Т о н и. Она покупает виски?
Г е р т р у д а. Я думала, вы это знаете. Не говорите ей, пожалуйста, что я вам сказала.
Т о н и. Не беспокойтесь. Но мне кажется, будет лучше, если вы снова станете ходить за покупками одна. И главным образом в те магазины, где мы всегда были постоянными покупателями.
Г е р т р у д а. Слушаюсь, сударыня.
Т о н и. И пойдите переоденьтесь. Скоро начнут съезжаться гости.
Г е р т р у д а. Слушаю, сударыня.
Р у д о л ь ф Ш н а й д е р, потом С а б и н а.
С а б и н а. Можно?
Р у д о л ь ф. Подойди-ка поближе, девочка. Добрый вечер.
С а б и н а. Добрый вечер, папа. Тебе уже лучше?
Р у д о л ь ф. Я чувствую себя великолепно.
С а б и н а. Что-то не похоже.
Р у д о л ь ф. Целый день был на свежем воздухе, стало лучше.
С а б и н а. Я еще не поздравила тебя с праздником. Сегодня ведь отцовский день. Хочешь, поцелую?
Р у д о л ь ф. Как всегда. Тем более, что я ведь теперь отец…
С а б и н а. Не жалеешь, что не поехал с Дингельдеем и его братией?
Р у д о л ь ф. Нет, мне это не по вкусу.
С а б и н а. Угостишь меня рюмочкой виски?
Р у д о л ь ф. Охотно… Сигарету?
С а б и н а. Спасибо. А ты?
Р у д о л ь ф. Не сейчас. Сегодня и так придется много пить.
С а б и н а. И тебе нельзя будет увильнуть?
Р у д о л ь ф. Никак.
С а б и н а. Потому что нельзя показать другим, что ты болен?
Р у д о л ь ф. Что-то в этом роде.
С а б и н а. А по мне, лучше покури сейчас, чем потом. И рюмочку виски ты со мной все же выпьешь.
Р у д о л ь ф. Ты так мило меня тиранишь… Мне же врач запретил.
С а б и н а. Наплевать нам на всех других. Что ж, ты уже не имеешь права и заболеть?
Р у д о л ь ф. Под твою ответственность.
С а б и н а. Под мою ответственность — чудесно! Можно, я всегда буду нести за тебя ответственность? Я буду шикарно за тобой ухаживать.
Р у д о л ь ф. Ну, раз так, тогда просто стоит заболеть… (Звонок телефона.) Минуточку!.. Да?.. Шнайдер. Добрый вечер. Да. Нет. Да. Мне тоже очень жаль. Желаю скорее поправиться. Всего наилучшего. Спасибо. До свидания.
С а б и н а. Отказ?
Р у д о л ь ф. Вессельсы не придут.
С а б и н а. Вот видишь. Другие-то могут болеть? Ты же ведь — личность. Свободная личность! Воспользуйся же свободой, ляг в постель и лечи свое сердце. Странно, что мама давно этого не потребовала.
Р у д о л ь ф. Она знает, почему я не могу себе этого позволить. Но ты все же права. Сейчас это уже не столь важно.
С а б и н а. Очень разумно! За твое здоровье, старик!
Р у д о л ь ф. За твое, старуха! И одну сигареточку я все же выкурю. Так и быть.
С а б и н а. Ты меня любишь, правда?
Р у д о л ь ф. Люблю.
С а б и н а. Я тебя тоже. Ты мне нравишься больше всех.
Р у д о л ь ф. Прекрасный комплимент! Надеюсь, никогда тебя не разочарую. Ну, а ты насколько надежна?
С а б и н а. На все сто.
Р у д о л ь ф. И ты никогда ничего не сделаешь такого — ну, как бы это сказать, — что мне было бы неприятно?
С а б и н а. О боже! Как торжественно.
Р у д о л ь ф. Таковы уж мужчины, когда они говорят всерьез. У женщин в этом отношении все иначе. Твое здоровье, женщина!
С а б и н а. Твое здоровье, мужчина! Если бы я не боялась, что ты начнешь слишком задаваться, то сказала б, что ты в моем вкусе.
Р у д о л ь ф. Может, мне развестись с твоей мамой?
С а б и н а. Не болтай вздор. Тебе дают возможность заглянуть в душу тонко чувствующей женщины, а ты болтаешь…
Р у д о л ь ф. Прошу прощения.
С а б и н а. Выдано. Откровенно говоря, не люблю пустословов. Я думала, ты тоже один из этих — насчет свободы, немецкого трудолюбия и демократии. Поскольку ты не такой, я и сказала, что ты в моем вкусе. И только поэтому чувствую себя в твоем доме так хорошо. Вот!
Р у д о л ь ф. Чтобы у тебя не создалось ложного представления обо мне, детка, я должен тебе сказать, что верю в эти три понятия… и еще кое во что…
С а б и н а. Но ты же не болтаешь о них без умолку, как некоторые, и увиливаешь от разговоров на эти темы. Хотя и не трус.
Р у д о л ь ф. Бывают ситуации, когда человеку, даже не трусу, приходится, как ты говоришь, увиливать.
С а б и н а. У меня когда-то был знакомый, который прекрасно понимал, что если он увильнет, то потеряет меня. И увильнул. Потому, что у него было кое-что поважнее меня.
Р у д о л ь ф. Почему ты решила сказать мне об этом? И именно сейчас?
С а б и н а. Так просто. И потому что сейчас ты должен знать, как я горжусь тобой. Вот так. Ну, а теперь хватит разводить сантименты.
Р у д о л ь ф. По случаю нашего «маленького романа» я хотел бы выпить, если позволишь, за то, чтобы он развивался и крепнул.
С а б и н а. Позволяю.
Т е ж е и Т о н и.
Т о н и. Ты куришь? Вы еще и пили? Что ж теперь будет?
С а б и н а. Это я его совратила.
Р у д о л ь ф. Мы немножко побеседовали.
Т о н и. Вы оба ужасно легкомысленны.
Р у д о л ь ф. Вот видишь, Сабинхен, что я тебе говорил? Не предложить ли ей рюмочку? Для примирения?
Т о н и. Отстаньте от меня!
С а б и н а. Может, апельсин?
Т о н и. Насчет виски и апельсинов мы еще поговорим, моя дорогая. Ну-ка, покажись… Так, ничего. Повернись еще раз… Все в порядке. И когда будешь разговаривать с Сергиусом, не обрывай его каждый раз на полуслове, слышишь?
С а б и н а. Папа, она непременно хочет сосватать меня за Сергиуса. Неужели ты не можешь запретить ей это?
Р у д о л ь ф. Тони, я запрещаю тебе спаривать мою дочь Сабину с твоим любимчиком Сергиусом. Достаточно?
С а б и н а. Спасибо.
Т о н и. Твоя дочь! Мой любимчик! Дай-ка сюда бутылку. Так. Ключ не ищите: он у меня. Вынь сигарету. Ты тоже, Сабина!.. Звонят… Надень пиджак, Рудольф.
Г е р т р у д а, Д и н г е л ь д е й, М и х а э л ь, С е р г и у с и Б у б а.
Д и н г е л ь д е й. Кто-нибудь уже приехал?
Г е р т р у д а. Вы первые, господин доктор.
Д и н г е л ь д е й. У вас, знаете ли, великолепные ножки. Лучшие во всем Ганновере.
Г е р т р у д а. Что в этом проку, господин доктор.
Д и н г е л ь д е й. Она еще не знает!.. Михаэль, объясните ей это как медик.
М и х а э л ь. С медицинской точки зрения ее нижние конечности никакого интереса не представляют.
Д и н г е л ь д е й. Ну что вы, Михаэль!.. Когда я был студентом, мы говорили, что это… гм… так сказать, скобки, в которых…
М и х а э л ь. Предрассудок. С примесью пошлости.
Б у б а. Помогите мне, фрейлейн, внести коробки со жратвой.
Г е р т р у д а. Сейчас.
Б у б а. Бутылки уже все пустые. Но никто ничего не ел.
Т е ж е, кроме Б у б ы и Г е р т р у д ы.
Д и н г е л ь д е й. Оригинал этот Буба. Я предложил ему перейти работать ко мне… И знаете, что он мне ответил? «Я работаю, говорит, только на порядочных людей». Как вам это нравится, господа?
С е р г и у с. Уже восемь часов, а, кроме нас, никого нет. Как вам это нравится, господа?
Т е ж е, Р у д о л ь ф и С а б и н а.
Д и н г е л ь д е й. Внимание! Нашу песню! Три, четыре! (Песня)
Нашим дорогим хозяевам — ура!
М и х а э л ь. Ура!
С е р г и у с. Ура!
С а б и н а. Браво, Сергиус! С таким роскошным голосом вы не пропадете. Даже если вдруг обанкротитесь.
С е р г и у с. Весьма признателен, милая фрейлейн. Очаровательны, как всегда.
Т о н и. Не сердитесь на нее, Сергиус. Вас это не должно удивлять… Добрый вечер, доктор… Дорогой Михаэль…
Д и н г е л ь д е й. Сударыня… Милая барышня… Дорогой Шнайдер.
Р у д о л ь ф. Констатирую, что прогулка удалась вам на славу.
М и х а э л ь. Если вы намекаете на некие бутылки…
Д и н г е л ь д е й. Но я все же заранее радуюсь славному ужину.
Т о н и. Я же давала Бубе с собой еду…
Д и н г е л ь д е й. Когда собираются мужчины, они всегда пьют, милостивая государыня. Еда — это особая фамильная традиция, которой мы сейчас самым старательным образом отдадим должное.
С а б и н а. У Сергиуса даже цвет лица появился.
С е р г и у с. Я рад, что это привлекло ваше внимание.
С а б и н а. Попросите Михаэля, пусть он вам порекомендует какой-нибудь хороший крем. Чтобы кожа не облезла.
С е р г и у с. Ваша забота о моей скромной особе делает меня счастливым.
С а б и н а. Не ухмыляйтесь так, Михаэль. Насчет вас мне пока еще ничего не пришло в голову. А то и вам было бы не до смеха.
Д и н г е л ь д е й. А насчет меня?
С а б и н а. Вас я оставляю маме.
Д и н г е л ь д е й. Прелестно.
Т о н и. Не поддерживайте ее в этих дерзостях, доктор. Ты сегодня невыносима, Сабина.
Р у д о л ь ф. Пора к столу, господа. А то доктор Дингельдей может скончаться от истощения.
Д и н г е л ь д е й. Ну, дело обстоит еще не так плохо. Я охотно подожду, пока соберутся все остальные.
С е р г и у с. Но уже девятый час.
Т о н и. Тогда, может быть, нам действительно начать? На вознесение не обязательно так строго соблюдать этикет.
Д и н г е л ь д е й. Совершенно согласен.
С а б и н а. Вы опять ухмыляетесь, Михаэль? Рано радуетесь. Вам придется сидеть рядом со мной.
Т о н и. Не обращайте на нее внимания. Прошу к столу, господа.
Д и н г е л ь д е й. Ваш шофер, Шнайдер, бедовый парень. Я хотел переманить его, но он сказал, что я недостаточно для него порядочный.
С а б и н а. Он же из Шпандау[5]. А это самые берлинские берлинцы. С ним лучше не связывайтесь.
М и х а э л ь. А вы где выросли?
Т о н и. Выросла — нечего сказать.
С а б и н а. Я жила за Восточным вокзалом.