В е в е р к а. Это не к добру.
М е л ь н и к. Но ведь это все чепуха, наверно. (Захлопывает календарь, идет к мельнице.) Если я гарантирую вам поставки, вы гарантируете мне сбыт?
В е в е р к а. Как всегда.
М е л ь н и к. Заходите. Мадам Дебельн, оставьте на время ваших мух. Я выдам вам квитанцию на один мешок, ведь у вас на руках нет никакой бумаги.
Д е б е л ь н бросает нож вслед Ловизе и вместе с м е л ь н и к о м и В е в е р к о й поднимается на мельницу.
Л о в и з а. Мы ведь хотели пожениться.
Н и к е л ь. Жениться? Это дело не пойдет. Признаюсь, у меня есть физический недостаток, препятствующий браку. Я, знаешь ли, индивидуалист. Терпеть не могу спать вдвоем. Ночью я ворочаюсь во сне, а это делает семейную жизнь невыносимой. Ловиза, я не люблю, когда ты заводишь речь о женитьбе. Мы любим друг друга, мы свободны, какое нам дело до целого света. А если месяц заглянет на мельницу, он не увидит ни колыбели, ни мокрых пеленок, ничего, что напоминало бы о нашей нищете. И ты, когда сидишь на мешке с мукой, не хуже какой-нибудь важной дамы, если на ней ничего нет, а зад у тебя напудрен, вроде как у леди Оглторп.
Л о в и з а. Если б за это не надо было расплачиваться, Никель.
Н и к е л ь. Значит, у тебя будет ребенок. Если так, на меня не рассчитывай.
Л о в и з а. А на кого?
Н и к е л ь. У меня ведь нет почти никаких средств.
Л о в и з а. И ты не хочешь ничем жертвовать? Да?
Н и к е л ь. Я и так из-за тебя пострадал. Сегодня ночью, например, я стукнулся об жернов, и у меня чуть зуб не вылетел, а все от нежных чувств. Ой-ой-ой. Если меня заберут в армию, я не сделаюсь богаче.
Л о в и з а. Мой брат, Симон, иногда присылает мне из армии гостинцы.
Н и к е л ь. Вот и хорошо, что присылает.
Л о в и з а. Но ведь он ребенку не отец.
Н и к е л ь. Заставь старика содержать ребенка.
Л о в и з а. Какого старика?
Н и к е л ь. Мельника.
Л о в и з а. Этого старого хрыча?
Н и к е л ь. Вот именно.
Л о в и з а. Да ведь он не отец.
Н и к е л ь. Но может им стать. Ты меня слушай, я человек опытный, а золотой совет дороже чистого серебра. Пусть мельник тебя обрюхатит, желательно при свидетелях, а потом ты от него уйдешь и заставишь его давать на ребенка.
Л о в и з а. Ах ты скотина. Свинья. Грязная свинья. (Дает ему пощечину и убегает.)
Н и к е л ь (хнычет). Вот он и вылетел. (Вынимает зуб, громко вопит, глядя на него.) Ой-ой-ойойой.
Л о в и з а (возвращается). Подари мне зуб.
Н и к е л ь. Зачем?
Л о в и з а (отбирает у него зуб). Подлая свинья. (Смотрит на зуб, сует его в рот, уходит.)
Пауза.
Н и к е л ь. А я завербуюсь в солдаты. Немедленно.
М е л ь н и к, В е в е р к а, Д е б е л ь н выходят из мельницы.
М е л ь н и к. Гарантированное будущее, господин Веверка? Откуда вы получите такой товар — из райского сада? (Веверке.) Я подпишу договор и принесу его вам завтра утром. Нет худа без добра — сейчас я очень занят: ожидаю господина советника. (Никелю.) Ну, что стоишь. Работай.
Н и к е л ь уходит.
В е в е р к а. Я подожду до завтра.
М е л ь н и к. Премного обязан.
Н и к е л ь приносит большой мешок, уходит.
Черт возьми, какой здоровый детина. В наше время лучше быть хромым, и косым, и от горшка два вершка. Нынче у коротеньких жизнь длинная. А здоровые никуда не годятся. Склонность к героизму — самая дурная болезнь. Теперь матери горько плачут, даже качая дитя в колыбели, если сердце подсказывает им, что сын вырастет героем. А каково хозяину, коли бог наказал его работником, из которого может выйти герой.
Н и к е л ь несет второй мешок.
Ты что — спятил? А если советник увидит, что ты таскаешь такие огромные мешки? (Нежно.) Отдохни, Никель. Сядь посиди.
Н и к е л ь (в бешенстве). Работай, Никель — отдохни, Никель; работай, Никель — отдохни, Никель. Вы что, банщик? К чему эти то горячие — то холодные припарки?
Мельник грозится прибить его, Н и к е л ь убегает за мельницу.
М е л ь н и к (становится с палкой в засаде, но неожиданно отпрыгивает в сторону). Ох!
Д е б е л ь н. Что с вами, господин мельник?
М е л ь н и к. Я представил, что мне на голову упадет балка с крыши.
Д е б е л ь н. А почему она упадет?
М е л ь н и к. А почему нет?
Н и к е л ь (из-за мельницы). Господин мельник.
М е л ь н и к. Тсс…
Т о р н о в входит, за ним Н и к е л ь с мешком.
(Бьет Торнова.) К вашим услугам, господин советник. Надеюсь, вы не подумаете, что я в своем ничтожестве посягнул на вашу особу. Рок преследует меня. Я хотел поколотить этого бездельника Никеля, моего работника. Чтобы он себя щадил, не надрывался. Я его кормлю из милости, он не зарабатывает даже себе на пропитание. Его мучают угрызения совести, и он выбивается из сил. (Отбирает у Никеля мешок.) Я ему объясняю, что он должен себя щадить.
Н и к е л ь (кладет палец в рот, вынимает его изо рта, смотрит на него, хнычет). Ай-ай-ай!
М е л ь н и к. Он уже харкает кровью. Иди в свой угол, дорогой Никель, и отдохни.
Н и к е л ь уходит.
Какая честь для меня, ваша милость. Всеподданнейше добро пожаловать.
Н и к е л ь возвращается.
Ну, что? Ты что здесь забыл?
Н и к е л ь. Мешки. (Легко поднимает оба мешка и уносит на мельницу.)
Т о р н о в. Его, значит, зовут Никель? (Записывает.) Мобилизован.
М е л ь н и к. Мобилизован?.
Т о р н о в. Да.
М е л ь н и к. Боже правый, мобилизован. Господин советник, если уж счастливый случай привел вас ко мне, я хотел бы изложить вам один план. Он касается урожая. Я хотел бы предоставить в ваше распоряжение свои скромные силы и возможности. (Ероша волосы.) Из любезности, господин советник. Из симпатии к вам.
Т о р н о в (заинтересованно). Ты о чем, любезный?
М е л ь н и к. Я только хотел сказать: у вас зерно, у меня мельница.
Т о р н о в. Да ведь у тебя нет мельницы. Наконец ты напомнил мне о цели моего здесь присутствия. Ну так внимай. Его величество желает, чтобы хлопанье прекратилось. Эта мельница закрыта — согласно желанию его величества.
Д е б е л ь н и В е в е р к а прячутся за мельницу.
М е л ь н и к. Это для меня неожиданность.
Т о р н о в. Еще бы. А потому, любезный, избавь меня от твоих никому не нужных услуг и взяток. Есть вопросы?
М е л ь н и к. В общем-то есть, господин советник. Разве король делает ветер в нашей стране? Разве по приказу короля растет овес? Нет? Так за что тогда король наказывает мельника? Моя мельница — законная, благоприобретенная собственность, и, пока я человек честный, она не может быть закрыта.
Т о р н о в. Она никогда не открывалась. Эта новая мельница не зарегистрирована в соответствующем административном учреждении.
М е л ь н и к. Я получил концессию на строительство этой мельницы.
Т о р н о в. Когда?
М е л ь н и к. В тридцать четвертом.
Т о р н о в. Да, тогда дворец Сан-Суси еще не был построен.
М е л ь н и к. Значит, ваша концессия на строительство дворца Сан-Суси не имеет законной силы.
Т о р н о в. Ах ты поганец. Я с тобой не собираюсь пререкаться. Я выполняю приказ короля.
М е л ь н и к. Господин фон Торнов. Ваш долг — исполнять закон.
Т о р н о в. Его королевское величество в Пруссии — выше закона. (Хочет уйти.)
М е л ь н и к (вопит). Это произвол и тирания.
Торнов останавливается.
Вы может быть, не ожидали таких слов от простого человека. Но существует достоинство гражданина и предпринимателя. Чувство уважения к себе, господин советник, которое зиждется на сплоченности ремесленного сословия. (Бегает взад-вперед, вытаскивает из-за мельницы Дебельн и Веверку.) Мы тоже не лыком шиты. (Отводит советника в сторону и говорит тихо.) Вы не станете забирать у меня Никеля, если я сохраню мельницу? И смолочу вам весь урожай? Бесплатно. (Громко.) Я протестую. Сегодня вечером я отправляюсь к королю. Я, честный человек, иду к королю, который ничего не смеет запретить мне, пока я действую по закону.
Сан-Суси. Музыкальная комната. Четыре музыканта: скрипка, виолончель, бас, фортепиано. Ф р и д р и х, К а т т. К а с т р а т поет арию в стиле итальянской оперы барокко.
К а с т р а т.
Лишь жестокостью тиранов
Укрепляется господство.
Пусть всю власть отнимут боги
Либо сердце у меня.
Что за прок нам в послушанье,
Если страх его диктует?
Лучше быть рабом последним,
Чем жестоким королем.
Ф р и д р и х (слушает, обливаясь слезами). Прекрасно.
Кастрат кланяется. Фридрих ласково треплет его по щеке.
К а с т р а т уходит.
Да, господин Катт, я пла́чу. Патетические чувства, выраженные этим кастратом, не оставили мое сердце равнодушным, тем более что мое положение так похоже на положение короля Набополассара. «Лучше быть рабом последним, чем жестоким королем…». Как это верно! Как благородно! Меня глубоко волнуют столь чувствительные мысли. Но разве такие движения души свойственны деспоту? Рассматривайте мой вопрос не как выражение праздного любопытства. Скажите, деспот ли я? Каково ваше искреннее мнение? (Утирает слезы.) Приходилось ли вам слышать, что некоторые из князей империи придерживаются мнения, будто я душитель свободы, которого следует опасаться? Полагаете ли вы возможным, чтобы мои собственные солдаты не считали меня отцом родным? Так искажаются и опошляются побуждения великих мира сего. Я хотел бы доказать этому ничтожному, завистливому жалкому свету, сколь мало я заслуживаю имя деспота. Чтобы привести такого рода доказательство, я буду действовать следующим образом: прикажу разрешить какой-нибудь спор между мною и кем-нибудь из моих подданных в пользу этого подданного. Например, проиграю процесс, разумеется, при условии, что буду не прав. Это будет процесс, так сказать, простонародного характера, я прикажу напечатать об этом в бюллетене или — еще лучше — распространить листовки. Но я не знаю ни одной такой тяжбы. Я выигрываю процессы,