Неудача июньского наступления понизила авторитет России у союз — ников. Они все более убеждались в небоеспособности русской армии. Огромная денежная и материальная помощь России со стороны Англии, Франции, США, Японии и Италии не давала заметных результатов. Союзники подумывали о том, чтобы отказаться от обещания территориальных приращений, данных еще царскому правительству. В начале ок — тября Керенский обратился к союзникам с просьбой о политической поддержке. Ею могло стать только разрешение России на время заклю — чить перемирие с противником. Но Керенский боялся поднять этот вопрос. Германия еще в июле обратилась к министру иностранных дел Терещенко с очень выгодным предложением о сепаратном мире, но Терещенко не посмел вынести этот вопрос на официальное рассмотрение Временного правительства. В начале октября разгорелось сражение на Моонзундском архипелаге в Балтийском море. Несмотря на героическое сопротивление матросов и солдат, немцы захватили эти эстонские ост — рова. Морской путь в Финляндию и на Петроград, а также высадка десанта были теперь открыты для немцев. А вопрос о мире стал еще более жгучим.
Экономическое положение страны резко ухудшилось. Введение вось — мичасового рабочего дня в результате соглашений между обществами фабрикантов и заводчиков и Советами по всей России привело к росту расходов капиталистов и государства на оплату обязательных сверхурочных часов. Новые тарифные договоры подняли среднюю заработную плату. Промышленники вынуждены были оплачивать и службу рабочей милиции. Расходы увеличились, а производительность труда рабочих упала, поскольку главным для них делом стали митинги. Материальный уро — вень рабочих в апреле — июне повысился, но к августу был сведен на нет инфляцией и ухудшением снабжения. Временное правительство ввело хлебную монополию и заставило крестьян продавать зерно правительству по твердым ценам. Инфляция заставила в августе поднять их вдвое, но все равно заготовка продовольствия шла очень плохо. Новые продо — вольственные органы не справлялись со своими задачами. В августе были введены карточки на сахар, в дополнение к уже существовавшим с марта 1917 г. карточкам на хлеб. В сентябре — октябре снабжение городов резко ухудшилось, что вызвало уже недовольство не только рабочих, но и всех горожан25.
Общее ослабление власти, некомпетентность новой милиции привели к росту преступности. Убийства и тяжкие телесные повреждения случались все чаще, как и воровство, разбой и дерзкие ограбления. Поймав воров на рынках и в магазинах, разъяренная толпа расправлялась с ними самосудом, часто забивая до смерти. Ослабление власти и недове — рие к ней обернулись невиданным ростом анархии. Ее застрельщиками стали солдаты запасных частей. Угрожая оружием, они заставляли ма — шинистов менять пути следования, отцеплять вагоны и цистерны. Они захватывали на станциях цистерны со спиртом и вагоны с продовольствием. На улицах городов и в трамваях возникали драки и стычки между солдатами разных частей. Все это усложняло и без того сложное продо — вольственное положение.
Политическое же положение в городах и особенно в столицах было угрожающим. Керенский, вчерашний кумир всей России, потерял популярность. О нем рассказывали анекдоты, на него сочиняли эпиграммы, рисовали карикатуры. Министр — председатель все больше отрывался от масс, ставя себя над народом, окружая себя толпой адъютантов и порученцев. В Зимнем дворце работала теперь спецстоловая для правительства. Все те излишества и привилегии «народной власти», какими она обзавелась в последующие годы и с какими не рассталась и сегодня, появились уже в августе — сентябре 1917 г., при Керенском. Ярко проявилось обычное российское отчуждение власти от народа. С другой стороны, народ, прежде всего солдаты и рабочие, жили своей бурной политической жизнью. Борьба с корниловщиной оживила интерес к политике. Каждый день в Петрограде и в большинстве крупных городов проходили тысячи митингов и собраний. На них принимались тысячи политических резолюций26.
На этих митингах теперь уверенно верховодили большевики. Они повели кампанию за созыв Второго Всероссийского съезда Советов и за пере — дачу ему решения вопроса о власти. Численность большевистской партии увеличилась до 350 тыс. человек. Это было меньше, чем миллион у эсеров, но больше, чем 200 тыс. у меньшевиков. В эсеровской и меныпеви —
стской партиях была слабая внутренняя дисциплина. Свобода мнений и группировок привела к тому, что у эсеров образовалось три враждовав — ших между собой направления: центр, правые и левые. Последние были близки к полному разрыву с прежней партией и образованию новой. У меньшевиков было 5 — 6 политических фракций, от оборонцев до ин — тернационалистов и «объединенцев». Каждая имела своих вождей, свои программы спасения России. Полемика между ними отвлекала силы партий от главного: сотрудничества в деле спасения демократии в Рос — сии.
У большевиков дисциплина была строже, а авторитет основного лидера, Ленина, достаточно высок. Такова была традиция малочисленной подпольной партии. Но в обстановке легальной политической жизни революционного года сотни тысяч новых членов, вступивших в партию, принесли с собой и свободные политические нравы. Появилась и у боль — шевиков рознь во мнениях и их оттенках, что выразилось в решениях сотен партийных конференций и собраний по всей России. А в крити — ческие дни октября 1917 г. в руководстве партии большевиков возникла рознь по вопросу о ее ближайшей тактике.
Самые правые позиции занимали Каменев в Петрограде и В.П. Ногин в Москве. Они полагали, что партия должна оставаться на крайнем ле — вом фланге советской демократии, участвовать в Предпарламенте, вести выборную кампанию в Учредительное собрание, поскольку там она имеет шансы стать сильной оппозицией и получить до 30% голосов. Они отвергали ленинское предложение о вооруженном восстании, полагая, что сил для захвата и удержания власти у большевиков недостаточно, а неудачное восстание похоронит моральный авторитет большевистской партии и приведет к поражению рабочего движения. Эти взгляды поддерживал бывший ближайший соратник Ленина Зиновьев. Он часто об — щался с Каменевым и даже иногда бывал на заседаниях ЦК. Мнение Каменева разделялось большевистской фракцией Демократического со — вещания, где были представлены 130 делегатов со всей страны. За него были и члены ЦК — москвичи. Но после провального по существу финала совещания позиции Каменева ухудшились. Внутри ЦК все больший вес приобретало мнение Троцкого, который предложил уйти с первого заседания Предпарламента после оглашения принципиальной декларации. Троцкий хотел при этом опереться на авторитет Ленина и 3 октября провел в ЦК решение о вызове Ленина из Финляндии (тот жил в это время уже в Выборге).
5 октября ЦК РСДРП (б) принял предложение Троцкого о выходе из Временного Совета Республики. Каменев, недовольный новым расколом в рядах «революционной демократии», подал заявление об отставке с постов руководителя большевистской фракции в ЦИК и в Петрограде — ком Совете. Ленин же в это время настаивал на выходе из Предпарла — мента и на подготовке немедленного восстания. Это выразилось в его публицистических статьях для центрального органа партии, газеты «Рабочий путь». Кроме того, в ЦК он отправил письма, не предназначенные для печати. В этих письмах в крайне резкой форме Ленин критиковал сторонников легального пути и ожидания съезда Советов. Он тоже подал (раньше Каменева) заявление о выходе из ЦК, но, разумеется, по другой причине, чем у Каменева. Угроза выхода из ЦК была для него средством давления на тех, кто с ним не соглашался насчет вооруженного восста — ния. 7 октября, после оглашения Троцким декларации большевиков, их фракция покинула Мариинский дворец, где в бывшем зале Государственного Совета стал работать Предпарламент.
Вскоре в Петроград прибыл Ленин и настоял на немедленном созыве заседания ЦК. Оно состоялось поздно вечером 10 октября и приняло, вопреки мнениям Каменева и Зиновьева, решение об организации воо — руженного восстания в ближайшее время. Однако Каменев и Зиновьев продолжали борьбу за свои взгляды и 11 октября распространили письмо к членам большевистской партии, в котором заявляли, что сил для победы в восстании недостаточно, что поражение приведет к новым репрессиям против большевиков и т.д. Письмо Каменева и Зиновьева, циркулировав — шее по партийным организациям, создало неопределенность в вопросе о восстании, и Ленин настоял на новом, расширенном заседании ЦК РСДРП(б). Началось оно поздно вечером 15 октября. Из 26 участников этого заседания к Каменеву и Зиновьеву присоединилось только 4 — 5 человек.
После завершения заседания в ранние утренние часы 16 октября Каменев и Зиновьев написали заявления о выходе из ЦК. Они продолжили борьбу против вооруженного выступления. 17 октября газета М.Горького «Новая жизнь», не одобряющая идеи восстания, поместила сообщение о том, что по городу ходит листок Каменева и Зиновьева (их имена, правда, названы не были) против выступления, а 18 октября та же газета поместила интервью с Каменевым, в котором он от своего имени и от имени Зиновьева подтверждал, что ЦК большевиков до открытия съезда Сове — тов принял решение о выступлении и назначил его на 20 октября.
Это интервью нарушало партийную дисциплину, но оно вряд ли может считаться «выдачей врагу срока восстания», как об этом писалось в советское время. О подготовке большевиками нового вооруженного выступления против Временного правительства писала вся петроградская печать с конца сентября. Гадали лишь о дне восстания: 13 —го, 17 —го или 20 октября. Каменев лишь подтвердил: двадцатого! Между тем еще 17 октября Временное правительство на своем заседании решило просить ЦИК Советов перенести дату открытия съезда на более поздний срок. ЦИК сделал это и назначил открытие на 25 октября. Ленин со своей стороны решил опубликовать свой памфлет, в каком он призывал к восстанию и осуждал письмо Каменева и Зиновьева. Это было сделано в центральном органе большевиков газете «Рабочий путь» 19 — 21 октября. Теперь подготовка восстания стала вестись совершенно открыто. Кроме того, Сталин, главный редактор «Рабочего пути», заставил Зиновьева опубликовать заявление о том, что у него и Каменева нет глубоких рас — хождений с Лениным. От себя же Сталин добавил, что «мы остаемся в основном единомышленниками». Таким образом, полуторамесячная борьба в ЦК окончилась победо