубокое и опасное умение притворяться и действовать двулично, обещая в своих публичных заявлениях противное тому, что он замышлял вместе с ней во мраке, дабы уничтожить свободу, которая столь дорога французам и которую они сумеют сохранить, и восстановить то, что они называют полнотой королевских прерогатив;
и, наконец, вдова Капет, безнравственная во всех отношениях, столь порочна и столь знакома со всеми преступлениями, что, словно новоявленная Агриппина, забыв о своем звании матери и границах, предписанных законами природы, она не побоялась предаваться вместе с Луи Капетом, своим сыном, по его собственному признанию, непристойностям, мысль о которых и одно название которых заставляют содрогаться от ужаса.
После всего вышеизложенного общественный обвинитель выдвигает следующее обвинение против Марии Антуанетты, назвавшей себя во время своего допроса Лотаринго-Австрийской, вдовы Людовика Капета, которая, действуя умышленно и злонамеренно:
1° заодно с братьями Людовика Капета и подлым Колонном, бывшим министром, ужасающим образом растрачивала финансы Франции и передавала императору неисчислимые суммы, опустошив тем самым государственную казну;