Более всего Яков хотел сохранить свою независимость, одновременно испытывая опасения, что Елизавета не сдержит слово. Он был соткан из противоречий. Но великая королева уже видела в будущем объединение корон Англии и Шотландии, могущее обеспечить спокойствие Британии. Правда, она не учла двух факторов — фактора личности короля и фактора времени, в которое это объединение должно было произойти.
Союз с Англией и брак Якова с дочерью одного из значимых протестантских домов Европы лишили радикальных пресвитериан важного рычага давления на короля. Кроме того, у ультрапротестантов не было харизматического лидера, что сильно ослабляло их позиции. Яков весьма жестко поступал с мятежниками из протестантского лагеря, хотя сам был протестантом. Это неудивительно, поскольку их авантюры могли иметь немалую поддержку в шотландском обществе, особенно среди пресвитерианского духовенства, недовольного мягкостью обращения короля с католическими графами. Кроме того, своевольным протестантам симпатизировала английская королева. Среди них был, например, Фрэнсис Стюарт, сын лорда Джона Стюарта, незаконнорожденного отпрыска Якова V и сестры уже известного нам графа Босуэлла. Во время кампании против ведьм в 1591 году он был обвинен в ворожбе против короля и арестован, однако бежал из заключения. 27 декабря того же года Фрэнсис Стюарт неожиданно ворвался в Холируд, где находился Яков, и только чудом королю удалось избежать пленения. Владения графа были конфискованы, но это не помешало ему в 1592 году еще раз попытаться захватить короля, на этот раз в Фолкленде. А в 1593 году, вновь проникнув в Холирудский дворец, он вырвал у Якова обещание помилования, которое последний, впрочем, не собирался держать. Последним актом борьбы Фрэнсиса Стюарта с королем стало нападение, предпринятое его вооруженными людьми в Лейте, в результате чего Якову пришлось укрыться в Эдинбургском замке. Скучать королю, как видно, не приходилось! Лишь в 1595 году Фрэнсис Стюарт был все-таки вынужден эмигрировать во Францию.
С другой стороны, король не препятствовал росту влияния пресвитеров и постепенному отстранению епископов от церковной власти. В 1592 году он утвердил акт парламента Шотландии о пресвитерианской реформе церкви. Кульминацией пропресвитерианской политики Якова стал его поход в 1594 году в сопровождении богослова и реформатора Эндрю Мел вилла и лидеров ультрапротестантов против не сдержавших клятву северных графов, завершившийся их изгнанием из с граны и конфискацией владений. Правда, Хантли скоро вернулся и, после его формального перехода в пресвитерианство, был восстановлен в правах. Эти действия отчасти устранили католическую угрозу в Шотландии.
Подчинение свободолюбивого Хайленда шло с переменным успехом. В 1598 году Яков уполномочил группу представителей равнинной Шотландии (Лоуленда), называвшуюся «Пять авантюристов», колонизовать и цивилизовать «наиболее варварский остров Льюис». Искореняя «варварство», они могли действовать не «по договоренности» с местными жителями. Начало акции было успешным, но затем колонисты были изгнаны обитателями острова под командованием Мердока и Нейла Маклеода. Вторая попытка, в 1605 году, покорить клан Маклеодов закончилась с тем же результатом, и лишь третья, в 1607 году, в какой-то мере удалась. В 1609 году был принят так называемый «Устав Ионы», согласно которому протестантские священники получали права в приходах Хайленда, а вожди северных кланов должны были посылать своих наследников для изучения английского языка в протестантские школы равнинной Шотландии. Так начался процесс, направленный на искоренение гэльского языка и разрушение, обернувшееся на деле приспособлением, традиционной культуры. Как видно, Яков не терпел любого проявления независимости, что вызывало сопротивление даже среди родственников — кузен короля Патрик Стюарт, граф Оркни, выступил против «Устава Ионы» и был заключен в тюрьму. Его побочный сын Роберт возглавил восстание против Якова, но потерпел поражение. Граф и его сын были повешены, а острова Оркни и Шетланд были присоединены к короне.[18]
Ободренные королевской поддержкой пресвитерианской церкви, активизировались и ультрапротестанты. Они выступали за запрет торговли с католической Испанией, проведения ярмарок по выходным и театральных постановок, открыто критиковали короля и его министров за пренебрежение божественными установлениями, организовывали заговоры. Но так ли они были опасны? В 1600 году Джон Рутвен, 3-й граф Гоури, убежденный пресвитерианин, встал во главе заговора, названного впоследствии его именем. Однако заговорщиков опередили: 5 августа Джон и его брат Александр Рутвен были убиты в собственном доме охраной короля. В Шотландии тогда сомневались, а существовал ли заговор вообще, да и до сих пор историки не имеют однозначного ответа на этот вопрос. Описанные Яковом VI и его приближенными события могли быть просто выдуманным поводом к устранению опасного и популярного лидера крайних протестантов. После «чудесного спасения» король тут же конфисковал графский титул и владения Рутвенов; младшие братья убитых Патрик и Уильям Рутвены бежали в Англию.
Так шли годы правления Якова в Шотландии, когда закон сталкивался с традиционной анархией знати, выглядевшей в глазах уже зрелого короля просто беззаконием. Годы существования в постоянном беспокойстве и опасности, годы, когда у Якова сформировалось четкое представление об идеальной монархии. На это представление влияли заграничные «образцы» и «антиобразцы»: первым была могущественная тогда Испания при Филиппе II (1556–1598) с ее обширными колониями, вторым — Франция времен религиозных войн, когда серия затяжных гражданских конфликтов раздирала королевство при последних королях династии Валуа (1562–1598). Да и Англия, что было ошибкой не только Якова, но и всей его династии, являла в его глазах антипример.
Идеальная монархия шотландского короля была абсолютной — необходимость именно такого государственного устройства он видел и у себя в стране, и на континенте. Итогом его размышлений стало появление в 1584 году первой его работы «Эссе подмастерья», где король идентифицировал себя с шотландским государством, а в 1597–1598 годах двух сочинений о богословских основах монархии — «Истинный закон свободных монархий» и «Базиликон Дорон», или «Царский Дар». Возможно, Яков Стюарт, как ни один монарх, уникален в ясном и мощном выражении идей о королевской власти в своих речах и письме. Он отдавал себе отчет в том, какую роль может играть слово в восприятии людьми верховной власти.
В «Истинном законе…» Яков соединил политическую теорию абсолютизма с божественным правом королей. Согласно его концепции, король может вводить новые законы, иметь королевские прерогативы, но должен при этом учитывать традиции и не забывать Бога, который «может довести до бедствий… для наказания нечестивых правителей». Король владеет своим королевством подобно тому, как «лорд владеет своим леном, потому что короли появились раньше, чем владения и ранги людей, раньше, чем парламенты и законы… Государи были авторами и создателями законов, а не законы — государей». Как теоретик Яков не был оригинален, но он с предельной ясностью высказал свое убеждение в том, что короли обладают абсолютным правовым суверенитетом в пределах своего государства, имеют абсолютную свободу действий, а ответственность несут только перед Богом.[19]
«Базиликон Дорон» представлял собой инструкцию принцу Генри, как править государством. Эта работа считается, лучшим примером прозы Якова. Предвещая трудности сына в отношениях с английским парламентом, который он рассматривал не иначе как королевский «Верховный суд», король писал: «Не идите на поводу у парламента, а при необходимости вводите новые законы, но только редко».[20]
Примерно в это же время шотландский король выразил свои мысли о правлении и поэтическим образом — в стихотворении «Энигма о сне»:
Я во дворец, в лачугу и в тюрьму
Вхожу — и всем дарую жизнь и силы;
Я — царь: покорны зову моему
Львы и слоны, киты и крокодилы;
Я воскрешаю мертвых из могилы,
Я вытрезвляю тех, кто во хмелю;
Скупцу не так его червонцы милы,
Как я, венец и скипетр — королю;
Я кроток, но приказов не терплю,
Могуч, но появляюсь втихомолку:
И занавеской не пошевелю —
Часов песочных тише, мягче шелку.
Я друг и враг, я врач и сам недуг;
Кто я? Проснись и догадайся вдруг.
Старая королева Елизавета I цепко держалась за жизнь, хотя ее уже одолевали недуги: ревматизм, язва желудка, мигрень. В конце своего правления она даже обзавелась новым фаворитом Робертом Девере, графом Эссексом, о котором отзывались как лучшем для нее средстве от бессонницы.
Тем временем молодой Яков все решал, как ему преодолеть религиозное разделение, усложнявшее управление Шотландией и будущее восшествие на английский трон. Ему нужно было не только относительное спокойствие в Англии, но и поддержка за границей. Он готовил дипломатическую почву для объединения корон, и не только традиционным способом. Его эпическая поэма «Лепанто», опубликованная в 1591 году, была примирительным шагом к католической Европе. Правда, празднование «католической» победы возбудило подозрения насчет истинного вероисповедания Якова, несмотря на то что его протестантизм в поэме проступает ясно. Он отправлял послов равно как в католические, так и в протестантские государства. В 1598 году шотландские представители прибыли ко дворам Кристиана IV Датского, германских князей, Филиппа III Испанского, а в 1599 году Яков вступил в диалог с Папой Римским Климентом VIII.[21] Нельзя сказать, что дипломатия Якова была продуктивной — перспективы занятия им английского трона по-прежнему зависели в первую очередь от Елизаветы.