Англичан и шотландцев, эмигрировавших в Голландию, смерть короля Карла застала врасплох. У них не было единого плана действий, они были выходцами из разных слоев и преследовали различные цели. Оппозиция была очень неоднородной. Католицизмом Якова Стюарта и его явным стремлением укрепить свою власть были недовольны шотландские республиканцы, шотландцы из окружения графа Аргайла и вигские сторонники самого Монмута. Аргайл, выходец из Хайленда (горной Шотландии) и наиболее знатный из шотландцев, смотрел сверху вниз на лордов Лоуленда (равнинной Шотландии) — Хьюма Поверта и Флетчера Салтона. Все вместе шотландцы подозрительно относились к лозунгам и борьбе за веру английских политических диссидентов, таких, как Генри Уилдмен, предлагавший поднять восстание в Лондоне. Аргайл понимал, что Монмут, чьи претензии на трон он отказывался признать, не будет сопровождать его в Шотландию. Тем не менее в Утрехте и Роттердаме между всеми недовольными новым правлением состоялись переговоры, на которых обсуждался вопрос об одновременных восстаниях в Англии, Ирландии и Шотландии.
Вообще-то Яков прекрасно понимал, какую роль могут сыграть старший сын его брата и английские эмигранты на континенте. Еще в феврале 1685 года он приказал мэрам портовых городов Бристоля, Чичестера, Эксетера и Дортмута проверять корабли и опрашивать всех пассажиров, прибывших из-за моря. Вскоре выяснилось, что такое рвение было излишним, поскольку эмигрантская оппозиция в Голландии почти не подавала признаков жизни. Однако внутри королевства росло возбуждение, ползли слухи об убийстве Карла II папистами. В кофейнях и просто на улицах все чаще стали говорить о правах на трон герцога Монмута, исповедовавшего истинную протестантскую религию. Впрочем, ближе к лету Яков почувствовал себя увереннее — прошли выборы в парламент, и его состав не вызывал у него подозрений.
Аргайл со своими сторонниками (чуть менее 300 человек) высадился на Альбионе раньше Монмута. Лозунги графа были весьма неопределенными, и под его знамена встали немногие: преимущественно члены его клана — Кемпбеллов. Но толком развернуться Аргайл не успел — 18 июня он был схвачен и отправлен в Эдинбург. Суда не было, поскольку Аргайл ранее уже был судим и приговорен к смертной казни. Яков утвердил предыдущий смертный приговор, который через три дня привели в исполнение. В эти же дни провалилась попытка Уилдмена поднять восстание в Лондоне.
Монмут ничего обо всем этом не знал. 11 июня 1685 года он высадился в Дорсете. Когда герцог и 1500 его сторонников сошли с кораблей на берег, их встретила местная невооруженная милиция, которая, однако, тут же разбежалась. Монмут поднял зеленый штандарт, на котором золотыми буквами было написано: «Нет страха, кроме Бога». Так началось поддержанное вигами восстание незаконного сына Карла II, имевшее целью обеспечить протестантское престолонаследие в Англии.
Молодому претенденту на трон недоставало хорошо обученных офицеров. Джентри юго-запада не спешили присоединиться к нему, собираясь стать на сторону того, за кем будет перевес. Кроме того, не хватало вооружения, и Монмуту, дабы экипировать армию, пришлось потратить собственные средства и продать драгоценности своей любовницы Генриетты Уинтворт, мечтавшей стать королевой. Но главная проблема заключалась в самом «капитан-генерале протестантских сил королевства» — он, хотя был профессиональным военным и имел боевой опыт, не обладал качествами, которые сделали бы его настоящим полководцем. Прежде всего по этой причине граф Аргайл и не захотел иметь его в качестве партнера в шотландской кампании. Противостояли же Монмуту опытные военачальники Якова II Февершем и Черчилль.
20 июня на рыночной площади Тонтона Монмут был провозглашен королем Англии. За голову «герцога Йоркского», то есть Якова II, им была назначена значительная сумма денег, налоги народ должен платить новому королю, а парламент, под бой барабанов объявивший Монмута изменником, подлежал роспуску как мятежная ассамблея.
После шести дней марша Монмут оказался в нескольких милях от Бристоля. У него уже было 9000 солдат, организованных в пять полков пехоты: красный (полк самого герцога), белый, голубой, желтый и зеленый. В этот момент он казался многим весьма грозным соперником действующего короля. На самом же деле герцог находился в шаге от поражения, поскольку днем раньше в Бристоль вступил лейтенант-генерал лорд Февершем. Монмут, поняв, что ему не сладить с королевским войском в открытом сражении, задумал обойти Бристоль и идти на Глостер. Его кавалерия даже навела переправу через реку Эйвон у Кейншэма и перешла на северный берег. Но Глостер находился в четырех днях интенсивного марша, и в последний момент, побоявшись оставлять в тылу армию Февершема, Монмут переменил решение и приказал отступать к Бату.
В нескольких милях от Бата Февершем атаковал Монмута и… потерпел неудачу, потеряв 80 человек. Тем не менее повстанцы вообразили, что их дело плохо. Сыграла свою роль и распространенная агентами Февершема прокламация, обещавшая прощение всем, кто сложит оружие. 2000 человек покинули лагерь Монмута, тогда как армия Февершема пополнилась отрядом Джона Черчилля, который совершил быстрый марш через Дорсетшир.
Последний шанс Монмута был в том, чтобы решить дело одним внезапным ударом, и такая возможность, казалось, представилась. Батрак по имени Ричард Годфри сообщил Монмуту, где находится противник, и вызвался показать дорогу. Герцог решил провести атаку на королевский лагерь ночью.
В воскресенье, 5 июля, в 11 часов ночи, армия Монмута направилась в сторону Седжмура. Стояла мертвая тишина, тяжелая мгла опустилась на землю, луна покрылась черными облаками. Годфри, плутая, не сразу нашел путь. Ошибка проводника стоила восставшим драгоценного времени, а нечаянный выстрел лишил их атаку внезапности. Тем не менее конница Монмута пошла в атаку; ее удар принял на себя полк капитана шотландской гвардии Макинтоша. Бились в полной темноте, солдаты натыкались друг на друга, путая своих и чужих. Командующий кавалерией Монмута лорд Грей попытался обойти шотландцев и ударить королевской армии в тыл, но Черчилль, взявший, пока Февершем просыпался, ситуацию в свои руки, приказал открыть огонь по вражеским всадникам, которые отступили, давя собственную пехоту.
Один из проповедников, присутствовавших при битве, заметил, что повстанцы «находились рядом с победой как лучники, которые целились, но промахнулись». Другой очевидец событий полагал, что только густой туман спас армию короля. То был молодой диссентер из Лондона, сражавшийся в войсках Монмута и чудом избежавший гибели и наказания. Если бы он разделил участь восставших, мы бы не могли наслаждаться, листая страницы «Робинзона Крузо». Этого человека звали Даниэль Дефо.
Рано утром бой возобновился. Спешившись, Монмут сражался в первых рядах своей армии, пока ему не стало очевидно, что дело проиграно. Он вскочил на первого попавшегося коня и поскакал через равнину. К вечеру, несмотря на то что восставшие оказались без предводителя, бой разгорелся с новой силой, но то была последняя попытка обреченных. Февершем послал кавалерию в Сомерсет и Дорсет преследовать остатки армии мятежников.
Вершить суд над сторонниками Монмута был назначен судья Джеффрис, которого король чуть позже сделал лорд-канцлером Англии. Приговор был жестоким: 150 (по другим сведениям — 250) человек было казнено, а 800 отправлено в качестве рабов на плантации. Испуганный Лондон был на стороне судьи. Даже известный своей гуманностью Сэмюэл Пипс отклонил петицию одного морского капитана с просьбой отправить всех участников восстания в колонии. Впрочем, были и такие, кто осуждал судью: «Или Джеффрис был маньяком, или абсолютно бездушным человеком… Ни от одного судьи не погибало сразу столько человек».[264]
Многие, впрочем, понимали, что причина кровавых приговоров вовсе не в патологической жестокости судьи Джеффриса. К Джону Черчиллю обратилась молодая девушка Дороти Хьюлинг с просьбой облегчить судьбу двух братьев, приговоренных к смерти. Он пообещал ей устроить встречу с королем, но предупредил, указывая на гранитную каминную полку: «Мисс Хьюлинг, не обольщайтесь — этот камень так же способен на сострадание, как и сердце короля».
Так бесславно провалилась попытка герцога-протестанта отобрать трон у дяди-католика. 9 июля Монмут был схвачен. Яков с характерной для него военной жесткостью приказал казнить племянника как мятежника, покусившегося на власть законного монарха, и 15 июля герцог был обезглавлен у ворот Тауэра. Есть, правда, версия, что на казни настоял граф Сандерленд — будто бы после того, как его люди перехватили письмо Монмута, в котором тот сообщал Якову о предательском поведении самого графа. Впрочем, открытое предательство граф Сандерленд совершил только через три года — в 1688 году.[265]
Казнь герцога была политической ошибкой Якова. Пока был жив Монмут, виги не могли переориентироваться на голландского статхаудера Вильгельма Оранского — куда более опасного потенциального претендента на престол.
Т. Маколей с пристрастием отмечал, что новый король, как и прежний, был рабом Франции, но рабом недовольным. Действительно, от брата Яков II унаследовал долг Людовику XIV в 1335 тысяч ливров, причем в первую же неделю его правления были тайно возобновлены переговоры о французских субсидиях, хотя до договоренностей дело не дошло. Отношения между новым английским королем и французским монархом были довольно сложными. Яков не желал зависеть от могущественной Франции и, зная об антифранцузских настроениях не только вигов, но и тори, стремился получить субсидии от парламента на создание постоянной армии, дабы иметь возможность подавить любой мятеж без иностранного вмешательства. Поэтому неудивительно, что французские послы в Лондоне, да и сам Людовик XIV полагали, что «англо-французский союз зависит от направления ветра».[266]