Драма российской истории. Большевики и революция. Исследования — страница 71 из 118

дала дисциплина и производительность труда, резко снижался уровень жизни. По этой при — чине в среде рабочих возникло недовольство политикой большевиков.

К тому же как раз сознательные рабочие были глубоко оскорблены подавлением демократии — диктатурой одной партии, прикрываемой идеологемой «диктатура пролетариата». Состоявшееся в марте 1918 г. в Петрограде Чрезвычайное собрание уполномоченных фабрик и заводов города так выразило эти настроения рабочих: «...профессиональные союзы утратили самостоятельность и независимость, они уже не органи — зуют борьбы в защиту прав рабочих. Советы рабочих и солдатских де — путатов точно боятся рабочих: не допускают перевыборов, заброниро — вали себя, они превратились только в правительственные организации и не выражают больше мнений рабочей массы»25.

Экономические и политические ошибки большевиков, а также есте — ственное стремление защитить от экспроприации и продразверстки свои огороды, покосы и живность, стали причиной восстаний рабочих по всему Уралу в течение 1918 г. Самые крупные из них произошли в августе 1918 г. на Ижевском и Боткинском заводах. Здесь сыграло свою роль и стало катализатором выступления то обстоятельство, что Ижевский завод был оружейным, и там служило много офицеров. Четырехтысячный Ижевский союз фронтовиков, поднявший восстание против болыпеви — ков, насчитывал 200 офицеров. Примерно так же обстояло дело и на соседнем Боткинском заводе.

Таким образом, рабочий класс в 1918— 1920 гг. не был монолитен. Большинство поддерживало РКП(б). Меньшая часть, недовольная снижением жизненного уровня, подавлением демократии и установлением диктатуры входила в состав антибольшевистского движения и либо с оружием в руках, либо используя другие формы протеста боролась против Советской власти.

Представители старой бюрократии и бывших привилегированных групп (дворяне, крупная и средняя буржуазия, чиновники госаппарата) в значительной части были враждебны по отношению не только к болыпеви — кам, но и к революции вообще. Их численность составляла около 4 млн человек26. Однако в сопротивлении большевизму не они стали главной движущей силой.

Ядром антибольшевистского и белого движения было русское офи — церство. По образному выражению Н.В. Чайковского, «офицерский корпус сыграл роль машинки для пуска и раскручивания маховика русской кон — трреволюции»27. Также и П.Н. Милюков неоднократно подчеркивал, что «антибольшевистское движение, как организованное и вооруженное, вышло непосредственно из рядов армии, участвовавшей в мировой вой — не»20. Эти оценки очень точно отражают существо дела. В годы Гражданской войны более 125 тыс. офицеров служило в белых армиях.

Какие причины толкнули их на борьбу с Советской властью?

Офицеры первыми на себе испытали эксцессы революции. С разложением армии их стали преследовать собственные солдаты. Преследо — вали как начальников, пытавшихся поддерживать дисциплину. Пресле — довали как дворян и буржуев, представителей ненавистного правящего класса, врагов крестьян. Преследовали как интеллигентов, ибо в каждом образованном человеке народные массы видели «барина». Революционный террор был безжалостен и страшен. О расправах над офицерами писала даже большевистская пресса29.

В борьбе за упрочение нового политического режима большевики осуществили слом старой армии. И конечно, в условиях продолжающейся мировой войны эта политика не могла быть признана разумной подав — ляющим большинством офицерского корпуса, в том числе даже теми его

представителями, кто был готов на сотрудничество с советской властью. Брестский мирный договор, обесценивший жертвы, принесенные офи — церским корпусом ради победы над Германией, окончательно дискредитировал в их глазах большевиков и активизировал их на борьбу с Советами.

При отсутствии у либеральных и демократических партий опыта ве — дения вооруженной борьбы именно офицерство стало главной движущей и организующей силой антибольшевистского движения.

В морально — психологическом сплочении русского офицерского кор — пуса и в той роли, которую он сыграл в антибольшевистской борьбе, многие отечественные и зарубежные исследователи усматривают «клас — совый признак». В советской историографии со времен «Краткого курса истории ВКП(б)» офицерство «по социальному происхождению и имущественному положению» причислялось «к классу помещиков и капиталистов» и характеризовалось крайне негативно30.

На деле же, многочисленные потери, какие понесла русская армия в годы первой мировой войны, а также массовая подготовка офицеров военного времени из студентов, учителей и мелких чиновников, привели к качественным изменениям в социальном составе офицерского корпуса. Удельный вес дворянства резко сократился и возросло количество вы — ходцев из третьего сословия. До 80% подготовленных за войну офицеров происходило из крестьян и только 4% — из дворян. В результате, вы — | ходцы из дворян среди офицеров русской армии к февралю 1917 г со— ! ставляли менее 10%, а выходцы из разночинских, мелкобуржуазных слоев ( и крестьянства — более 90%31.

Численность интеллигенции к 1917 г. составляла 725 тыс. человек (2,7% населения страны). Из них 50% были мелкими и средними чиновниками, а 3,5 тыс. человек — представителями литературно — художественной среды32. Интеллектуальная элита России составляла ядро и чисто монархических групп, и либерально — демократических и социалистических партий.

Большая часть интеллигенции была настроена решительно антиболь — шевистки. Сказывалось и происхождение, и эксцессы революции, и полное неприятие политики Советской власти, и крушение прежнего образа жизни. Даже представителям интеллигенции, не настроенным на открытую борьбу с большевиками, новая власть чужда была этико — эсте — тически, ибо это была власть, уничтожающая, по их понятиям, русскую культуру. Поэтому до 50% российских интеллигентов к концу Граждан — ской войны оказалось во внутренней и внешней эмиграции.

Как известно, к началу Гражданской войны из 165 млн чел. российских граждан 77% составляли крестьяне. К 1917 г. — 65% крестьян были бедняками, 20% составляли середняки и 15% — кулаки33. Один из мифов советской историографии — это утверждение о безоговорочной под —

держке РКП(б) крестьянской массой, т.е. большей частью населения страны. На деле, одна из главных причин неудач большевиков в экономической политике весной 1918 г., это их слабое влияние на крестьянство. Большевики к началу 1918 г. имели на селе всего 203 сельские партийные ячейки с 4 тысячами членов34. И хотя число сельских партячеек увеличилось в течение 1918 г до 2 тыс., а число крестьян в РКП(б) возросло до 55 тыс. человек, значительное влияние в деревне имели не большевики, а эсеры. ПСР (социалисты — революционеры) и Трудовая народно — социалистическая партия призывали к вооруженной борьбе с большевиками35.

Стремясь расширить социальную базу РКП(б) в деревне, 11 июня

1918 г. В.И Ленин издает Декрет ВЦИК «Об организации и снабжении деревенской бедноты», по которому деятельность Сельских советов была фактически приостановлена, а власть перешла к комбедам, получившим право конфискаций и реквизиций.

Комитеты бедноты не только изымали хлеб у зажиточных крестьян, но и осуществили новый земельный передел, отняв у кулаков до 50 млн десятин, то есть больше, чем у помещиков после октября36. Военно — политический нажим на крестьянство, внесение раскола в его среду вызвали массовое недовольство и серьезно расширили социальную базу сопротивления большевикам.

Весной и летом 1918 г. по 20 губерниям центральной России, находившимся под контролем большевиков, было зарегистрировано 245 круп — ных крестьянских выступлений37. По составленным Нижегородским губ — комиссариатом спискам, в мае 1918 г. из 23 волостей губернии лишь 6 числились стоящими на платформе советской власти. Всего за 1918 год было зарегистрировано более 400 крестьянских восстаний38.

На деле комбеды привели к усилению влияния правых социалиста — ческих партий. Позднее В.И. Ленин признавал, что именно крестьянство (сибирское крестьянство, казачество, среднее крестьянство и кулачество) оказалось для противников большевизма социальной опорой39. При этом решающая роль в крестьянском сопротивлении до конца 1918 г. была у середняков40.

Еще острее, чем крестьянство средней России, реагировали на аграрную политику РКП(б) крестьяне и казаки Сибири и Дальнего Востока41. Здесь жили зажиточные крестьяне, никогда не знавшие крепостного права и не испытывающие недостатка в земле. В районах Сибирского, Забайкальского, Амурского, Уссурийского казачьих войск имелся гро — мадный фонд свободных земель. Так, из 25 млн десятин земли, находив — шихся в распоряжении Забайкальского, Амурского и Уссурийского ка — зачества, до 1910 г. была освоена 1/10 часть, а остальные 9/10 представляли собой целину42. Многие крестьяне охотились, занимались тор — говлей, сдавали землю в аренду китайцам и корейцам, не имевшим рос —

сийского подданства, а следовательно, и права владеть землей. Поэтому и крестьяне, и казаки декрет о земле встретили без особого восторга. Требования же Советов сдавать хлеб по твердым ценам, а также решение о переделе пахотной земли и угодий, причем не только в пользу русских «долевиков», имевших по 15 десятин на едока, но и китайцев, и корейцев, толкнули как зажиточных, так и других крестьян на борьбу за свои интересы43.

Большевики в своей аграрной политике не учитывали в должной мере особенностей Донского и Кубанского казачества. Оно было не только одной из разновидностей русского крестьянства, но и особым привиле — гированным военным сословием, со своим неповторимым укладом жиз — ни, особой социальной психологией, что так выразительно описано М.А. Шолоховым.

Положение «О поземельном устройстве казачьих войск» от 21 февраля 1869 г. устанавливало для казаков уравнительное землепользование. Учитывая самостоятельное снаряжение казаков на военную службу, По — ложение определяло размер казачьего пая не менее 30 десятин. Накануне октября 1917 г. в землепользовании казачества преобладала еще феодальная собственность на землю, но в условиях капиталистического хозяйствования земельная община постепенно разрушалась. В то же время, дифференциация казачества отличалась от крестьянской