Молчание.
Б а л к е. А что будет, если я назову имена?
Ш о р н. Ты должен сам решить, что тебе делать, Балке.
Б а л к е. Я не доносчик.
Ш о р н. Ты должен знать, чего хочешь. Нам принадлежат фабрики, заводы и государственная власть. И мы потеряем ее, если не будем ею пользоваться.
Молчание.
Б а л к е. Это сделал Очкарик.
Столовая. Р а б о ч и е. П р о д а в щ и ц а.
Ц е м к е. Сначала забрали Лерку, а теперь Очкарика. Это уж слишком.
Ш т е т т и н е р. Называется рабочая власть. (Уходит.)
Г е ш к е. Мы этого не потерпим.
Р а б о ч и й. А что мы можем сделать?
М о л о д о й р а б о ч и й. Объявим забастовку.
П о ж и л о й р а б о ч и й. Всадим нож в собственное горло.
Ц е м к е. Я знаю одного типа из министерства. При Гитлере он был такой. (Показывает спичку.) А теперь у него лишний вес, каждую неделю покупает новый костюм. Это то самое горло, которое надо перерезать. Тот, кто начнет работать, — предатель.
Сирена. П о ж и л о й р а б о ч и й уходит.
С т а р ы й р а б о ч и й. Бьюсь об заклад, он натравит на нас полицию.
Н е с к о л ь к о р а б о ч и х уходят.
Р а б о ч и й (старику). Тебе это на руку. Твой старший сын служит в полиции.
С т а р и к. Да, он уже лейтенант. (Встает и медленно уходит.)
За ним уходят еще д в о е.
Ц е м к е. Кто начнет работать, тот — предатель. (Пауза. Подходит к прилавку.) Пиво!
П р о д а в щ и ц а выходит и закрывает буфет.
Что это значит?
П р о д а в щ и ц а (сухо). Забастовка. (Уходит.)
Р а б о ч и й. Слишком далеко зашло.
Д р у г о й р а б о ч и й встает и уходит. Входит Б а л к е.
Ц е м к е. Вот и доносчик явился.
Б а л к е (Биттнеру и к Колбе). Вы не хотите работать?
Ц е м к е (становясь перед Балке). С доносчиком мы работать не будем.
Биттнер и Колбе молчат. Б а л к е уходит. Цемке сплевывает.
Пауза.
Р а б о ч и й. Я хочу спокойно делать свое дело, вот и все. Долой сдельщину!
Цемке ломает торговый киоск, вытаскивает из него ящик с пивом. При этом он наступает ногой на масло.
К а р р а с. Сойди с масла, Цемке.
Ц е м к е. Плевать на масло.
Рабочие, кроме Карраса, Биттнера и Телячьей ножки, наливают себе пива.
Что с тобой, Телячья ножка?
Т е л я ч ь я н о ж к а. У меня нет денег.
Ц е м к е. Это бесплатное пиво, идиот.
Телячья ножка берет пиво. Входят Б а л к е, Ш о р н, д и р е к т о р и н е с к о л ь к о р а б о ч и х.
Ш о р н. Поставьте пиво на место.
Цемке пьет большими глотками, глядя на Шорна. Другие рабочие пьют нерешительно. Колбе держит бутылку в руках, но не пьет.
Чего вы добиваетесь?
Ц е м к е (пьет вторую бутылку). Справедливости.
О с т а л ь н ы е в м е с т е. Где Очкастый? Где Лерка? Нормы надо уничтожить! Долой сдельщину!
Ш о р н (указывая на растоптанное масло). А масло тоже уничтожить?
Р а б о ч и й. При чем здесь масло?
Ш о р н. Без норм не будет масла.
Р а б о ч и й. Без масла не будет нормы.
Ш о р н. Кто назначает расценки?
Ц е м к е. Не морочь нам голову.
Ш о р н. Вы сами этим занимаетесь.
Д и р е к т о р. Приступайте к работе.
Ц е м к е. Без Очкастого не пойдем.
Д и р е к т о р. Саботаж обошелся нам в двадцать тысяч.
Ш о р н. Это наши деньги. А вы требуете свободы тому, кто это сделал.
Ц е м к е. Дрожите за свои места, вот и говорите красивые слова. А кто работает, тот предатель.
Б а л к е. А тебе что нужно, горлопан?
Ш о р н. Ты можешь уйти, Цемке.
Ц е м к е. Уйду, когда захочу. (Запихивает бутылку в карман, идет к выходу.)
Ш о р н. За пиво надо платить.
Цемке возвращается, швыряет деньги на прилавок и уходит.
Пауза.
Д и р е к т о р. Идите работать.
Н е с к о л ь к о р а б о ч и х кладут деньги на прилавок и уходят.
Г е ш к е (Шорну). Ты на политике собаку съел, секретарь. В Америке нет социализма, но рабочие разъезжают в собственных машинах. А при социализме обувь выдают по талонам. Объясни мне это.
Ш о р н. Пока все действительно так. Машины принадлежат рабочим. Ну, а рабочие кому принадлежат? Обувь мы выдаем по талонам, но зато автомобильные заводы принадлежат нам.
С т а р ы й р а б о ч и й. Говорить-то ты умеешь. А кто нам докажет, что это так?
Входит Ш у р е к, вывешивает лозунг: «Трудящиеся требуют повышения норм».
Ш о р н. Если вы этого сами не поймете, мы все погибнем.
К а р р а с. Гешке спросил насчет обуви. (Поднимает ногу Гешке и показывает на его дырявый ботинок.) Смотрите. На улице десять градусов мороза. А ты хочешь заткнуть ему глотку автомобильными заводами. Мы жалуемся на то, что вы завышаете нормы через нашу голову. А вы суете нам под нос лозунги: «Трудящиеся требуют повышения норм». При чем здесь социализм?
Ш у р е к. Повышая нормы, мы заботимся о ваших интересах.
К а р р а с. Каменщик в спешке калечит печь, а вы называете его саботажником. Долой брак. А вы объяснили ему, почему активист-ударник получает четыреста процентов, а он гроши, только на карманные расходы. Почему Шурек так разжирел с тех пор, как он охраняет наши интересы?
Ш о р н. А кто выбирал Шурека?
Р а б о ч и й. Выбрали-то не навсегда.
Ш у р е к исчезает.
Ш о р н (ухмыляясь). Изберите комиссию, которая расследует, почему Шурек разжирел с тех пор, как представляет ваши интересы.
Д и р е к т о р. Не забудьте расплатиться за пиво.
Г е ш к е. А что же будет с нормами?
Ш о р н (указывая на лозунг). Хотите снова иметь хозяев-предпринимателей, — сорвите лозунг.
Рабочие кладут деньги на прилавок.
Где продавщица?
Р а б о ч и й. Она услышала, что мы объявили забастовку.
Д р у г о й р а б о ч и й. Закрыла лавочку и испарилась.
Т е л я ч ь я н о ж к а. Никакой дисциплины. Надо этим заняться.
Г е ш к е. Кто заплатит за масло, которое ты стибрил, советник юстиции?
Т е л я ч ь я н о ж к а (вытаскивая деньги из кармана). Я только инспектировал.
Р а б о ч и е уходят. Остаются Биттнер, Колбе. Каррас берет бутылку пива, платит деньги, садится и пьет.
Д и р е к т о р (к Балке, Биттнеру и Колбе). Сколько вам потребуется времени, чтобы устранить повреждения?
Б а л к е. Три дня.
Д и р е к т о р. А справитесь?
Б а л к е. Если будем работать быстро — сделаем.
Биттнер кивает.
К о л б е. Я не имею ничего общего с саботажниками, но и с доносчиками работать не желаю.
Пауза.
Б а л к е. Тогда нам потребуется пять дней и мы не уложимся в срок.
К о л б е. Работа на четвертой печи — добровольная. (Задерживается в дверях.)
Д и р е к т о р. Каррас, что с тобой? Ты же печник, мастер.
К а р р а с (смотря на Балке, который отворачивается). Балке заварил эту кашу, пусть сам и расхлебывает.
Ш о р н. Балке не для себя полез в печь.
Пауза.
К а р р а с. Когда начинать?
К о л б е уходит.
Б а л к е. Вы себе глотки сорвали, говоря, что я рвач, а не потрудились понять, что поставлено на карту. Вы кидали в меня кирпичами, а я вмазывал их в печь. Вы меня били смертным боем, ты и Цемке, когда я шел с работы. Так вот, я лучше буду зубами грызть кирпичи, чем с тобой работать.
Молчание.
К а р р а с. А может быть, он ради себя самого полез в печь. (Уходит.)
Молчание.
Ш о р н. Тебе не придется грызть кирпич зубами, Балке.
Б а л к е. С Каррасом я не могу работать.
Ш о р н. А меня разве спрашивали, могу я работать с тобой или нет?
Заводские ворота. Утро. Идет К а р р а с, за ним Б а л к е.
Б а л к е. Ты мне нужен, Каррас. Я не по дружбе тебя прошу. Ты должен мне помочь.
К а р р а с (останавливается). А я думал, ты хочешь в одиночку построить социализм. Когда начнем работу?
Б а л к е. Сейчас. У нас не так много времени.
Проходят в заводские ворота. За ними идет К о л б е.
Перевод Е. Якушкиной.
Петер ХаксМЕЛЬНИК ИЗ САН-СУСИБуржуазная комедия
Д и р е к т о р т е а т р а т е н е й.
Развлечь желая вас, покажем вам сейчас
Мы чудо оптики, «Les ombres chinoises».
На нашем языке такое представленье
Мы назовем: китайский театр те́ней;
На белом полотне, искусно освещенном,
Вам явится герой — но совершенно черным.
Тень первая — король Фридери́к на сцене.
Зачем снимаете вы шляпы перед тенью?
Он крупный феодал. В его казну доход
Со всей страны рекой течет из года в год.
Когда ж во времена великого правленья
Стал просыпаться дух сомненья и броженья,
Тогда… Что, испугались?… старый Фрицхен,
Что сам себе король стал сам себе юстиция.
А вот тень мельника. Пусть крепок он на вид —
Изъян в нем есть один. Наш мельник не стоит.
Хоть мы его чинить пытались, слово чести, —
Ломается — и все. И все на том же месте.
Итак, сейчас два эти великана.
Сословья среднего сойдут для вас с экрана.
Вы скажете, они на карликов похожи.
Экран наш маловат, конечно. Ну так что же?
Да, вот еще: их взлеты и паденья
Пусть не тревожат вас — ведь это только тени,