Клешнин.
Убит ли он? Дивлюся я тебе.
Или мою не разглядел ты схиму?
Так посмотри же на мое лицо!
Зачем бы я постился столько лет?
Зачем бы я носил вериги эти?
Зачем живой зарылся б в землю я,
Когда б убит он не был?
Борис.
Ты его
Сам видел мертвым?
Клешнин.
Будь спокоен. Мы
Его убийц названье не украли —
Оно, по праву, наше: на гортани
Зияет рана в целую ладонь!
Борис.
И не было подмена?
Клешнин.
Нет. Когда бы
Его черты забыть я мог – мне их
Мои бы сны напомнили…
Борис.
Кто ж тот,
Кто называет Дмитрием себя?
Клешнин.
Почем мне знать! Дух, может быть, иль хуже,
Но говорить с тобой об этом ночью
Я не хочу. Об эту пору чуток
Бывает тот!
Борис.
Андрей…
Клешнин.
Забудь Андрея!
Четырнадцать уж лет в болоте черти
Играют им. Брат Левкий пред тобой.
Борис.
Постригся ты, но схима не смирила
Твой злобный дух. Не кротостию речь
Твоя звучит.
Клешнин.
Не в кротости спасенье.
Ты мягко стлал, но не помог себе
Медовой речью в горькую годину.
Не помогли и казни. Над тобой
Проклятье Божье. Мерзость ты свою
Познай, как я; прийми такую ж схиму;
Сложи венец; молися и постись;
Заприся в келье…
Борис.
Русскою землею,
Блюсти ее, на царство я избра́н!
В невзгоды час с престола моего
Я не сойду, как скоморох с подмосток!
С мечом в руках, не с четками, я встречу
Врага земли!
Клешнин.
Земля тебя клянет!
А враг у нас с тобой один: оружью
Он твоему смеется! С ним сразиться
Ты можешь, только павши ниц во прах
Перед крестом!
Борис.
Когда придет мой час,
Я принесу за грех мой покаянье.
Теперь грозу я должен встретить. Если
Тебе еще что ведомо в сем деле,
Скажи мне все!
Клешнин.
Я все тебе сказал.
Убийца ты. Волхвы тебе когда-то
Семь лет царенья предсказали. Близок
Твой смертный час. Прости – я ухожу.
От инока от Левкия прими
Благословенье днесь.
Борис.
Перед твоей
Священною склоняюся я схимой —
Не пред тобой, монах!
Клешнин.
Лобзай же руку,
Благословляющую тя!
Борис.
Твою?
Клешнин.
Она в крови? Так что ж? Ты разве чище?
Сложи венец!
Борис.
С судьбой бороться буду
Я до конца!
Клешнин.
Так умирай как пес!
(Уходит.)
Спальник слушает у дверей. Входит Семен Годунов.
Семен Годунов.
Что государь? Каков он?
Спальник.
До рассвета
В постелю не ложился. Все ходил
По-прежнему и сам с собою все
Как будто разговаривал.
Семен Годунов.
Басманов
Сей ночью прибыл; о своей победе
Царю отчет привез он. Царь его
Не принимал?
Спальник.
Нет. Грамоту к себе
Потребовал; прочтя, перекрестился,
Ему ж велел быть к лобному столу.
Семен Годунов.
И лег в постель?
Спальник.
Лег, только ненадолго;
Чрез краткий час встал снова и велел
Царевича позвать; а нам дал строгий
Запрет за два покоя никого
К ним не пускать.
Семен Годунов.
Они доселе вместе?
Спальник.
Досель… но вот, кажись, идут!
Семен Годунов.
Уйдем!
Оба уходят. Борис входит в разговоре с царевичем Федором.
Борис.
Мы трудные с тобою времена
Проходим, сын. Предвидеть мы не можем,
Какой борьба приимет оборот
С врагом Руси. Мои слабеют силы;
Престол мой нов; опасна смерть моя
Для нашего теперь была бы рода;
Предупредить волненья мы должны.
Я положил: торжественною клятвой
Связать бояр в их верности тебе.
Сегодня, сын, тебя венчать на царство
Я положил!
Федор.
Отец, помилуй! Как?
В тот самый день, когда ты честь воздать
Басманову за славную победу
Готовишься?
Борис.
Изменчива судьба.
Мы на лету ее всечасно ласку
Ловить должны. Усердье к нам людей
С ней заодно. Сегодня прежним блеском
Мой светит скиптр. В Бориса счастье снова
Поверили. Сегодня уклониться
От царской воли никому не может
И в мысль войти. Но знаем ли мы, что́
Нас завтра ждет? Я на обеде царском
От всех бояр хочу тебе присяги
Потребовать.
Федор.
Прошу тебя, отец,
Уволь меня!
Борис.
Приять венец русийский
Назначен ты в тот самый час, когда
На царство я взведен был Земской думой.
Себе и роду своему престол
Упрочить ты обязан.
Федор.
Нет, отец!
Я не могу – уволь меня!
Борис.
Сын Федор, —
Что значит это?
Федор.
Не гневись, отец, —
Венчаться не могу я! На престол —
Я не имею права!
Борис.
Как?
Федор.
Отец,
Прости меня! Ты борешься упорно —
Я ж не уверен, что противник твой —
Не истинный Димитрий!
Борис.
Не уверен?
Ты, Федор, – ты?
Федор.
Я углицкое дело
Читал, отец, и Шуйского тот розыск.
Бессовестно допрос был учинен!
Отыскивать не так бы должен правду,
Кто б искренно хотел ее узнать!
Борис.
Но правда та мне ведома!
Федор.
Ты мог
Обманут быть!
Борис.
Нет, не был я обманут!
Федор.
От Шуйского лишь углицкое дело
Ты то узнал!
Борис.
Я прежде знал его!
Федор.
Ты?
Борис.
Я!
Федор.
Отец! Как мог его ты знать?
Борис.
Когда тебе улики дам я в руки,
Что Дмитрий мертв…
Федор.
Как? У тебя иные
Улики есть, чем те, что собрал Шуйский?
Борис.
Иные – да!
Федор.
И ты доселе их
Не предъявил!
Борис.
Я их не предъявлю!
Мне на́ слово поверить должен ты!
Димитрий мертв!
Федор.
Нет, прежде не поверю,
Чем сам увижу те улики!
Борис.
Ты —
Их требуешь? Ты хочешь их, сын Федор?
Так знай же все!
Федор.
Нет, нет, отец! Молчи!
Поверил я! Не говори ни слова —
Поверил я!
Молчание.
Борис.
Недолго мне осталось
На свете жить. Земли мне русской слава,
Свидетель Бог, была дороже власти.
Но, вижу я, на мне благословенья
Быть не могло.
Федор.
Нет, нет! Оно не может
Быть на тебе!
Борис.
Ты чист и бел. Тебя
От прикасанья зла предохранить
Мне удалось. Господь твою державу
Благословит.
Федор.
О, если б не пришлось мне
Ее принять!
Борис.
Неизлечим недуг
Душевный мой. Он разрушает тело —
И быстро я, усильям вопреки,
Иду к концу. В страданье человек
Бывает слаб. Мне ведать тяжело,
Что все меня клянут… Услышать слово
Приветное я был бы рад…
Молчание.
Федор.
Прости!
(Уходит.)
Великолепно убранные столы в несколько рядов. За ними, в ожидании, сидят бояре. На правой стороне просцениума царский стол с пятью приборами. Несколько лиц разговаривают на просцениуме.
Салтыков.
Нам не везет!
Голицын.
Победу над собою
Мы празднуем!
Салтыков.
Неволей торжествуем!
Голицын.
Да полно, так ли плохо? Ведь виной
В победе этой лишь один Басманов;
Не будь его, Димитрий смял бы нас!
Салтыков.
Он нас и смял. Уж наши отступали,
Как враг того Басманова принес.
Окрысился, уперся – а к нему
Как раз на помощь немцы подоспели.
Голицын.
Проклятые!
Салтыков.
Какое горе им!
Борису присягали, за Бориса
Кладут живот!
Голицын.
Басманов за него же!
Салтыков.
А то небось за нас? Собака знает,
Чей ела корм!
Шуйский (подходит).
О чем, бояре, вы?
Салтыков.
Да все о том же, князь Василь Иваныч,
О радости великой.
Шуйский.
Как бы только
Не горевать пришлося нам! Мне пишут:
Он вновь собрать успел свои дружины,
К нему идет подмога от Литвы,
А Роща-Долгорукий со Змеёвым
Передались ему; Мосальский также,
И Татев тож!
Голицын.
Ты шутишь, князь?
Шуйский.
Ей-богу!
Салтыков.
Царь ведает?
Шуйский.
Зачем его тревожить?
Пожалуй, пир сегодняшний та весть
Испортила б.
Голицын.
Ну, слава Богу! Лишь бы
Басманова царь не послал опять!
Шуйский.
Нет, нет, зачем! Нельзя нам на Москве
Быть без него!
Салтыков.
Признайся, князь Василий,
Ведь это ты царя-то надоумил
Басманова призвать?
Шуйский (смеясь).
А кто ж еще?
Ведь он себе награду заслужил!
Голицын.
Хитер же ты!
Шуйский.