3. Действие может быть аффективным – это когда оно совершается под воздействием, или в результате, или как следствие непосредственных аффектов и эмоциональных состояний. Примеров таких действий на индивидуальном уровне огромное множество. Массовые действия такого типа – это действия, совершаемые под влиянием революционных настроений, охватывающих толпы, большие социальные группы или целые общества.
4. И последний тип – традиционное действие. Это когда действие совершается по привычке или в силу традиции. Все ритуалы как в обыденной жизни, так и в церкви, например, представляют собой традиционные действия. Трудно даже представить себе, насколько огромна та часть нашего поведения, которая представляет собой традиционные действия. Человек, как правило, даже не думает о том, что он делает по привычке и по традиции. Такие вещи происходят вроде бы сами собой, они сами собой разумеются. Поэтому мы их не замечаем и не считаем. А замечаем мы то, что целерационально или ценностно-рационально. В этих случаях ведь приходиться думать, подсчитывать, соразмерять цели и средства.
Общность и обобществление – это следующие важные понятия. Я здесь не цитирую жесткие веберовские определения, а просто передаю их близко к тексту Вебера. Общностью называется социальное отношение, если и поскольку оно базируется на имеющем аффективное или традиционное происхождение субъективном чувстве взаимопринадлежности участников. Обобществлением называется социальное отношение, если оно базируется на рационально мотивированном компромиссе или объединении интересов (ХИО, 1, 98)
Попробую дополнительно прояснить эти формальные определения: общность – это группа, которую определяет (связывает воедино) общий аффективный, эмоциональный или традиционный фундамент. Это может быть общность происхождения (все мы русские, все мы татары, немцы… и т. д.), духовное (религиозное) братство, любовная связь, семейное единство, нация или, например, как говорит Вебер, «спаянное товариществом войско». Если такой фундамент имеется, то на нем и возникает общность. В обобществлении люди соединяются между собой иначе. Здесь на первом месте не чувство общности, вообще не чувство, а рациональный индивидуальный интерес. Чистый тип обобществления, по Веберу, это рыночный обмен или коммерческое соглашение на основе компромисса интересов. Или вообще любое объединение, где люди связываются друг с другом на основе собственных рационально сформулированных индивидуальных интересов. Общность, таким образом, это объединение изначально близких друг другу людей, а обобществление – это, грубо говоря, объединение не близких или даже чуждых друг другу людей. В общности важнее всего «мы», а «я» – лишь производное от «мы»; в обобществлении, наоборот, важнее всего «я», а «мы» существует лишь постольку, поскольку оно нужно «я» для удовлетворения его эгоистических (от лат. ego, что означает «я») интересов.
Не буду сосредоточиваться на дальнейших веберовских понятиях. Уже этих достаточно для первоначального социального анализа. Не то что мы можем сразу разложить все по полочкам: вот это, скажем, общность, а это – обобществление. Семья, скажем, общность, а договор с банком – обобществление. В каком-то смысле это так. Но если присмотреться, дело выглядит сложнее. Есть разные семьи. Если муж и жена в основе совместной жизни имеют брачный договор, где четко прописаны обязанности супругов (например, муж обязан кормить жену пармезаном и хамоном и вывозить ее раз в год на средиземноморские курорты, а жена, в свою очередь, должна быть всегда жизнерадостной и трижды в неделю удовлетворять его сексуально), то такая семья не столько общность, сколько обобществление, где два чужих друг другу человека заключили договор с целью удовлетворения каждым своих личных потребностей. Ну а если в ходе совместного отдыха и многочисленных соитий они почувствовали, что стали родными друг другу, то образовалась семейная общность. Практически всякое реальное человеческое объединение есть частично общность, частично – обобществление. Даже если мы возьмем приведенный выше веберовский пример общности: «спаянное товариществом войско» – мы не должны упускать из виду, что в принципе воинское подразделение, если, конечно, оно не формируется, как в стародавние времена, по принципу родства или соседства, есть обобществление, то есть формальное соединение чужих друг другу людей. И только потом его спаивают общие трудности и ненависть к врагу. Фактически в каждом человеческом объединении можно выявить черты общности и черты обобществления. Вебер совершенно не обманывался в отношении того, что понятия социальных наук являются-де точным отражением того, что происходит в реальности. Наоборот, в реальности все перемешано. Любая семья есть общность, в которой люди всегда родные друг другу. Но в то же время каждая семья – обобществление, потому что у каждого за пазухой есть свой камушек, свой персональный интерес, для удовлетворения которого нужны другие члены семьи, а кроме того, все они связаны правовыми отношениями, предполагающими определенный набор прав и обязанностей. Но это не всегда видно, а описывать эти явления необходимо. Вебер так высказался по этому поводу: «Точные различения в реальности часто невозможны, но именно поэтому (курсив мой. – Л.И.) необходимы ясные понятия» (ХИО, 1, 253). А когда есть понятия, можно определить, почему эти люди или эти объединения, союзы, группы вели себя именно так, а не иначе, или даже можно спрогнозировать поведение тех или иных людей или групп в определенных обстоятельствах. Все вместе эти (и многие другие) веберовские понятия дают язык описания социальных явлений и являются инструментом понимания и прогнозирования.
Приложение веберовских понятий. Очень интересно, конечно, было бы описать в свете этих и нескольких других понятий Вебера события, о которых рассказывается в этой книге. Вообще-то для этого нужна новая, целая и, наверное, совсем другая книга. Но все-таки некоторые эпизоды и отношения можно понять именно с точки зрения описанных закономерностей. Так, я вспоминаю, что в самом начале предыдущей главы было сказано, что Эльза просто не могла уйти к Максу Веберу, но могла и даже должна была уйти к его брату Альфреду. Эти «не могла» и «должна была» определяются именно способом взаимодействия и природой объединения всех описываемых в нашей истории индивидов. Они, конечно, как и все люди, связаны с миром и часто между собой бесконечным количеством формальных связей обобществления. Но внутри своего относительно замкнутого круга (круга людей, перечисленных в начале книги под рубрикой «действующие лица») они все образуют общность. Это не очень распространенное и даже довольно необычное явление. В нашей книге первой фразой первого раздела первой главы, названного «Начало биографии», стала такая фраза: «Удивительным образом все или почти все главные действующие лица, перечисленные выше, сопровождают сознательную как научную, так и личную жизнь Макса Вебера практически с самого ее начала вплоть до ее неожиданного конца». Правда, кроме них появились еще два персонажа, которые вошли в отношения тоже на правах членов общности, а не участников формального обобществления. Это Мина Тоблер и Отто Гросс. Мина вошла и осталась, она даже, как мы увидим в дальнейшем, оставалась членом общности и после смерти Вебера. Отто Гросс появился, побыл активным членом общности и исчез, также не входя ни в какие формальные отношения. Обе Фриды (Фрида Гросс и Фрида Уикли) хотя и упоминаются у нас, но все же маргинальные фигуры. Из всех участников событий только две пары связаны формальными, то есть, по нашей новой терминологии, обобществленными отношениями: это супружеские пары Макс и Марианна Вебер, Эдгар и Эльза Яффе. При этом еще Макс Вебер и Эдгар Яффе являются участниками обобществления, именуемого «Архив социальной науки и социальной политики». Так что здесь достаточно связей, которые могли бы создать прочный формальный институциональный каркас, который связал бы и упорядочил отношения всех достаточно многочисленных участников происходивших событий. Тогда бы, смотришь, и не случились бы все эти многочисленные измены, увлечения и разочарования, драмы ревности и страсти, а герой этой книги, Макс Вебер, не оказался бы столь драматической фигурой. Но именно полное пренебрежение участников своими формальными, обобществленными отношениями и создало эту описываемую нами необычную общность. Если выразиться предельно лапидарно, в коллективе наших действующих лиц общность вытеснила обобществление.
Именно в этом смысле становится ясно, почему, например, Эльза не могла уйти к Максу, но должна была уйти к Альфреду. Именно констелляция любовных и прочих практических отношений на тот момент была такова, что уход Эльзы к Максу грозил разрушить общность и вывести на передний план всю совокупность пренебрегаемых до того обобществленных, формальных отношений. Подробнее об этом мы уже говорили (с. 189). Уход Эльзы к Альфреду сохранял общность и позволял ей продлить свое существование. Но об этом – в следующей главе.
На основе этого краткого и приблизительного анализа можно сделать любопытный, на мой взгляд, вывод: организующим центром и вдохновительницей этой общности был не Макс Вебер, а Эльза Яффе. Мало того что она в этот описанный выше критический момент сделала выбор, позволяющий сохранить общность, она в принципе и до, и после этого момента сохраняла и поддерживала отношения общности за счет отношений обобществления. Другими словами, оставаясь формально женой Эдгара Яффе, Эльза переходила от одного к другому члену общности и (как мы еще увидим) обратно, в результате чего конститутивными оказывались не формальные, обобществленные, а любовные, то есть по природе своей общностные отношения.
Власть и господство (традиция, харизма, бюрократия)
Но есть еще один момент, который бросается в глаза при попытке взглянуть на жизнь этой любовной общности сквозь призму понятий «Хозяйства и общества». Это понятие «господство».