Ушаков. Хватит, Тихон!
Тихон. А! Грозишься! Не нужна мне роба твоя. И рекрутов твоих мне не учить! С голоду подохну — назло! Вешай — не испугаюсь! Ну, чего ждешь? Давай веревку! Покрепче, со смолой, а то оборвется! Не вздернешь — сам повешусь! От собственных рук смерть приму! Назло! Вешай!
Ушаков (топнул ногой). Уймись! Лекарь! Эй, лекарь!
Ермолаев (испуганно). Я тута.
Ушаков. Следить за ним. Есть не захочет — кормить насильно, с ложки. Пирожков!
Входит Пирожков.
Отведи под строгий арест! Будешь рекрутов учить, будешь!
Тихон. Не буду.
Ушаков. Будешь! Под арест!
Пирожков ведет Тихона, Ермолаев идет следом.
Ермолаев (Тихону). Нрав — видал? Вылитый, как супруги моей Матрены Никитичны. И та ножкой шваркнет — любая стенка ходуном, сотрясение всей природы!
Ермолаев, Тихон, Пирожков уходят.
Светает. Рельефно обозначились на горизонте очертания Херсонской бухты, порта, остовы будущих фрегатов и кораблей. Ушаков подошел ближе к бровке берега. Снял треуголку. Низко-низко поклонился воде и кораблям.
Ушаков (Васильеву). Иди сюда, мичман. Встань здесь. Вот так. Видишь флаги андреевские на кораблях? Видишь славную эскадру российскую? Отсюда Россия плывет в моря далекие, в океаны. И какой мор, чума какая остановят великий сей поход?
Медленно встает над водой пламенеющий оранжевый круг восходящего солнца.
КАРТИНА ВТОРАЯ
Там же. Южная щедрая и нежная весна. По-весеннему звонят колокола. Перестук молотков. Высится резная корма «Святого Павла». Приготовления к спуску. По набережной гуляют матросы и мастеровые в праздничной одежде. Лоточники торгуют пирогами и сладостями. К одному из лоточников подходят окруженные толпой Лепехин-сын, верзила, из тех, про которых говорят «косая сажень», и квадратный человечек — это Гордиенко.
Лоточник. Эй, кому пироги подовые, с печенкой?! С пылу, с жару! Кипит, шипит, чуть не говорит!
Гордиенко. Кому подовые пироги, люди добрые? Налетай, я плачу!
Лепехин-сын. Вишь, чума, налетай! Будя, Гордиенко! Гордиенко. Нет, не будя! Нет, не будя! Люди добрые, кушайте!
Мастеровые и солдаты берут у лоточника пироги.
Еще берите, ешьте, пока не стошнит!
Лепехин-сын (упыло). Будя, Гордиенко! (Вынимает кошель, кидает монету лоточнику). Будя хватать!
Гордиенко. Нет, не будя! Кто тут наемыш?
Лепехин-сын (уныло). Ты — наемыш.
Гордиенко. Кого твой тятька, чтоб его скрало, заместо тебя, байбака, в рекруты отдает?
Лепехин-сын (уныло). Тебя, тебя…
Из Адмиралтейства выходит Пирожков, прислушивается.
Гордиенко. Ага, меня! Меня!
Лепехин-сын. Тебя, — чтоб и тебя скрало!
Гордиенко. Ты кому же грозишь, увалень? Тому, что заместо тебя, байбака, в рекруты идет, — вот кому ты грозишь! Эй, люди добрые! Приказую вам, как солдат войска, накажьте байбака! Кушайте пироги, пока не стошнит, — байбак заплатит! (Заметил другого лоточника). А ты чем торгуешь? Гребешки? Полушалки? Сережки? Сгодится! Эй, люди добрые, кому гребешки, кому полушалки, кому сережки? Налетай!
Лепехин-сын. Чтоб на тебя ведьмы в метель налетели и на Лысу гору прихватили! (Швыряет лоточнику несколько монет). Лучше бы мне самому в рекруты…
Пирожков. Понятно, лучше. Рекруту почет и слава. Да ты бы во флоте первейшим матросом был. Встанешь на носу — в Стамбуле сам султан увидит!
Лепехин-сын (почтительно оглядывает Пирожкова). Ну-у?
Гордиенко (увидел нового лоточника). А ты чем промышляешь? Гвоздями? И то подходит! Эй, люди добрые, кому гвозди?
И топорища у него есть! Смотри-ка, как славно! Хватай топорища, кому надо, — всё в хозяйство! Плати, байбак, не жились! Тароватому бог дает, а у скупого черт таскает!
Лепехин-сын. Горе мое… (Вытаскивает кошель).
Пирожков (презрительно). Эх, ты… А я, будь на твоем месте, такой бы фитиль ему сунул…
Лепехин-сын. Это как же фитиль?
Пирожков. А вот так. (Выразительный жест). Плати за всё, сказал бы, — и айда в морские служители! Во флот! Ищи-свищи!
Лепехин-сын. Да, тятька меня розгами тогда посвищет. Он меня для лавки бережет. Наследник. В лавке мне надобно сидеть.
Пирожков. Куда тебе такому в лавке! Головой о притолоку стукаться будешь! А в море крыша высокая — небо да тучки. Ну! Пишись в рекруты! И — со мной, на корабль.
Лепехин-сын. Тебе-то легко, матрос… Пишись! А у меня тятька! Как разложит да ка-ак…
Пирожков. Пока тятька спохватится, ты уже — по морямокеянам… На корабль! А тятьку в лавке оставим! И медлить нечего! (Хочет идти).
Лепехин-сын решительно двинулся за ним.
Гордиенко. Куда?
Лепехин-сын. В моря-океяны!
Гордиенко. Я тебе вот покажу в моря-океяны! А платить кто будет?
Лепехин-сын. Пущай медведь за тебя платит!
Хохот. Лепехин-сын, показывая дули онемевшему от неожиданности Гордиенко, подходит к Пирожкову.
Гордиенко (очнувшись, побежал следом). Куда ж ты? Куда ж? Благодетели, постойте! Да что это? Господин морской служитель! Имейте снисхожденье! Куда ж его?
Пирожков. Разве не слышал — во флот!
Гордиенко. А мне что же теперь? Под нож? Ведь я евонный наемыш. Наняли меня за него. Гордиенко фамилия моя. Сирота — круглый как шарик. Куда ж я денусь?
Пирожков (оглядел критически Гордиенко с ног до головы). Низкорослый больно. Впрочем, сойдет. Пойдем, так и быть. Похлопочу за тебя, авось возьмут…
Гордиенко. Куда возьмут?
Пирожков. В моря-океяны. На. (Вынул кошель). Плати. За гвозди, за топорища. Из жалованья отдашь. Из жалованья служителя флота российского! Иди!
Уходит вместе с Лепехиным-сыном и Гордиенко. Толпа расходится. Звонят радостно колокола. Стучат молотки. Слышны слова команды. К «Святому Павлу» спешит Тихон. Навстречу ему Орфано.
Орфано. Рваное ухо!
Тихон вздрогнул, остановился.
(Подошел ближе, оглядел Тихона, пощупал робу). Красив. Стало, корабельным мастером заделался. Думаешь следы замыть?
Тихон. Что надо?
Орфано. Не спеши, не спеши, Рваное ухо. Поспешишь — людей насмешишь. Не послушал меня, не увел людей — пожалел я тебя. А боле не пожалею. Жди, пока пригодишься. Понял? (Сжал кулак). Вот ты где у меня, мастер корабельный… (Раздельно). Емельки Пугачева атаман, дружок закадычный, советник непременный…
Тихон. Молчи!
Орфано. А мне чего опасаться? Это тебе на свою тень оглядываться. Наипервейший висельник. (Ласково улыбаясь). Ну, путь тебе, дорога… (Уходит).
Тихон с ненавистью, тоской и страхом поглядел ему вслед, пошел к кораблю. Входят Ушаков и Метакса.
Метакса. Я откомандирован в ваше распоряжение, господин капитан первого ранга.
Ушаков. А что за фамилия редкая? Метакса! Откуда родом?
Метакса. С Ионических островов, господин капитан. Земляк Одиссея. Он — с Итаки, я — из Кефалонии. Я грек, обучался в корпусе чужеземных единоверцев в Санкт-Петербурге.
Ушаков. Так, так. И что же заставило тебя надеть мундир российский?
Метакса. Любовь к Греции, господин капитан. Мечтаю под флагом русским служить освобождению милой отчизны моей от турецкого ига.
Ушаков (протянул руку Метаксе). Высокая и светлая мечта твоя, друг мой. И я мечтаю, мичман, и мечты уносят меня далеко… Мечтаю, чтобы всем единоязычникам и единоверным братьям нес русский флаг закон и мир.
Входит Васильев.
Васильев. Господин капитан первого ранга! Приготовления к спуску корабля заканчиваются. К последнему учению — «стрельба на качке» — готовы!
Ушаков (Метаксе). Как тебя?
Метакса. Георгий.
Ушаков. Идем, Егор, на качели, покажи, что мысли твои и дела суть одно и то же.
Втроем проходят к стрельбищу в глубине набережной, отгороженному тросами. Там раскачиваются большие качели. На них — фальконеты. В отдалении стоит Виктор Ермолаев.
Васильев (озорно). К стрельбе на качке готовься! Ученье будет пушками! (Вскакивает на качели, изо всей силы раскачивает их. Прицеливается).
Ушаков (зло). Дурно целишь, дурно целишь! (Вскакивает на качели). Корабль турецкий не стоит на месте! Наводи пушку с доброй прицелкой! Учти скорость корабля! Вот эдак! Видишь корабельный борт? Какой угол возвышения? Какой угол понижения? Вот эдак! Настал искомый момент! Пали! (Пробивает мишень). А то будешь попусту дельфинов пугать, мазила…
Васильев fобиженно). Господин капитан…
Ушаков. И слушать не желаю. Мазила, мазила!
Виктор (выступил вперед). Господин капитан, позвольте я выстрелю!
Ушаков. Ты кто такой?
Виктор. Я — Виктор Ермолаев. (Легко вскочил па качели, раскачал, схватился за фалъконет, прицелился).
Выстрел.
Ушаков. Бесподобно!
Виктор соскочил с качелей, пунцовый от смущения и похвалы, хотел что-то сказать и вдруг побежал прочь что есть мочи.
Куда же ты? Виктор! Убежал. (Задумчиво, Метаксе). Виктор. Подревнему — победитель. А ну, земляк древних, — на качели.
Метакса вскочил на качели.
Раскачивай потомка Одиссея, Васильев. (Схватился за веревки, раскачивает изо всей силы). Держись, Егор! Шторм на Черном море! А вон турецкий флагман. Изготовиться к заряду! Возьми фитиль. Пали!
Выстрел.
Виктор! Ходи на берег!
Метакса соскочил с качелей.
(Обнимая его