Половину армии составляли крестьяне, 11% — рабочие, 10 — офицеры, 8 — интеллигенция, 22% — средние городские слои. Офицерский корпус Народной армян Комуча делился по политической ориентации на
5 групп: социалисты — революционеры; беспартийные офицеры, организовавшиеся еще в антибольшевистском подполье; беспартийные мобилизованные офицеры организовавшиеся еще в подполье монархистов; офицеры из большевистского Поволжского округа, перешедшие к белым140. Численно преобладали первые три группы, совершенно не сочувствовавшие идее реставрации и отвергавшие монархические иллюзии.
Войска, сформированные из мобилизованных Комучем рабочих и кре — стьян, были крайне неустойчивы. Они либо разбегались при первом удобном случае по домам, либо сдавались в плен РККА. Комитет в конце концов вынужден был держать их в тылу в расчете на то, что муштра и учеба выбьют у них «дурь из головы». На фронте дрались офицеры, добровольцы и чехословаки. Народная армия Комуча, сильно потрепанная осенью 1918 г. в боях на Волге и Урале, после установления в Омске военной диктатуры Колчака растворилась в контингенте белых армий.
Таким образом, летом 1918 г. Гражданская война в России разворачивалась между правительством большевиков и эсеро — меныпевистс — кими правительствами. Россия как единое государство фактически пре — кратила свое существование. Региональные правительства и отколовшиеся части империи — Украина, Закавказье, Средняя Азия, Прибалтика, Финляндия, Польша — вели между собой борьбу. Вмешательство иностранных сил в русские дела было связано в этот период прежде всего с германским вопросом. Русские монархисты и незначительная часть кадетов пытались с помощью германских военных кругов устано — вить в России военную диктатуру прогерманской ориентации. Большая часть кадетов, меньшевики и эсеры придерживались антантовской ориентации.
Почему же эсеро — меньшевистские правительства пали? Главная причина их неудач состояла в том, что они не сумели организовать ши — рокое народное сопротивление большевикам, повести за собой массы крестьян. Эсеро — меньшевистским правительствам, поскольку своих военных специалистов у них было мало, приходилось в борьбе с РКП(б) опираться на офицеров. Победа же офицеров грозила крестьянам вое — становлением старого режима, тогда как отрицательные последствия боль — шевистской диктатуры еще не проявились с достаточной отчетливостью на территории периферийных губерний. Много размышлявший на эту тему К. Каутский позже напишет: «Большевики казались борцами за новую крестьянскую собственность, как она только что возникла из раздела помещичьих земель, они казались защитниками рабочих Советов, давших рабочим свободу, политически и социально поставивших их выше капи — талистов. Все гибельные стороны большевизма, его террор, его всемогущая полицейщина, уничтожение политической свободы и хозяйственная разруха — все это казалось лишь следствиями Гражданской войны, которые исчезнут вместе с нею. Свою роль сыграло и то обстоятельство, что на помощь враждебным большевизму генералам послали в Россию своя войска иностранные капиталистические государства... В то время большевики казались единственной силой в России, способной защитить про — летариев и крестьян от возвращения их старых капиталистических, ари — стократических, бюрократических угнетателей и справиться с иностран — ной интервенцией...»142
С другой стороны, с социалистами, выступавшими за масштабные со — циальные преобразования, не в ладу были консервативные круги и офи — церство. В результате эсеро — меньшевистские правительства пали под ударами двух диктатур — наступавшей с Волги большевистской Крас — ной Армии и офицерства, которое 18 ноября 1918 г. свергло эсеро — кадетскую Директорию и привело к власти адмирала А.В. Колчака. Начался «белый этап» антибольшевистской борьбы.
Что же из себя представляла идеология белого дела? С какой программой, на основе каких принципов и под какими лозунгами боролись против большевиков белогвардейцы ?
В отечественной и зарубежной историографии стало общим местом утверждение о том, что борьба между партиями и группами внутри бе — лого движения помешала выработке единой идейно — политической ли — нии, обязательной для всего белого лагеря. «Изучение белого движенияъ,
— пишет, например, П. Кенез, — это изучение его разобщенности». В отличие от красных, где доминировал В. И. Ленин, белые не имели общепризнанного идеолога и вождя. Поэтому «трудно найти ряд объединяющих белое движение идей», — считает он |42.
Какие же причины мешали образованию в белом движении единой линии?
Серьезно осложнила создание единого антибольшевистского фронта борьба сторонников «германской» и «антантовской» ориентаций. Речь идет, конечно же, не об индивидуальных симпатиях, а о том, «какая из борющихся сторон может принести больше пользы России в ее борьбе с большевизмом», —вспоминал П.Н. Милюков из. Эта рознь усиливалась тем, что сторонники германской поддержки большей частью при — держивались правых политических убеждений, а сторонники ориен — тации на Антанту — более левых, демократических. Сильное влияние на выбор Германии или Антанты в качестве союзника в антибольшевистской борьбе оказывала разная оценка возможного исхода мировой войны, географическая близость к одной из противоборствующих дер — жав, а также факты реальной поддержки белых. Позже проявилась и другая, негативная сторона этой проблемы. В соответствии со своими внешнеполитическими интересами союзники начали активно вмеши — ваться в военно — политические распри внутри белого лагеря. Так, А.В. Колчак, например, на допросе утверждал, что создание крупных воо — руженных сил белого движения не соответствовало планам Японии. Поэтому она всячески противодействовала объединению под его ко — мандованием всех белых армий в Сибири и на Дальнем Востоке. И «дробила» те формирования, какие он пытался поставить под свой кон — троль 144.
Другой важной причиной розни в антибольшевистском движении стала борьба за руководство между командованием белых армий и полити — ками. Эта борьба, как и вопрос об «ориентации», также была осложнена политическими разногласиями. Демократические элементы хотели, чтобы военное руководство было подчинено гражданской и коллегиальной власти: Директории из нескольких лиц как органу исполнительной власти и какому-нибудь «предпарламенту» как органу законодательной власти. Командование белых армий, напротив, настаивало на соединении военной власти с гражданской в лице «диктатора», решительно возражало против Директории, подозревая в этой идее в ли — яние социалистов, и отказывалось от всякого сотрудничества с «обще — ственными деятелями». Военные восторжествовали. А.И. Деникин с самого начала отверг претензии левой общественности на раздел власти. В Сибири офицеры заменили Директорию диктатурой А.В. Колчака. На Севере, в Архангельске, офицеры арестовали правительство Н.В. Чайковского, состоящее из эсеров, членов Учредительного Собрания и составили новое, не из таких левых элементов, где также доминировали военные.
Третьей причиной разногласий, подрывавшей единство и силу белого движения, стала борьба «всероссийской» ориентации Добровольческой и
Колчаковской армий с автономистскими и сепаратистскими устремле — ниями территорий, где они организовывались, разворачивались и действовали.
На Восточном фронте противоборство между Комучем и Временным правительством Сибири было связано не только с политическими разногласи — ями и борьбой амбиций их руководителей, но и с областнической политикой Омска. Только после установления диктатуры А. В. Колчака областнические устремления были пресечены, и на повестке дня встала борьба с больше — визмом во имя восстановления Всероссийской государственности. Идеолог колчаковского правительства Н. В. Устрялов, позже сменовеховец, вспоминал: «Наша идеология была не Сибирской, а всероссийской. Здесь мы не хотели идти на уступки. В конце концов сама фигура Колчака менее всего представляла символ областничества или Сибири» ,45.
Те же проблемы возникли у Добровольческой армии во взаимоотношениях с Доном и Кубанью. Между этими регионами в мае 1918 г. был заключен договор с целью «обеспечения на будущие времена полити — ческой и экономической свободы и независимости народов, населяющих Донскую и Кубанскую области». По тому договору признавалось необходимым «создание на Юге России прочного государственного образо — вания на федеративных началах, дабы ныне разрозненные части России могли явить более могущественную силу». В дальнейшем этот Доно — Кубанский союз стремился превратиться в Доно — Кавказский за счет присоединения кое — каких чисто русских земель146. Руководство белых армий не допускало ни малейшего отклонения от принципа «Единой и Неделимой России» и тем отталкивало от себя не только сепаратистов, но и умеренные автономистские группы, стоящие за федерацию.
Особенно много проблем вышеуказанный принцип рождал в отноше — ниях с лимитрофами. Так, бывший генерал-лейтенант русской службы барон К.Г. Маннергейм 17 июля 1919 г. писал А.В. Колчаку в ответ на его приглашение от 23 июня «принять участие в общем деле», что Финляндский сейм этого не одобрит, если не получит необходимых гарантий на — счет национального и государственного суверенитета. Н. Н. Юденич, Глав — нокомандующий белогвардейскими войсками на Северо — Западе России, на свой страх и риск подписал соглашение с К. Г. Маннергеймом, пообещав за помощь во взятии Петрограда предоставить Финляндии незави — симость и выход к Ледовитому океану. А. В. Колчак отверг это соглашение, заявив, что принципом «Единой и Неделимой России» он «не поступится никогда и ни за какие минутные выгоды», не говоря уж о том, что «помощь Финляндии сомнительна, а требования чрезмерны» |47.
Сказанное полностью относится и к Эстонии, не только не помешав — шей РККА обойти армии Н.Н. Юденича, но и принявшей участие в ее уничтожении. Официальным мотивом отказа Эстонии от борьбы с Советами также было непризнание белыми ее независимости