Или некая княжна Голицына замыслила маленькую месть отвергнувшему ее Александру и подала своему отцу идею сделать так, чтобы место получил кто угодно, только не Амалия. Молодая женщина развеселилась. Как-то ее дядюшка заметил, что, когда тебя ненавидят, это гораздо лучше, чем когда тебя жалеют. Тогда Амалия не поняла, что он имел в виду, но теперь она отдала должное его своеобразной мудрости.
– Почему ты улыбаешься? – спросил Александр, от которого даже в темноте не укрылось выражение ее лица.
– Так, – беспечно ответила Амалия, переплетая свои пальцы с его пальцами. – Хорошо иметь врагов – только они показывают нам, чего мы стоим!
– Должен признаться, что я все-таки предпочитаю друзей, – ответил Александр, целуя ее руку. – Мама уверяет, что после того, как ты стукнула ее по спине, у нее останется синяк, но я заверил ее, что ты сделала это не нарочно.
– Хорошо, в следующий раз, когда она подавится, я вообще к ней не притронусь, – отозвалась Амалия.
Но Александр полагал, что хорошо знает свою жену, и оттого ни секунды ей не поверил.
– До чего же ты жестока! – воскликнул он с притворной укоризной в голосе. – Какое счастье, что у меня такая жена…
И оба засмеялись так искренне, так молодо и так беззаботно, что даже кучер на козлах, до которого долетел их смех, заулыбался.
Луна показалась в небе, осветила темную громаду Исаакия, медного всадника, гладь Невы, каналы, улицы, дворцы и притоны. Она заглянула в окно узника, который крепко спал, и в окно учителя, который дописывал свою статью о Пушкине. Поставив точку, Иван Николаевич сложил листки, задул лампу и отправился спать.