Смех.
Э д у а р д. Вам смешно. А мне? Когда позавчера появилась налоговая инспекция, я от страха подписался на «Теглихе рундшау», — видите, она торчит из кармана моего пальто. Если же теперь опять все перевернется, я окажусь в соучастниках и преспокойно могу сдавать свои семь грузовиков в утиль. Твой Боббе все не идет.
Н о й м а н. Эдуард, я не узнаю тебя. Ты же штурмовал высоту под Верденом.
Э д у а р д. Да, но тогда у меня не было машин.
Н о й м а н. Боббе придет, Эдуард.
Звонок.
Э д у а р д. Значит, придет.
Смех. Эдуард смеется тоже. Гости углубляются в изучение бумаг.
Ш в е р т ф е г е р. К делу. Завтра утром, в шесть, ваши грузовики должны быть на Ханзеринг. Там подсядет мой доверенный. Он проводит вас к моему складу леса в Флеминге. Нойман нарежет пятьсот кубометров по двадцать пять и сорок. Послезавтра материал будет на строительной площадке. Ясно?
Е к к е л ь. Логично.
Ш в е р т ф е г е р. Вот разрешение на выдачу. Сюда — печать экономического управления, и тогда всё о’кэй.
Н о й м а н (с удовлетворением). А печать уже тут как тут.
Входит В а й л е р.
В а й л е р. Добрый вечер.
Все заняты бумагами. Слышатся приветствия: «Добрый вечер, Боббе». Вайлер шагами измеряет комнату. Швертфегер с удивлением наблюдает за «Боббе».
Ш в е р т ф е г е р. Что это Боббе делает?
Гости уставились на Вайлера.
Н о й м а н. Это некий господин Вайлер. С час тому назад он был столь любезен, что предложил отобрать у меня комнату. Кажется, мой дом притягивает его как магнит.
Ш в е р т ф е г е р. Это не Боббе?
Н о й м а н. Господин Вайлер именует себя уполномоченным жилищного управления. А обучали его на рабочего.
В а й л е р. Да, на слесаря.
Н о й м а н. А теперь вам лучше уйти! С минуты на минуту мы ожидаем господина городского советника Боббе. Мне хотелось бы предотвратить тягостную для вас встречу.
В а й л е р (подает ему письмо). Вам это знакомо?
Н о й м а н (читает). «Боббе, старина, сегодня вечером, ровно в восемнадцать, крайне важно…» и т. д. и т. д. Это мое письмо Боббе.
Е к к е л ь (читает на обороте). «Товарищ Вайлер, как тебе известно, Боббе в среду посажен».
Н о й м а н (переворачивая письмо). «Ты — новый начальник экономического управления. Пойди посмотри, что там происходит… Маллинк, рабочий контроль».
Э д у а р д. Странно… Кажется, у меня начинается желчная колика. (Собирается уходить.)
Н о й м а н. Эдуард, вспомни Верден.
Е к к е л ь (в дверях, Вайлеру, стоящему с отсутствующим видом). Разрешите выйти?
Н о й м а н (кружа по комнате). Однако, господин Еккель, об этом совершенно незачем спрашивать господина Вайлера. Постойте, господин Еккель, туалет — сюда. А это выход на улицу.
Е к к е л ь выходит.
В а й л е р. Я пришел по поводу помещения для хозяйственных нужд, распоряжение три дробь семь. Завтра, к семи утра, оно должно быть освобождено.
Слышен стук двери. Это ушел Е к к е л ь.
Н о й м а н. Господин Еккель…
Ш в е р т ф е г е р (встает). Мое пальто.
Н о й м а н. Господин Швертфегер, для беспокойства нет никаких оснований.
Э д у а р д. Ой, мой живот…
В а й л е р. Сюда поставьте пресс. Нам необходимы плиты из твердой древесины. Причем как можно скорее.
Н о й м а н (кружа по комнате). У меня нет пресса.
В а й л е р. Завтра утром получите. Для железа. Его можно переоборудовать.
Н о й м а н. Не выйдет. Чисто технически.
В а й л е р. Выйдет. Я работал на таких штуках. Слесарем.
Ш в е р т ф е г е р. Мне пора в Халле. Пальто.
Э д у а р д. Могу принести.
Н о й м а н. Я сам. Ты останешься.
Э д у а р д. Я подписчик «Теглихе рундшау». (Уходит.)
Н о й м а н. Иуда.
В а й л е р. Стену прорубим. Вот здесь. Для полиспаста. Пресс весит добрых две тонны. (Швертфегеру.) Вы из Халле?
Ш в е р т ф е г е р (побледнев). Нельзя ли водки?
Нойман приносит водку. Швертфегер пьет и садится.
Н о й м а н (Вайлеру). Есть у вас документы?
В а й л е р. Вот гарантийное письмо экономического управления.
Н о й м а н. Гарантийное письмо экономического управления… Минуточку. (Кричит.) Фрау Финце! (Вайлеру.) Тут у меня три разрешения жилищного управления на вселение квартирантов. (Показывает их.) Подписаны они уполномоченным Вайлером. Но именно он, менее часа тому назад, использовал служебное положение, доверенное ему нашим новым руководством, для изощренного злоупотребления своими правами. (Садится, наливает себе и Швертфегеру.)
В а й л е р. Это уже неправда.
Дверь раскрывается. Появляется ф р а у Ф л и н ц.
Ф р а у Ф л и н ц. Бог в помощь.
Н о й м а н (представляя ее Швертфегеру). Фрау Финце.
Ф р а у Ф л и н ц. Флинц.
Н о й м а н. Верно. У Фрау Финце пятеро сыновей. Во всяком случае, так полагает господин Вайлер.
Вайлер молчит.
(Направляется к телефону.) Теперь я подойду к телефону, наберу двадцать пять — двадцать пять — это Дом принцессы, ныне помещение нашей полиции — и скажу: пожалуйста, пришлите чиновника. А также поставьте в известность советского коменданта города. (Снимает трубку.) И если я этого все же не сделаю, то только из-за слишком большого уважения к нашему новому строю. (Кладет трубку.) Но поймите, чего это мне стоит. Ведь вам должно быть совершенно очевидно, если сейчас придет кто-нибудь из властей и спросит, как дела с помещением, мне придется сказать, что оно отдано матери с пятью сыновьями. (К фрау Флинц.) Итак, отныне вы будете говорить каждому кто придет, что у вас пятеро сыновей.
Ф р а у Ф л и н ц. Да.
Н о й м а н. А если кто-нибудь спросит, где они?
Ф р а у Ф л и н ц. На улице.
Н о й м а н. Нет, лгать она не умеет. От нее и так требуют слишком многого. Действительно, ставить женщину в такое положение — отвратительно. Фрау Финце, если вы ответите так, то ведь любой человек может задать вам вопрос прямо в глаза: «На улице? Так приведите всех пятерых. Пожалуйста, вот дверь». И что вы станете делать?
Фрау Флинц идет к двери, открывает ее. Входит длиннющий п а р е н ь.
Ф р а у Ф л и н ц. Это Антон, самый младший.
А н т о н. Бог в помощь.
Н о й м а н. Кто это?
Ф р а у Ф л и н ц. Мы все зовем его Верзилой. Он уже ребенком лихо выворачивал стволы. Его любимое занятие — резать по дереву. Может целые сутки просидеть за работой.
Н о й м а н. Минутку. Господин по прозвищу Верзила любит резать по дереву. Что дальше?
Входит низенький мрачноватый ч е л о в е к.
Ф р а у Ф л и н ц. Его прозвали Верзилой, потому что Готлиб такой маленький, хотя он самый старший и им вместо отца. (Готлибу.) Что говорят, когда входят в комнату?
Г о т л и б. Здорово.
Ф р а у Ф л и н ц. Это господин Нойман. А рядом с ним — здешний хозяин.
Г о т л и б. Ага.
Ф р а у Ф л и н ц. Нельзя все время говорить «ага».
Н о й м а н. Минутку. (К фрау Флинц.) Подойдите-ка сюда. (Парню.) Закройте дверь. Итак, вы утверждаете, будто являетесь сыном этой женщины? Вы утверждаете это?
Готлиб молчит.
Ах, вы в этом не уверены!
Ф р а у Ф л и н ц. Он стесняется.
В а й л е р. Но он похож на нее. Это вы должны признать.
Ф р а у Ф л и н ц. Он стесняется, привык цепляться за материнскую юбку. Настоящий домосед, как говаривал мой покойный муж. Стоит ему дорваться до книги, ему уже ни до чего дела нет. Вы только послушайте, что этот парень вбил себе в голову! Вздумал стать актером, все равно-де ничему не учился. А что тебе сказала мать?
Г о т л и б (почти плача). С такой профессией помрешь с голоду.
Ф р а у Ф л и н ц. Да, я это сказала. Нам дармоедов не надо. Это он зарубил себе на носу. Что же теперь тебе нравится больше всего?
Г о т л и б (мрачно). Считать.
Ф р а у Ф л и н ц. Он в уме лихо считает. Вашей конторе он бы подошел. Готлиб, скажи, пожалуйста, господам, сколько будет шестнадцать на двенадцать?
Г о т л и б. Сто девяносто два.
Ш в е р т ф е г е р (который все это время потихоньку прикладывался к «довоенному товару», встает, опрокидывая кресло). Славный малый. А теперь посчитаем. (Направляется к Вайлеру, наливает рюмку.) Твое здоровье. (Готлибу.) Готлиб, сколько стоят пятьсот кубических метров хорошего леса (Вайлеру) — другим я вообще не занимаюсь — (Готлибу), если законная цена одного метра сто марок?
Н о й м а н. Господин Швертфегер!
Г о т л и б. Пятьдесят тысяч.
Ш в е р т ф е г е р (кивает головой). Неверно. Пятьсот кубических метров по сто марок будет не пятьдесят тысяч, как по Адаму Ризе[2], а двадцать раз по пятьдесят тысяч. Таков сегодня устный счет в лесном деле. Верно, Нойман?
Н о й м а н (направляясь к нему). Господин Швертфегер, не проводить ли вас до машины?
Ш в е р т ф е г е р. Зачем? (Жест в сторону Вайлера.) Мы только что познакомились. А теперь кое-что посчитаем.
Н о й м а н. Господин Швертфегер, пора…
Ш в е р т ф е г е р. В каталажку? Только после тебя.
Н о й м а н. Вы пьяны, черт бы вас взял!
Ш в е р т ф е г е р. Да, потому что с тобой можно иметь дело только в таком состоянии. (Вайлеру.) Представь себе, он спекулянт.
Н о й м а н. Это клевета!
Ш в е р т ф е г е р. А я докажу. Давай сюда свою главную книгу. Готлиб, будешь подсчитывать. Вслух.
Н о й м а н (хватает Швертфегера за шиворот). Вон! И чтоб вашей ноги здесь не было!.. Я прекращаю с вами всякие деловые контакты. Пьяный шут.