ым должностям, было поручено исполнение обязанности наркома путей сообщения и председателя Центрального комитета союза транспортных рабочих.
Дискуссия проходила очень остро. С конца 1920 г. газета «Правда» почти ежедневно печатала полемические статьи, где высказывались диаметрально противоположные взгляды. В дискуссию были втянуты ме — стные партийные организации. Спорили в учреждениях, на фабриках и заводах, в воинских частях. Далеко не все участники дискуссии глубоко разбирались в ее тонкостях. Для многих это был спор между сторонни — ками жесткой дисциплины и теми, кто требовал допустить рабочих к управлению промышленностью и дать им возможность высказывать не — довольство злоупотреблениями «верхов».
Размах дискуссии, начавшейся к тому же накануне очередного X съезда партии, вызвал у Ленина беспокойство. В брошюре «Кризис партии» он назвал дискуссию «лихорадкой», которая сотрясает партийный организм, и задавался вопросом, «способен ли этот организм в несколько недель (до партсъезда и на партсъезде) излечиться полностью и сделать повторение болезни невозможной или болезнь станет затяжной и опасной»173.
Вождь партии, поддерживаемый Зиновьевым, Каменевым, Сталиным, Лозовским и другими авторитетными большевиками, занял позицию «над схваткой», подвергнув критике обе группировки. Основной удар был нанесен по «рабочей оппозиции», обвиненной в «синдикализме». Дело в том, что «рабочая оппозиция», возникшая на гребне недовольства рабочих масс и свидетельствовавшая о непрочности партийного единства, была способна своими действиями усилить антибольшевистские настро — ения в рядах рабочего класса.
Ограничиваясь до поры до времени синдикалистскими рамками чисто хозяйственных интересов и строя схему самоуправления рабочего класса в области производства, сторонники «рабочей оппозиции» когда-нибудь пришли бы к идее самоуправления политического. Тем более, что уже во фракции большевиков на VIII съезде Советов звучали жалобы на «удуш — ливую атмосферу чрезвычаек». Логика жизни и собственный опыт должны были скоро наглядно показать «рабочей оппозиции» неразрывную связь между экономикой и политикой. Экономическое возрождение, свя — зываемое с выдвижением на передний план профессиональных союзов, могло вызвать необходимость приспособить политику к потребностям экономики, что, в свою очередь, может породить силы, справиться с которыми большевикам будет непросто.
Ленин, будучи прагматиком, хорошо понимал, что нельзя обойтись без уступок профсоюзам, ибо в стране с огромным преобладанием кресть — янства это единственно возможный базис экономического строительства и реальная «опора для диктатуры пролетариата».
Ленин и его сторонники заявляли, что перестройка профессиональных организаций сверху совершенно нецелесообразна, что их деятельность основывается не на принуждении, а на убеждении и что рабочая демократия, сильно урезанная в течение трех лет жесточайшей граждан — ской войны, должна быть в первую очередь и шире всего восстановлена в профсоюзном движении.
В то же время Ленин и его сторонники были убеждены в необходи — мости реформ «сверху», дабы им не начаться «снизу». Кое-что было сделано с целью показать партийным низам, что ленинцы намерены пойти на реформы. Стараясь убедить сомневающихся в серьезности таких намерений, в статье, опубликованной в «Правде», Сталин писал: «Одни думают, что разговоры о демократизме в профессиональных союзах
— пустая декларация, мода. Другие — что это вынужденная уступка требованиям рабочих, что мы имеем дело с дипломатией. Между тем все это неверно. Демократия в рабочих союзах нужна по существу...»174.
В отношении позиции Троцкого Ленин был более снисходительным. Он обращал внимание на ее ошибочность, а его требование «милитаризировать» профсоюзы определял как политическую «бестактность». Лидерам «рабочей оппозиции» это дало повод заявить о фактическом отсутствии разногласий между «ленинцами» и «троцкистами» по важнейшим дискуссионным проблемам и рассматривать их как две фракции внутри группы «милитаристов», ведущие борьбу с рабоче — оппозици — онными настроениями.
Если Троцкий по-военному прямолинейно, «бестактно» ратовал за милитаризацию профсоюзов, то Ленин, понимая необходимость считаться с настроениями «низов», пытался с помощью демократических послаблений сбить накал их недовольства.
Спор сторонников рабочей демократии со сторонниками диктатуры над рабочими Ленин сумел в результате направить в более спокойное тематическое русло, свести к вопросу о степени жесткости диктатуры. И чем больше темперамента и страсти проявлялось в споре вокруг этого, чем резче была полемика, тем больше массам начиналось казаться, что именно этот спор и есть самый важный.
Будучи серьезно обеспокоенным внутрипартийными разногласиями, Ленин потребовал отказаться от всяких внутрипартийных дискуссий и сомкнуть партийные ряды. Партийное единство и строгая партийная дисциплина — таковы, по его мысли, первостепенные условия выхода из кризиса. Именно эта мысль стала главной почти во всех его выступлениях на X съезде РКП(б).
Выступая на съезде, «дискуссию о профсоюзах» Ленин назвал «совершенно непозволительной» роскошью, а допущение этой дискуссии
— ошибкой. Насчет свободы споров и дискуссий внутри партии Ленин высказал следующее: «...мы должны на съезде прямо сказать: споров
об уклонах мы не допустим, мы должны поставить точку... превратить это в обязательство для партии, в закон». В своем докладе на съезде Ленин впервые после прихода большевиков к власти вынужден был признать, что пролетариат отныне не может считаться надежной опорой партийной диктатуры. При этом он сослался на то, что, когда в Москве были беспартийные собрания рабочих, «ясно было, что из де — мократии, свободы они делают лозунг, ведущий к свержению советс — кой власти». Еще во время профсоюзной дискуссии, до Кронштадта Ленин понял, что «диктатура пролетариата» — слишком серьезная вещь, чтобы ее можно было доверить самому пролетариату. Осуществлять ее подобает только партии. А для этого партия должна быть единой и проводить в жизнь единую линию своего руководящего центра. Уже во вступительном слове Ленин объяснил, в чем состоит вред внутрипартийных дискуссий и споров. Помимо всего прочего, в том, что враги большевизма получают повод думать так: «...если дискуссия — значит споры, если споры -г- значит раздоры, если раздоры — значит коммунисты ослабели: напирай, лови момент, пользуйся их ослаблением!» В результате Ленин делает вывод, что всякая оппозиция против ЦК объективно способствует мелкобуржуазной контрреволюции.
Еще более резким было заключительное слово Ленина. «Рабочей оп — позиции» он пригрозил не только исключением из партии, но и винтов — кой. К своей угрозе он даже «притянул» Кронштадт: «Я утверждаю, что между идеями и лозунгами этой мелкобуржуазной, анархической кон — трреволюции и лозунгами «рабочей оппозиции» есть связь». Дело в том, что «рабочая оппозиция» требует, чтобы «организация управления народным хозяйством принадлежала всероссийскому съезду производителей», а Ленин убежден, что «диктатура пролетариата невозможна иначе, как через коммунистическую партию». Он считает, что «теперь «дискутировать винтовками» гораздо лучше, чем тезисами,»... «Для оппозиции теперь конец, крышка...» «Если же они будут продолжать играть в оппозицию, тогда партия должна их из партии исключить»175.
Таким образом, это выступление свидетельствует о том, что отныне вождь дошел до той черты, за какой со всяким инакомыслием в партии он намерен разговаривать не иначе, как винтовкой.
Ленинское высказывание было расценено как угроза в адрес строп — тивой части партийцев, тех, чье мнение могло расходиться с мнением большинства. Шляпников, выступая на съезде, заявил, что Ленин угрожает оппозиции пулеметным огнем. Однако в заключительном выступ — лении Ленин уточнил, что речь в данном случае идет о тех людях, «которые у нас называются меньшевиками и эсерами», а что касается ком — мунистов, то к ним будут применяться партийные меры взыскания, и прежде всего такое наказание, как исключение из партии.
Тень крестьянских восстаний, нависшая над делегатами съезда, эхо стрельбы кронштадтских орудий перепугали руководство партии и под — толкнули к более жесткой борьбе за дисциплину в самой партии, за единство и чистоту партийных рядов. Делегаты съезда сделались более сговорчивыми. Большинство из них проголосовало за запрещение фракций и группировок внутри РКП(б). Получилось, что в условиях гражданской войны, когда власть большевиков висела на волоске, создание фракций в партии допускалось, а когда борьба выиграна и провозглашен период перехода от гражданской войны к гражданскому миру, это стало непоз — волительнЫм.
Одновременно с заявлениями об отказе от милитаризации, от «боевых методов», с призывами к развертыванию рабочей внутрипартийной демократии, X съезд принял резолюции «О анархосиндикалистском и анар — хистском уклоне в нашей партии» и «О единстве партии». Они имели далеко идущие последствия не только для партии, но и для всей страны.
В первой деятельность по распространению идей «рабочей оппози — ции» объявлялась «несовместимой с принадлежностью к Российской коммунистической партии». В резолюции, однако, указывалось, что «в специальных изданиях, сборниках и т.п. может и должно быть уделено место для наиболее обстоятельного обмена мнений членов партии по всем указанным вопросам»176.
Другая резолюция содержала требование выставлять все спорные воп — росы «не на обсуждение групп, складывающихся на какой-либо «платформе» и т.п., а на обсуждение всех членов партии». При этом Центральному комитету партии поручалось обеспечить «полное уничтожение всякой фракционности »177.
Было предписано «немедленно распустить все без изъятия, образовавшиеся на той или иной платформе группы» и поручено «всем организациям строжайше следить за недопущением каких — либо фракци — онных выступлений»