(холодно). На колени перед вами встать? Зовите жандарма.
Швейцар. Каждый пьянчужка из себя нынче революционера воображает. Времечко! Тюрем на вас, алкоголиков, не настроишься… Уводи его, жертва вечерняя, а то я тебя и взаправду загребу.
Дама с пером (закурила, пыхнула в лицо швейцару дымом). Боялась я тебя, у меня билет, я законная… (Взяла под руку Игнатия). А еще хвалился, выкуп дадут. Как же, ждали нас! Не берут тебя, дурачок, в кутузке местов нету, пойдем шансонетки слушать… Эх ты, бомбистик!..
Она берет его под руку, они входят в ресторан. Появляется носильщик с чемоданом, за ним Варвара с корзиночкой и Федор в мягкой шляпе, в пальто-реглан, очень толстый.
Федор (важно). Благодарствую, голубчик.
Дает носильщику монету, тот, кланяясь, уходит.
(Берет чемодан).
Швейцар. Не положено в первый класс с вещичками, пожалуйте сюда. (Забирает у Федора чемодан, хочет взять у Варвары корзиночку).
Варвара. Как хотите, а я со своей не расстанусь!
Швейцар. Не извольте беспокоиться…
Варвара. Человек я простой. Что мое, то и со мной.
Идут в ресторан.
(Федору). Напрасно чемодан оставил…
Садятся за столик в углу. Кривляясь, вскочила на эстраду одетая в японскую военную форму певичка. Ее встретили аплодисментами, пьяными возгласами.
Федор (оглядывая зал, тихо). Нас не встречают и здесь. Варвара. Погляди хорошенько.
Федор поднимается, снова оглядывает зал.
Официант (подлетает к столику). Чего изволите?
Федор. Бутылку вина.
Официант убегает.
Что-то случилось, Варвара Николаевна, никого нет.
Певичка (визгливым голосом поет, приплясывая и посылая воздушные поцелуи).
Увидав успех атаки,
Желтолицые макаки,
Увлекаясь через край,
Кричат: «Банзай!»
Варвара. На Николаевский вокзал сама-то я переправлюсь, а вот как с багажом?
Федор. Подождем еще немного…
Официант ставит бутылку вина, бокалы.
Спасибо, голубчик. Скажи-ка, чего это народу набилось на вокзале?
Официант. Забастовка-с. Вон господа офицеры со вчерашнего дня эшелон ждут… Одна дорога кончит, другая начинает…
Варвара. А на Москву поезда ходят?
Официант. Через пень-колоду… (Убегает).
Певичка (визжит).
Если ж бьют их поголовно,
То они прехладнокровно
Ищут счастья в лучшем мире,
Хара-ки-ри, харакири!
Аплодисменты. Певичка убегает.
Федор (аплодируя). Кажется, идут.
Господа, господа, наконец-то!
Катя и Сережа подходят. Рукопожатия, Федор и Катя целуются.
Катя. Мы были на дебаркадере, теперь из-за этих забастовщиков все расписания перепутались. (Тихо). Следил филер, боялись привести…
Федор (представляя Варвару). Евдокия Степановна… Едет изВаршавы к супругу, доблестному воину, в госпиталь… (Тихо). Переправить сегодня же. С нею транспорт. (Громко). Как, в Москву поезда ходят?
Катя. А вот Сережа все узнает.
Варвара. Нет уж, я сама пойду, муж увечный ждет. (Тихо). Всем сразу уходить не надо. (Громко). Наделала вам хлопот, простите… (Прощается с Федором и Катей, уходит с Сережей).
Федор (следит за ними глазами). А кто этот Сережа? Я его раньше не видел.
Катя. Ты многих, которые теперь у нас, не видел, Федя!
Федор. Ну?
Катя. Здравствуй.
Тихо и радостно смеются, глядя друг на друга.
(Берет бокал, везет его по скатерти к бокалу Федора. Звенят бокалы). Я такая счастливая сейчас, Федя… (Смотрит на него сияющими глазами). Вижу тебя… Ты живой, рядом… Я очень счастлива, Федя. Не время и не место говорить об этом, но я говорю: я очень счастлива! Почему ты молчишь?
Федор. Молчу? И не заметил.
Катя. А знаешь, что я повторяю, ложась спать, каждую ночь?.. «И смерть не разлучит нас…» Опять молчишь?
Федор. И смерть, Катя…
Катя. Про то, что мы говорили, мы можем говорить очень громко, это даже хорошо. И все-таки не верится, что ты рядом…
Федор. Почему ты так побледнела?
Катя. Наверно, я никогда не стану настоящей революционеркой… Мне вдруг стало так страшно, так страшно за тебя…
Федор (улыбаясь). Ленин бы знал — не передавал бы тебе привета.
Катя. Ленин? Ты шутишь… Что ты ему сказал?
Федор. Сказал, что есть такая Катя… которую я… люблю…
Катя (зарделась). Ты так ему и сказал? Не может быть… Как ты посмел?.. Молодец…
Федор засмеялся.
Федя, а какой он?
Федор. Это нельзя объяснить.
Катя. Ну на кого он похож?
Федор (помолчав). На Ленина.
Пауза.
Катя. А ты удивительно растолстел! Отчего это?
Федор. Тетушка меня раскормила в Варшаве. (Тихо). Глупенькая, на мне панцирь.
Катя. Панцирь?
Федор (тихо, с сожалением). Какая же ты подпольщица… Я обложен литературой, и если сегодня меня не разгрузят, я задохнусь. Тут последние номера ленинского «Вперед», их надо сегодня же переправить на заводы, а часть статей перепечатать отдельно… Типография наша работает?
Катя. И не одна. Теперь все переменилось. Провалы стали гораздо реже, чем раньше. Не успевают следить: слишком много людей в движении, тысячи!..
Они чокаются. Опять выбегает на сцену певичка. Ее встречают пьяными возгласами. В гардероб входит Зеленый, заглядывает в ресторан, грубо трясет дремлющего швейцара.
Зеленый. Будет дрыхать, ну!
Швейцар открывает глаза.
Сходи за жандармом. (Тычет ему в нос карточку).
Швейцар убегает. Зеленый присаживается на его место.
Певичка (поет визгливым голосом).
Получил я от папаши миллион
И на всю столицу задал перезвон!
Лихачи и рестораны,
Маскарады и шантаны —
Всюду знают беспременно мой закон!
Федор. А Марфа теперь по технике не работает?
Катя. Ну, Марфа… Она теперь член райрнного комитета!.. Федор. А ты! Из кислотного не вывезли тебя на тачке? Катя (гордо). Своя! Даже письма из деревни доверяют… (Пауза). Не оборачивайся. За нами следят. Сюда идет…
Федор. Человек, еще бутылку!
От другого столика отделяется человек и приближается к ним. Это Игнатий. Он идет нетвердо.
Игнатий (равнодушно). Сразу вас и не узнаешь. Здравствуйте! (Садится, не ожидая приглашения). Еще раз благодарю за тот… новогодний вечер… Только все это было ни к чему. Зачем? А? Кому надо…
Официант ставит бутылку.
Еще бокал!
Официант убегает.
У вас здесь что, явка?
Федор и Катя молчат.
Что ж, местечко удобное! А я за кордон нацелился, да вот третий день паспорт не несут. Верно, провал.
Официант ставит бокал.
(Наливает себе). Ищут меня, понимаете, ищут. Напали на след. Хотел у матери своей вчера переночевать, не признаёт. Боится: признает — возьмут. Так друг другу головами и помотали. Тапёрша, в ресторане «Ягодка» барабанит, имение-то профуфукала, а сын в революции. Дворянское воспитание!.. Лучше бы шила. (Морщит лоб). Сколько ж я так живу, по фальшивке? Сколько можно? (Кричит). Не могу больше, не могу!..
Федор (оглядываясь). Перестаньте кричать.
Катя (мягко). Это пройдет. Это слежка. Изматывает, по себе знаю. Семь часов крепкого сна…
Игнатий. Не могу! И негде. А хочется, да, в собственной постели и чтобы не бояться! И вам, да? Чтобы не думать — стук в дверь и… серый халат на вас… и параша в углу… и глазок, глазок… Головой об стенку — и все равно тишина. Тишина… (Хватается за горло).
Федор (шепотом). Тихо, ну вас к черту!..
Певичка (поет).
Лихачи и рестораны,
Маскарады и шантаны —
Всюду знают беспременно мой закон!
Игнатий. Молчите. Почему? А? Зачем? И за вами слежка? Что вам дает силу?..
Катя. Видите ли…
Федор (оглядываясь). Оставь, Катя. Есть вещи, которые нельзя объяснить, и… нам пора…
К ним подходит дама с пером.
Дама с пером (кокетливо). Дурачок, ау! (Вполголоса). Куда тебя унесло, черта! Официант чепляется…
Игнатий (встает, Федору). Презираете?
Федор. Вообще говоря, да.
Дама с пером. Нашелся какой фон барон…
Игнатий. Наплевать. (Отходит, не прощаясь).
За ним дама с пером.
Федор. Слякоть!..
Певичка прыгает с эстрады в зал, идет по залу с японским кепи в руке. В кепи сыплются монеты. В гардероб входят швейцар и жандарм. Зеленый жестом приказывает стеречь у двери, сам уходит в ресторан, садится за столик по соседству с Катей и Федором.
Катя. Федя, он здесь! Что делать, Федя?
Федор. Чокнуться! (Наливает ей вина, они чокаются).
Игнатий и дама с пером идут в выходу. Швейцар, завидев их, бросается к жандарму.
Швейцар (шепчет). Идет, идет. Наваливайся!
Жандарм. Ваш паспорт, господин.
Игнатий (равнодушно). Надумали? (Тянет из кармана браунинг).
Дама с пером. Ой, режут!
Игнатий (равнодушно). Давно бы так. (Протягивает браунинг жандарму).
Жандарм (берет браунинг, поворачивает Игнатия спиной, приставляя браунинг к спине). Следовай!
Дама с пером (