Драма российской истории. Большевики и революция. Исследования — страница 94 из 118

24. В целом программа Тамбовского губернского СТК представляла документ широкого демократического со — держания с заметным эсеровским влиянием, хотя ни общероссийское, ни губернское руководство ПСР (включая эсеровский губернский СТК) напрямую не были связаны с движением.

Наибольшего размаха повстанческое движение в Тамбовской губернии достигает к февралю 1921 г. Оно охватывает приграничные уезды Воронежской, Саратовской и Пензенской губерний.

Ликвидация фронтов гражданской войны дала возможность большевикам подтянуть свежие силы и перейти к решительным действиям.

В феврале 1921 г. войска, направленные против крестьян, насчитывали 32,5 тыс. пехоты, около 8 тыс. кавалеристов, 463 пулемета и 63 орудия25. В конце февраля — начале марта 1921 г. высшим органом борьбы с «антоновщиной» становится Полномочная комиссия ВЦИК во главе с В.А. Антоновым — Овсеенко. В конце апреля того же года по инициативе Ленина, неустанно требовавшего «скорейшего и примерного подавления» восстания, «единоличным командующим войсками в Тамбовском округе, ответственным за ликвидацию банд» назначается М.Н. Тухачевский. Учитывая известность Тухачевского как «усмирителя» кронштадтцев, Ленин в записке Молотову предложил назначить v его на эту должность «без огласки в центре, без публикации», с тем чтобы не будоражить общественное мнение, особенно за границей26. В постановлении, принятом Политбюро ЦК РКП(б) 27 апреля 1921 г., решено было не фиксировать это назначение в протоколах РВСР» и «не допускать никакого вмешательства в военные действия т. Тухачевского как со стороны комиссии ВЦИК, так и других властей»27.

Вместе с ним на Тамбовщину прибыли другие видные военачальники , и деятели карательных органов Н.Е. Какурин, И.П. Уборевич, Г.И. Ко— \ товский, Г.Г. Ягода, В.В. Ульрих. С их прибытием методы подавления ] крестьянских волнений еще более ужесточились.

Приказом Полномочной комиссии ВЦИК № 171 от 11 июня 1921 г. в уездах, охваченных восстанием, вводился расстрел заложников. Лица,

отказавшиеся назвать свое имя, тем же приказом подлежали расстрелу без суда. На следующий день (12 июня) Тухачевский издал приказ: «леса, где прячутся бандиты, очистить ядовитыми удушливыми газами»28. При этом командующий, уже пытавшийся использовать отравляющие вещества против кронштадтских «мятежников», требовал, чтобы «облакоудушливых газов распространялось по всему лесу, уничтожая все, что в нем пряталось»29. На задачу искоренения бандитизма, писал Тухачевский в специально разработанной на этот счет инструкции, «следует смотреть не как на какую — нибудь более или менее длительную операцию, а как на более серьезную военную задачу — кампанию или даже войну. Местность, охваченная бандитизмом, должна быть как бы вновь возвращена государству»30.

Установленный на Тамбовщине оккупационный режим (официальный термин) включал в себя занятие повстанческих местностей войсками, уничтожение хозяйств и разрушение домов участников мятежа и их се — мей (некоторые села были сожжены целиком), репрессии вплоть до рас — стрела за неповиновение, укрывательство «бандитов» и оружия. Согласно инструкции Ульриха, расстрелу подлежали все «руководители, инициаторы и вдохновители» крестьянского движения, командный со — став антоновской армии, все непосредственно виновные в гибели ком — мунистов и совработников, «злостные дезертиры», а также «коммунисты, совработники, а равно и комсостав Красной Армии», примкнувшие к бандам Антонова31.

В мае 1921 г. приказом Тухачевского «бандитские дела» стали рассматриваться специально созданными следственными «комиссиями — тройками». При этом «расстрельные» категории участников крестьянского движения стали еще шире32. В губернии была создана сеть концентрационно-полевых лагерей, где содержались крестьяне — заложники, включая женщин с грудными детьми. Даже после проведенной кампа — нии по «разгрузке» концлагерей в июле 1921 г. там все еще находилось свыше 450 детей — заложников в возрасте от 1 до 10 лет33. Только в июне 1921 г., когда восстание уже шло на убыль, властями было «изъято» 16 тыс. «бандит — дезертиров», конфисковано до 500 крестьянских хозяйств, сожжено 250 крестьянских домов34.

Все это еще более ожесточало повстанцев. В качестве ответной меры они брали в заложники семьи красноармейцев, коммунистов, советских служащих. Сами сторонники правительства безжалостно уничтожались. Всего за время восстания их было казнено свыше 2 тыс. Тамбовская ЧК потеряла за это время до 40% своего личного состава. 16 июля Тухачевский сообщил в ЦК РКП(б) о ликвидации крестьянского восстания. К этому времени у Антонова осталось 1200 человек, за время боев восставшие только убитыми потеряли 11 тыс. человек35.

Кровавый след оставили после себя каратели и в Западной Сибири. В

борьбе с крестьянским повстанчеством местные власти особенно широко и «разносторонне» внедрили институт заложничества и круговой поруки (коллективной ответственности). Заложники подлежали расстрелу не только в случаях приближения повстанческих отрядов к уездным или волостным центрам или убийств коммунистов и советских работников, но и при повреждениях телеграфных и железнодорожных линий, рас — пространении «провокационных слухов» и даже при «малейшем поползновении на попрание прав представителей власти»36. Круговая порука распространялась на целые села и деревни, если их жители участвовали в восстании или поддерживали повстанцев. Так, в феврале 1921 г. власти Ишимского уезда издали насчет таких селений приказ, разрешающий «конфискацию всего имущества вплоть до поголовного уничтожения де — ревень»37. Подавление самого восстания, как и везде, проводилось крайне жестокими методами. Число погибших и казненных повстанцев исчис — лялось тысячами.

Серьезными были потери и противной стороны. Восставшие крестья — не весь свой гнев, накопленный за время осуществления на селе поли — тики «военного коммунизма», обрушили в первую очередь на продра — ботников и коммунистов. Уже в мае—апреле 1921 г. из строя выбыло 70 — 75% сотрудников заготовительного аппарата Тюменской губернии, Петропавловского и Кокчетавского уездов38. Всего за 1921 г. продорганы губернии потеряли 1240 чел. Что касается организаций РКП на территориях, охваченных восстанием, то средняя убыль в них со— v ставила 50%. Только одна Тюменская губернская организация недосчиталась 3,5 тыс. своих членов; в Курганском уезде за время восстания погибло около 500 коммунистов39. Чувствительные потери понесли местные комсомольские организации, органы милиции, регулярные части РККА. Восставшими было уничтожено также несколько сот ком — мунаров, колхозников и членов их семей.

Репрессии против участников крестьянских вооруженных выступле — ний продолжались и после подавления восстаний. Как правило, власти сквозь пальцы смотрели на самовольные расстрелы, грабежи и другие насилия, учиняемые карателями над жителями очищенных от повстан — цевселений.

Судебные, посредством ревтрибуналов, расправы над повстанцами прово — дились как в ходе подавления восстаний, так и после их окончания. Быстрота рассмотрения дел, крайняя упрощенность всей судебной процедуры позволяют заключить, что действия ревтрибуналов мало отличались от вне — судебных расправ, совершавшихся на местах пленения повстанцев.

Вплоть до середины 1920 —х гг. местные власти в грубом противоречии с законом широко лишали бывших крестьянских «мятежников» избирательных прав. Так, на выборах 1924 г. число «лишенцев» в местах наиболее крупных крестьянских восстаний (например, в Тамбовской

губ.) доходило до 1/3 всех граждан, достигших 18 —летнего возраста (при 3,6% в среднем по стране). В 1930 —е гг. оставшиеся в живых участники крестьянских восстаний были взяты на учет органами ОГПУ — НКВД и в подавляющем большинстве репрессированы. Так, из 17 тыс. жителей Омской области, подвергшихся репрессиям в 1937 г., каждому третьему органы НКВД инкриминировали участие в Западно-Сибирском восстании40. Массовые аресты бывших участников крестьянских восстаний по всей стране в 1937 — 1938 гг. были проведены по приказу НКВД № 00447 от 30 июля 1937 г. «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов».

Борьба деревни с коммунистическим режимом продолжалась на всем протяжении 1920 —х гг., как в виде локального повстанчества (в Якутии, Западной Сибири, на Дону), так и, по официальной терминологии, в форме «политического бандитизма».

Таким образом, аграрно — крестьянская политика большевиков спровоцировала массовое оппозиционное движение деревни, масштабы ко — торого позволяют характеризовать его как крестьянскую войну. В этой войне, шедшей под лозунгами отмены продразверстки, уравнительного трудового землепользования, восстановления демократических свобод и созыва Учредительного собрания, участвовало все крестьянство, а отнюдь не только его наиболее состоятельная часть («кулачество»). Демократическим и общеполитическим требованиям крестьянства в этом движении противоречит определение его как «бандитского». Во многих случаях неверна и оценка этого движения, шедшего под антикоммунис — тическими лозунгами, как антисоветского. Не удалась попытка больше — виков разжечь, на этот раз в деревне, гражданскую войну путем проти — вопоставления беднейшей ее части зажиточному крестьянству.

Крестьянская война вылилась в сотни разрозненных, не связанных между собой, различных по масштабам и степени организованности во — оружейных выступлений по всей территории страны. Непосредственное участие в вооруженной борьбе приняли сотни тысяч крестьян, а опое — редованное — вся российская деревня. Подавление этого невиданного по масштабам движения потребовало от большевистского режима крайнего напряжения сил всего репрессивного аппарата.

В ходе борьбы крестьянство выступило как самостоятельная полити — ческая сила. Лозунги, под которыми оно вело эту борьбу, в той или иной степени заимствованные из идейного арсенала небольшевистских социалистических партий, в первую очередь — эсеровской, дали повод большевикам обвинить эсеров в инспирировании крестьянской войны.