).
Вежливо раскланявшись, ушли Аугуст и Ян.
Нарышкин (покашлял). Так я вниз сойду, постерегу майора. (Ретируется).
Пауза.
Батенин. Пошлая мещаночка… Не обращайте внимания. Наслушалась белоэмигрантских теноров в ревельских кабаках. Гораздо печальнее для всех нас — с Аничкова моста сняли коней Клодта. Сняли и тайком, ночью, закопали. Вчера ночью. И архивы будто жгут. Гораздо печальнее… В самом деле, отчего они сегодня не бомбят?
Открыто.
Входит Рублев.
Рублев (молча кивает Батенину, Екатерине Михайловне Я за тобой на грузовике примчался, Катюша. Слышишь, тарахтит. Сядешь в кабину.
Батенин. Я в том номере — передайте Трояну… (Уходит). Екатерина Михайловна. Езжай, Рублев, милый, езжай. Рублев. Из-за него хочешь остаться?
Екатерина Михайловна. Илюша тут. Может, сегодня в ночь… Туда. Я нужна тут, Рублев, нужна.
Рублев (тихо). И мне, и мне ты очень нужна, Катя. Екатерина Михайловна. Не поедешь — сочтут дезертиром.
Рублев (горько). Поеду — тоже сочтут дезертиром. Екатерина Михайловна. Ты не можешь не ехать. А я… Всё против того, чтобы я уезжала, пойми, пойми до конца, Рублев. За эту ночь все передумалось, все изменилось, перевернулось… Мне легче, мне свободнее, мне нужнее быть одной. (Помолчав). Ты обязан ехать, а я обязана остаться. И, может быть, жить вот так… одной… без Илюши… без тебя… без него… как солдатская мать… Жить только тем, чем живут все. Только так и можно и нужно сейчас жить. Ты понимаешь меня, милый?
Рублев (потухшим голосом). Мне надо ехать.
Екатерина Михайловна. Я буду писать тебе, Рублев. Рублев (тем же тоном). Да, пиши.
Екатерина Михайловна смотрит на часы.
Тревожишься, что его нет?
Екатерина Михайловна. Нет, не тревожусь. Да, тревожусь, схожу с ума… Куда он исчез? Зачем? Я буду писать тебе письма. Большие, подробные письма обо всем, каждый день.
Рублев. Спасибо. Прощай, Катя.
Екатерина Михайловна. Дружочек, прощай. (Хочет поцеловать его).
Рублев. Не надо, Катя.
Екатерина Михайловна. Не суди меня.
Рублев уходит, не говоря ни слова. Екатерина Михайловна тихо плачет, Звонит телефон. Она не берет трубку. Рублев неожиданно возвращается.
Рублев. Я очень несчастен. Не хотел, собственно, тебе об этом говорить. Прощай. (Ушел).
Екатерина Михайловна (одна). А я?
На пороге внезапно появляется Линда.
Линда. Я была слишком резкой с вами.
Екатерина Михайловна. Да? А я и не заметила.
Линда. Я жалею об этом. Нервы сейчас у всех… немножко не в порядке.
Екатерина Михайловна. Я ведь сказала: я не заметила.
Линда. Отчего вы так говорите? От вежливости?
Екатерина Михайловна. Нет. Оттого, что такие женщины, как вы, для меня не существуют. (Пошла к выходу).
Линда (вспыхнула, вслед). Вы ошибаетесь во мне. А ваш муж… ваш муж ошибся в вас.
Презрительно взглянув на Линду, Екатерина Михайловна ушла. Линда задымила сигареткой. «Тик-так. Тик-так»… Снова слышно легкое похрапывание Маруси. В комнату вбегает Коновалов. Движения его торопливы, даже суетливы. Он возбужден, и это нетрудно заметить.
Коновалов. Не уехали? (Обходит спящую Марусю). Старшина, как всегда, на посту? (Заглянул в другую комнату). А где же летчики? Камарада где? (Заметил фляжку Трояна на столе, отвинтил крышку, налил в нее, жадно опрокинул). Что вы на меня глазеете? Тащите сюда ваш итальянский вермут.
Линда. Вчера его выпили. Что с вами?
Коновалов. Бывает же у человека исключительное настроение. Когда все ему удается. Как по маслу. А спирт не пьете?
Линда. Спирт я еще не умею пить. (Смотрит на Коновалова). Я вас запомнила другим.
Коновалов. Первое впечатление обманчиво… (Смотрит на Линду). И я с вами — не разобрался. Положите вашу сигаретку. (Вынимает у нее изо рта сигаретку, тушит). Вы — ничего, вполне. (Хочет ее обнять). И волосы… как этот пепел.
Линда (уклоняясь). Помнете лсконы, а в отеле нет женского парикмахера. Вчера вы были со мной не так ласковы…
Коновалов. Вчера… Дважды нельзя войти в одну и ту же воду. Вчера я забыл, что я… что я тоже когда-то был мужчиной.
Линда. И что одна женщина может заменить другую?
Коновалов. И это.
Линда. А сегодня вспомнили?
Коновалов. Сегодня вспомнил. (Смотрит на нее). Такие, как вы, должны нравиться.
Линда. Должны?
Коновалов. Женщине идет быть женщиной, а мужчине идет быть мужчиной? Так, кажется? (Подходит к Линде). И женщинам нравится, когда мужчина ведет себя как… мужчина. (Обнял Линду).
Линда (вырываясь). Не всегда.
Коновалов. Врете. Всем женщинам всегда нравится, когда их… желают. Всем. (Снова пытается обнять Линду). К чему это кокетство? Все проще, проще на этом свете. Как дважды два. Она спит, не бойтесь…
Линда (вырывается, отбегает в противоположную сторону комнаты). Как вы… о, как вы… грубо.
Коновалов. Как умею. По-мужицки.
Линда. Очень, очень, очень грубо…
Коновалов (помолчав). Хочешь со мной, в тыл?
Линда в изумлении смотрит на него.
Вы будете тыловой дамой, а я — тыловым валетом. Ну? Без шуток. По-военному. Давайте.
Линда (дрожащими пальцами зажгла сигаретку). Кажется, вы очень любите вашу жену. (Подходит к дверям). Я могу быть или… козырной дамой, или… (Вздрогнула, увидев входящую Екатерину Михайловну.) или… никакой. (Уходит).
Пауза. «Тик-так», тик-так».
Екатерина Михайловна (не глядя на Коновалова). Илюша не был у тебя?
Коновалов (тоже не смотрит на Екатерину Михайловну). Нет.
Екатерина Михайловна. С утра ушел в военкомат и сказал, что ночью к тебе придет — прощаться. Ты сегодня улетаешь, да? Я так тревожилась, что нет тебя, нет, пропал… Ведь, я уже была тут…
Коновалов (не глядя). Зачем?
Екатерина Михайловна. Нё знаю. (Пауза). Вася, где ты пропадал? Что у тебя? Неприятности?
Коновалов. Кто тебе сказал? Все нормально.
Екатерина Михайловна. Ты добился? Тебе доверили, Коновалов. Все нормально. Доверили. (Не желая продолжать разговор). А когда ты едешь?
Екатерина Михайловна. Я не еду.
Коновалов (помолчав). А он?
Екатерина Михайловна. Рублев уехал.
Коновалов (помолчав). Тебе надо было уехать вместе с ним.
Екатерина Михайловна. Нет. Я здесь нужна. У меня здесь сын. (Помолчав). У меня здесь муж.
Коновалов. У тебя здесь нет мужа. (Протягивает ей руку). Извини, еду. Полк принимать. И много дела…
Екатерина Михайловна (радостно). Тебе дали полк? Коновал о в. Дали. (Помолчав). Извини.
Екатерина Михайловна хотела что-то сказать, только кивнула, пошла к дверям. Остановилась. Еще раз кивнула, словно бы продолжая немой разговор. Ушла.
(Подошел к фляжке, подержал ее в руках, положил назад. Взял с батареи полотенце, обвязал им голову). Погано. Исключительно погано. (Поглядел на спящую напротив Марусю, встал. Ушел, захватив подушку с кушетки, в другую комнату).
Тишина. В комнату входят Жемчугов, Тюленев, Нарышкин.
Нарышкин (оглядывая комнату, продолжая разговор). А если он в Неву бросился?
Тюленев. Не неси чушь.
Нарышкин. Я бы бросился…
Жемчугов. Не с этого надо начинать, сержант.
Нарышкин. Вот думаешь-думаешь, и все неясно как-то. Например, майор… Он разве на южный курорт путевку брал? На смерть. А почему же?
Жемчугов (развел руками). Видать, не завоевал еще. Нарышкин. Чего?
Жемчугов. Доверия. Понятно?
Нарышкин (уныло). Так точно, понятно. А те — завоевали? Жемчугов. Кто?
Нарышкин. У кого он не завоевал?
Жемчугов (помолчав). Много об себе понимаете, сержант.
Тюленев. Да, прекратим, сержант.
Жемчугов. Ничего, молодой. Не понимает, как надо. Я ему терпеливо разъясню.
Нарышкин. А я чего прошу? Я разъяснения и прошу. Майора кто-то на обе лопатки положил, а кто — и не поймешь. И получается, главный-то бой майор уже принял, да не в воздухе… Чего не понимаю, про то спрашиваю.
Жемчугов. А чего не понимать! Как раз проблема ясная. Майор был обвинен.
Тюленев. Так выпустили ж?
Жемчугов. Выпустили.
Тюленев. Зря?
Жемчугов (пугается). Кто сказал, что зря? Зря ничего не делается. Понятно?
Нарышкин (вздыхает). Понятно. А когда сажали — тоже не зря?
Жемчугов. Когда сажали — имелись, наверно, соответствующие обвинения.
Нарышкин. Понятно. Когда сажали — так надо было, и когда выпустили — тоже так надо? Понятно. Хотя немного неясно.
Жемчугов. Неясного нет ничего. Вокруг нас есть капиталистическое окружение. Или его нет?
Нарышкин. Есть, конечно.
Жемчугов. Шпионы, диверсанты — есть или нет?
Нарышкин. Есть, конечно. Так ведь Коновалов, товарищ: техник-интендант второго ранга… Разве он тоже капиталистическое окружение?
Жемчугов. Коновалов, Коновалов… Не с этого надо начинать. (Вздохнул). Только у тебя свербит, что ли? Изверги, думаешь, кругом? Люди… А только — лес рубят, щепки летят… А что поделаешь… так или не так?
Нарышкин (уныло). Так. А почему же…