Ж е н щ и н а. А вы смотрите на улицу.
Д р у г а я ж е н щ и н а. Там сейчас нет солнца.
Ж е н щ и н а. Устроилась на подоконнике, что твоя кошка. Погоди, я тебя шугану. (Уходит в подъезд.)
Д р у г а я ж е н щ и н а (после паузы). Да и на солнце скучно, если никого нет.
Ж е н щ и н а (высовывается из окна своей кухни). А где наша кладбищенская ворона?
Д р у г а я ж е н щ и н а (тотчас же снова появляется в окне). Ах ты, коммунистическая оборванка. Сама живешь тут с одним типом, а ведь не расписана.
Ж е н щ и н а. А ты, тварь нацистская, живешь — да не с одним.
Д р у г а я ж е н щ и н а. Так надежнее. Чем больше народу, тем прибыльней.
Ж е н щ и н а. Вот как? Небось со всех берешь апельсинами?
Д р у г а я ж е н щ и н а. А как же. Уже целая корзина набралась. А ваш Тельман со своей кепкой ничего не наберет. В Москве теперь слишком холодно. Зато в Италии жарко. Если Гитлер и Муссолини договорятся, апельсинов будет столько, что их и есть не захочешь.
Х а н н е л о р а возвращается.
Ж е н щ и н а. Чего тебе опять?
Х а н н е л о р а. А на солнце все равно холодно.
Ж е н щ и н а. На то и зима.
Х а н н е л о р а. И есть хочется.
Д р у г а я ж е н щ и н а. Теперь ты возьмешь апельсин, дитя мое?
Ж е н щ и н а (кричит). Не трогай моего ребенка!
Д р у г а я ж е н щ и н а. Настанет такой день, когда каждый ребенок получит по апельсину.
Ж е н щ и н а. Не от тебя ли?
Д р у г а я ж е н щ и н а. Настанет такой день.
Ж е н щ и н а. Никогда! Ни сегодня и ни завтра, никогда! (Девочке.) Иди наверх или играть. (Захлопывает окно.)
Д р у г а я ж е н щ и н а (Ханнелоре). Ну?
Х а н н е л о р а. Нет! (Убегает.)
Д р у г а я ж е н щ и н а. Я подожду, я умею ждать. Скоро все изменится. Разве обязательно знать точно, когда? Даже солнце не знает, что делается в его тени. (Отходит от окна.)
С улицы во двор входит Ф р е д.
Ф р е д (останавливается в нерешительности). Идти наверх? К чему? Разве только забрать вещи. (Глядя на вывеску гробовщика.) Курт Бир, гробовщик и домовладелец, я задолжал ему квартирную плату за месяц. Следовательно, он имеет право вышвырнуть меня и отдать мою комнату своей дочери. Со вчерашнего вечера у меня началась полоса невезения. И еще эта история с Марией Дерфлер. Зашел в кафе, чтобы согреться, а остался на ночь. А где мне было ночевать?
Из мастерской, оглядываясь, выходит Г р е т а.
Г р е т а. Фред, с кем ты разговариваешь?
Ф р е д. Не с тобой. Отобрала у меня комнату.
Г е р т а выходит из подъезда, останавливается.
Г р е т а. Кто отобрал у тебя комнату?
Ф р е д. Ты, твой отец. Ты же послушная дочка, вот сразу и заняла ее.
Г р е т а (смеется). Я? Послушная? Вот здорово, слышал бы это мой отец. Все наоборот. Потому-то я и жила в твоей комнате все время, пока тебя не было. Я не виновата. Я не хотела. Спроси у Герты.
Ф р е д (Герте). Что все это значит? Моя комната еще моя или уже ее?
Г е р т а. Зачем ты шумишь на весь двор?
Ф р е д. Я тебе отдал ключ перед отъездом, чтобы мне провели свет. У кого ключ?
Г е р т а. Я отдала его Грете. Эрнст возвращался с ночного дежурства и видел, как она спала на лестнице. Вот я и пустила ее в твою комнату. (Грете.) Отдай ему ключ. Мы подыщем другое место, даже если тебе придется переночевать у меня, а мне спуститься к Эрнсту.
Г р е т а. Ключ под половиком, как договорились.
Г е р т а. Это если меня не будет. Но я еще не ушла. Когда ты успела положить ключ на место?
Г р е т а. Вчера вечером, как только увидела, что он переходит площадь.
Г е р т а (Фреду). Ты приехал вчера? (Грете.) А ты где была?
Г р е т а. Не спрашивай меня! (Уходит в мастерскую.)
Г е р т а (Фреду). А ты? Почему тебе только теперь понадобился ключ? Ничего не понимаю.
М а р и я Д е р ф л е р появляется в подъезде с мусорным ведром. Слова Герты ее забавляют.
М а р и я Д е р ф л е р (направляясь к бачку с помоями). А что здесь понимать? (Опоражнивает ведро.) У нас один Дон Жуан на всех. Одна убегает, другая не пускает, а третья тут как тут.
Г е р т а (смеясь). Ты себя имеешь в виду, Мария?
М а р и я Д е р ф л е р (отставляя ведро). С тех пор как я научилась гадать, мне на Новый год всегда выходит валет.
Г е р т а. Валет? (Фреду.) Фред, ты слышал?
Ф р е д (смущенно). Чепуха эти карты.
М а р и я Д е р ф л е р (бесцеремонно). Но все сходится. Ты и есть валет. Вот ты мне и достался.
Герта хотела что-то сказать, но промолчала.
Ну скажи, скажи, что думаешь. Конечно, он меня моложе, а я и не собираюсь содержать его до богадельни. (Фреду.) Твой завтрак еще на столе. Больно быстро ты убежал.
Ф р е д (не очень обрадованный ее откровенностью). Я на биржу труда.
М а р и я Д е р ф л е р. Ну и есть там места для безработных слесарей?
Ф р е д. Нет, но я могу опять вернуться в свою комнату. (Марии.) И вчера вечером мог.
М а р и я Д е р ф л е р. И смех и грех, право.
Г е р т а (Марии Дерфлер). Понимаю. Когда он пришел, это ты ему сказала, что комнату заняла Грета.
М а р и я Д е р ф л е р. Я не говорила, что она ее заняла навсегда, этого я не говорила.
Г е р т а (Фреду). А ты поверил?
Ф р е д. Я задолжал за месяц.
Г е р т а (Марии Дерфлер). А ты, значит, воспользовалась его положением.
М а р и я Д е р ф л е р. Если хочешь поймать птичку, не давай ей пролетать мимо.
Г е р т а. Ну и сравнения у тебя: то валет, то птичка.
М а р и я Д е р ф л е р. А твое какое дело, хватит с тебя твоего полицейского. (Фреду.) Так как же насчет чашки мясного бульона? У тебя ведь даже зимнего пальто нет.
Ф р е д (Герте). А свет провели?
Г е р т а. Еще нет.
Ф р е д. Значит, опять с керосином сидеть. (Входит в подъезд с Марией Дерфлер.)
Герта смотрит им вслед, потом поворачивается к арке. С улицы входит Э р н с т, полицейский.
Г е р т а. Эрнст.
Э р н с т. Герта, что ты делаешь во дворе?
Г е р т а. Я шла на почту. Меня задержали Фред и Грета. И Мария Дерфлер. (Подходит к Эрнсту, шепчет ему что-то на ухо.) Что ты на это скажешь?
Э р н с т (смеется). Тоже мне, удовольствие.
Г е р т а. Она его на десять лет старше.
Э р н с т. Я тоже тебя на десять лет старше.
Г е р т а. Это другое дело, ты мужчина.
Э р н с т (смотрит на нее). Значит, тебя смущает только разница в возрасте?
Г е р т а (неохотно). Не наше это дело.
Э р н с т. Разумеется. Ты на почту? Я тебе тут принес кое-что. Дай-ка глянуть, кому ты пишешь? Твоим родным? Насчет того, что приедем к ним устраивать помолвку?
Г е р т а (односложно). Да.
Э р н с т. Похоже, ты не очень этому рада.
Г е р т а (делает несколько шагов, поворачивается к нему). Нечему мне радоваться.
Э р н с т. Последнее время ты ведешь себя как-то странно.
Г е р т а. С тех пор как я уступила. (Прямо.) Стать твоей женой значит примириться с тем, что ты полицейский и им останешься.
Э р н с т. Ты знала это с самого начала.
Г е р т а. Знала? Знать — одно, понимать — другое.
Э р н с т. Мы опять начинаем все сначала. Ты — коммунистка, я — социалист! Моя служба в полиции — только предлог, левее социалистов в полиции теперь никого нет.
Г е р т а. Да мне от этого не легче.
Э р н с т. Но сколько же может так продолжаться? Ты наверху в своей мансарде, я внизу в чужой квартире. Только и можем, что иногда зайти друг к другу в гости. Скажи же что-нибудь.
Она молчит.
У нас разные взгляды, но разве мы живем в разных мирах? Для нас, для всех, кто любит, существует только один мир. Я хочу, чтобы ты стала моей женой. Мы поженимся и уедем к морю, у нас будет свой дом.
Г е р т а. И я буду ждать тебя у калитки.
Э р н с т. Вот видишь, ты сама мечтаешь об этом.
Г е р т а. А кругом кусты и зелень.
Э р н с т. В марте мы получим дом. Вот разрешение.
Г е р т а. И ты хотел мне его показать?
Э р н с т. Да. Этому чертову мундиру мы обязаны не только домом. Без него я был бы таким же безработным, как и ты. И мы не чувствовали бы себя в безопасности. Будь что будет. Только странно это все.
Г е р т а. Что опять случилось?
Э р н с т. Собственно, ровно ничего. Душно. Полное затишье, даже на участке. Мы должны держаться подальше и не вмешиваться.
Г е р т а. Во что?
Э р н с т. Этого-то никто и не знает.
Г е р т а. Я пошла.
Э р н с т. Надеюсь, ты не побежишь сразу же в свой партийный комитет?
Г е р т а. Знаешь, сколько раненых лежит уже неделю в католическом госпитале? Все из-за того, что мы не можем договориться.
Э р н с т (взрываясь). Да! И еще раз — да! Ваш единый фронт не существует. Мы должны идти на попятный, а вы — нет?
Г е р т а. У тебя есть резиновая дубинка, хоть ты пока и держишься в стороне. (Хочет уйти.)
Э р н с т. Не убегай. Может быть, просто в Германии снова будет рейхсканцлер. У нас с тобой есть дела поважнее. Ты говорила с Гретой? Куда она денется теперь, когда вернулся Фред?
Г е р т а. Не знаю. Этой ночью она куда-то уходила.
Э р н с т. Я попросил одну монахиню из католического госпиталя заняться ею.
Г е р т а. Я сказала Грете, пусть ночует у меня.
Э р н с т. А ты придешь ко мне?
Г е р т а. Нет. (Выходит через ворота на улицу.)
Э р н с т (глядя ей вслед). Вот и попробуй тут не волноваться. Но она еще образумится. Что мне в ней нравится, так это ее непосредственность.