Особое место в плане отражения расовых проблем занимает негритянский вопрос, естественно главным образом в американской телепродукции. Отношение к нему американского телевидения в 50-х — начале 60-х годов было однозначным: оно его, как и другие аспекты национальной проблемы, попросту игнорировало. Однако постепенно положение стало меняться. Усиление расовых волнений заставило телевидение пересмотреть прежнюю тактику. К тому же негритянское население начало все больше пополнять телеаудиторию, а забота о ее максимальной численности — основа основ коммерческого телевидения. И американские телесети поворачиваются «лицом к неграм».
В 1964 году на экраны выходит детективная серия «Я — шпион», где одну из главных ролей, разведчика Александра Скотта, исполнял негритянский актер Билл Косби. Но детектив Скотт был всего лишь темнокожей копией своего белого партнера Келли Робинсона. Они вместе путешествуют по странам Востока под видом пары теннисистов. Темный цвет кожи не сделал Скотта представителем негритянского народа. В серии нет и намека на существование негритянского вопроса. Но само умолчание многозначительно: негр наравне со своим белым коллегой участвует в самых рискованных шпионских операциях и распутывает сложные дела. Чего же еще? Какой тут может быть «негритянский вопрос»?
По сути дела, молчанием обходится расовая проблема и в популярной серии «Джулия» (1968), где главную роль исполнила негритянская актриса Диана Кэррол. Серия была широко разрекламирована как первое произведение, реально отражающее жизнь негров. В интервью журналу «Тайм» Диана Кэррол подтвердила это, заявив, в частности, что «Джулия» даст возможность показать тот мир, в котором живет негритянское население [4]. Но «мир» оказался явно приукрашенным.
Героиню окружает атмосфера благополучия. У нее комфортабельная квартира в одном из лучших районов города. Она домохозяйка, занятая воспитанием своего шестилетнего сына. И даже когда на нее обрушивается несчастье — муж Джулии погибает во Вьетнаме, — она быстро справляется с возникшими житейскими трудностями. Знакомый доктор охотно берет ее к себе в больницу в качестве медсестры, и дела Джулии вновь идут на лад. Расовая проблема сведена в серии лишь к упоминанию о том, что мальчишки во дворе дразнят сына Джулии «ниггером». Все это настолько далеко от реального положения вещей, что даже журнал «Тайм» назвал серию «банально-приторной и абсурдной» [5].
Тем не менее опыт «Джулии» пришелся по душе создателям массовой телепродукции, и в начале 70-х годов появляются еще серии о жизни негров. Наиболее популярна среди них «Это моя мама». В ней повествуется о жизни доброй, веселой, никогда не унывающей пожилой негритянки, все помыслы которой сосредоточены на том, как бы поскорее женить своего двадцатипятилетнего сына-парикмахера и начать нянчить внуков. Другие заботы минуют эту славную семью стороной.
Конечно, и миловидная Джулия, и бесстрашный детектив Скотт, и добрая негритянская мама — это определенный шаг вперед в изображении «хорошего негра» по сравнению, скажем, с классическим дядей Томом, главными добродетелями которого были бесконечная покорность и преданность белым хозяевам. Но разве «хороших негров» нового образца не роднит с прежними стопроцентная лояльность (пусть место «белого господина» и занял в их сознании весь американский государственный строй)? И разве нивелирование остроты негритянской проблемы способствует борьбе с расистскими настроениями?
Красноречивый ответ на последний вопрос дает социально-психологическое исследование, проведенное профессорами Н. Видмаром и М. Роукичем. В ходе исследования выяснилось, в частности, отношение зрителей к серии «Сэнфорд и сын», главные герои которой — негры.
Когда сценаристы А. Йоркин и Н. Лир стали переделывать для американского телеэкрана английскую серию «Стептоу и сын», они превратили лондонских старьевщиков в негров, владельцев маленькой фирмы утиля в Лос-Анджелесе. Получилась серия «Сэнфорд и сын». Два ее главных персонажа обрисованы по-разному. Сэнфорд-отец соответствует стереотипу расистских представлений о негре: он ленив, болтлив, неряшлив, спит на куче старого хлама, консервные банки выбрасывает прямо на улицу и т. д. Его сын Лэмонт, напротив, трудолюбив, скромен, неразговорчив, деловит, короче, полная противоположность отцу. И вот когда в ходе исследования зрителям был задан вопрос, кого из двух персонажей они считают «типичным негром», большинство опрашиваемых (56 процентов) назвали Сэнфорда и только 25 процентов — Лэмонта [6]. Комментарии здесь, как говорится, излишни.
Добавим, что и в этой серии жизнь негров была заметно приукрашена. «По сравнению с жителями гетто, — признавался Н. Лир, — Сэнфорды весьма и весьма благополучны. В моей следующей работе мне хотелось бы показать подлинную жизнь негритянской семьи из гетто» [7]. Тем не менее подобное произведение так до сих пор и не появилось на телевизионных экранах Америки.
Стоит остановиться и еще на одном аспекте отображения негритянской проблемы буржуазным телевидением. Советскому зрителю знакомы американские серии «Дактари» и «Приключения в Африке», повествующие о трудной и увлекательной работе по охране животного мира на Африканском континенте. Действие их происходит главным образом в заповедниках, где трудятся небольшие группы горячо преданных своему делу людей. Это преимущественно белые американцы, дружно работающие бок о бок с неграми. Благородство главных героев той и другой серии и отсутствие у них расовых предрассудков — вне сомнения.
Но вообразим себе «среднего» американского телезрителя, который, сидя в кресле, из вечера в вечер смотрит «Дактари», «Приключения в Африке» и еще многие подобные им фильмы, создаваемые телевидением США. Если к тому же этот зритель мало интересуется политикой, то из просмотра такого рода серий он, уж конечно, не вынесет представления об Африке как о континенте, где идет борьба за упрочение национальной независимости.
За последнее десятилетие тема расового и национального антагонизма получила в массовой серийной телепродукции неожиданную на первый взгляд трактовку. Новая тенденция воплотилась прежде всего в одиозной фигуре Эльфа Гарнетта («До гробовой доски»). Он едва ли не впервые в истории теледрамы позволил себе во всеуслышание произносить бранные слова и выкрикивать ругательства в адрес «черномазых», «итальяшек» и прочих, не имевших счастья родиться англосаксами.
Гарнетт открыто высказывается в поддержку родезийских расистов. Постоянное раздражение вызывает у него зять — поляк. Но еще менее устраивает его факт существования негров и евреев. Эпизоды серии начинены высказываниями Гарнетта по национальному вопросу. Например, услышав о том, что больной, которому была сделана пересадка сердца, не выжил, он патетически заявляет: «Луис Вашканский умер, потому что его еврейское тело не захотело принять христианского сердца» [8]. В другом эпизоде Гарнетт возмущается тем, что доноры не разделены по цвету кожи. «Предположим, — разглагольствует он, — заболеет королева и возникнет необходимость перелить ей кровь. Так неужели в ее жилах должна течь какая-то муть!» [9].
Достаточно решительно настроен и Арчи Банкер, американский «двойник» Гарнетта («Все в кругу семьи»). Он также не в ладах с зятем — поляком. Банкер не скрывает своего неприязненного отношения к «черномазым», «испашкам», «косоглазой китаезе» и «всей этой публике», он не упустит случая рассказать антисемитский анекдот.
Оговоримся: и та и другая серии, как мы помним, сатирические и, по замыслу авторов, направлены против ретроградов и ворчунов. Да и некоторые американские критики (Арнольд Хано, Джон Дж. О’Коннор и другие) полагают, что зрители, узнавая в героях серии собственные черты, должны таким образом избавляться от вредных расистских настроений [10]. Однако на деле все выглядит иначе.
В упоминавшемся уже нами исследовании Н. Видмара и М. Роукича вопросу о влиянии Арчи Банкера на аудиторию было отведено центральное место, и оказалось, что большинство телезрителей считают героя серии примером для подражания. Как заявили 62 процента опрошенных в США и 66 процентов в Канаде, Арчи нравится им больше, чем его зять [11]. Преобладающая часть аудитории не считает вредными постоянные презрительные высказывания Банкера в адрес национальных меньшинств. «Все результаты исследования показывают, — пишут Н. Видмар и М. Роукич, — что данная программа не уменьшает национальные предрассудки, а, наоборот, усиливает их» [12]. И независимо от того, сознательно или нет действовали создатели серии «Все в кругу семьи», напрашивается вывод, что их передача в конечном счете играет на руку расистам.
Мы говорили о таких распространенных мотивах и приемах буржуазной пропаганды, как игнорирование и замалчивание расовой проблемы, создание приукрашенной картины жизни представителей национальных меньшинств, насаждение негативных стереотипов, связанных с той или иной национальностью, прямое или косвенное разжигание шовинистических настроений. Все это — звенья единой цепи, которой буржуазное телевидение стремится сковать свою аудиторию, давая, с одной стороны, выход существующим националистическим предубеждениям, с другой — внушая ложные представления о национальной гармонии, якобы существующей в странах капитала.
МИФ ОБ УГРОЗЕ
Когда в 1953 году на американских телеэкранах появилась трехсерийная инсценировка по роману Г. Филбрика «Я вел тройную жизнь», в котором автор рассказывал о том, как он совмещал службу в одном из рекламных агентств в Бостоне с участием в работе Компартии США и с деятельностью тайного агента ФБР, подобного рода произведение мало кого удивило. И клевета на Американскую компартию, и различного рода измышления относительно ее тайных связей с Москвой — все это соответствовало духу «холодной войны». И закадровый голос, сопровождавший действие этого фильма и методически внушавший зрителям, что «коммунистическая угроза» поджидает каждого американца у порога его дома, был, можно сказать, голосом маккартизма [1].