К у д и н о в. Ты, Ева?.. Ты могла подумать? Да я же… Ты моя Ева! Ты моя Ева… Ну… Ох ты, дурочка смешная.
Е в а. Дурочка, ага… Проявила бабизм. Прости, Илия… Слушай, когда начались твои неприятности, я перепугалась. Болтала тебе чепуху. Твоя Ева теперь уже не та, как на фронте. И все же… Вот что, Илия. Если даже ты увидишь, что из тебя хотят приготовить мелкий-мелкий порошок… ты посылай всех к черту! Слышишь?
К у д и н о в. Слышу, Ева. (Горячо, благодарно целует ее.)
З а т е м н е н и е
Дальневосточная тайга. Серое осеннее утро. Ветер наносит мокрый снег.
Горит костер. Возле него — Н и н а Т а т а р к и н а, в своей летной одежде, и С а м о х и н. Чуть в стороне, на поляне, — самолет, потерпевший аварию. Нина работает с картой. Слышен стук топора.
С а м о х и н. Больно?
Н и н а (сквозь зубы). Терпимо.
С а м о х и н. Все-таки сели на обратном пути. Где было нужно — побывали… А вы действительно первоклассный пилот. Посадить аварийный самолет в такой обстановке…
Н и н а. Это вы мне вместо перевязки на ребра?
Стук топора, падение дерева.
С а м о х и н. Хотите — нет, а перевязка вам будет сделана.
Входит К у д и н о в с топором.
К у д и н о в. Сухую лесину свалил. Высчитали?
Н и н а. Да. От Усть-Балана мы пролетели около трехсот километров. Может быть, мне все-таки удастся поправить радио?..
С а м о х и н. Нет.
Н и н а. Придется посидеть. Жечь костры. Найдут.
К у д и н о в. Сейчас думают, что мы в Усть-Балане, и хватятся дня через два, не раньше. Допустим, найдут. А пленум?
Н и н а. Отложат. Как же без вас!
Кудинов молчит.
С а м о х и н. Могут и не отложить.
Н и н а. Ближайший населенный пункт — леспромхоз Турчиха. Около восьмидесяти километров. На юго-запад.
Все трое рассматривают карту.
К у д и н о в. Как ваш бок?
Н и н а. Так себе.
К у д и н о в. Аптечка — здесь. Будем вас врачевать. Раздевайтесь. (Требовательно.) Да-да.
Н и н а (раздевается). Долгожданный момент.
С а м о х и н. Товарищ Татаркина, так шутить… это безнравственно…
Н и н а. О господи! Кому такой муж достанется!
С а м о х и н. А если — вам?
Н и н а. Чур меня! (Смеется, но обрывает смех: ей больно.)
Кудинов помогает ей раздеться, Самохин отвернулся.
К у д и н о в. Тут больно?
Н и н а. Слегка.
К у д и н о в. Здесь?
Н и н а. Ы-ых!
К у д и н о в. Ребро. Перелом.
Н и н а. Скажите! И не обнималась.
К у д и н о в (накладывает повязку). У нас, у мужчин, кажется, одним ребром меньше. И ничего, живем. Резко двигаться вам нельзя. Так… Вы, Самохин, останетесь с Ниной. А я пойду. Доберусь до Турчихи. Оттуда, по радио, попрошу вертолет.
С а м о х и н. Почему — вы? Я охотник, знаю тайгу. Вы заметили, я во все дальние поездки беру с собой карабин? Восемьдесят километров для меня пустяк.
К у д и н о в. Возможно. Когда вы здоровы.
С а м о х и н. Тряхнуло голову. Ну и что?
К у д и н о в. Не пройдете и трех километров.
Н и н а. Эх, горюшко очкастое! Самое время тебя съесть.
К у д и н о в. Дайте-ка мне карту.
С а м о х и н (откладывает в вещевой мешок часть продуктов). Спички есть?
К у д и н о в. Есть. Знак для вертолетов — костры на поляне.
Н и н а. Самохин, я хочу попрощаться с Ильей Степановичем. Отойди потихонечку, проветри свою голову, удалой.
С а м о х и н уходит.
Н и н а. Степаныч, я изо всех сил стараюсь перейти от вас. Уговорили — последний рейс. И вот, вынужденная…
К у д и н о в (изучает карту). Ну, это обойдется. А вот там, в Усть-Балане… того уже не поправишь. Автобус вверх колесами… двадцать три человека… (Сложил карту.)
Н и н а. Теперь уж точно: последний рейс я с вами, Степаныч. Ребро поломано. Мечты-мечты… Уж никогда мы с вами не съедим Самохина!
К у д и н о в. Километров двадцать мне надо идти вдоль реки… Выпейте чайку, согрейтесь. (Подает Нине кружку чая.)
Н и н а (выплеснула чай, со жгучей обидой). Счастливого пути!
Кудинов стоит, грустно улыбаясь.
Лучше б я разбилась.
Входит С а м о х и н.
С а м о х и н. Товарищ Кудинов, я прошелся… Знаете, я чувствую себя отлично. (Упрямо.) Я пойду! Доползу! Вы не имеете права рисковать жизнью.
К у д и н о в. Странно: вы имеете такое право, а я почему-то не имею?
С а м о х и н. Товарищ Кудинов, я — обыкновенный человек…
К у д и н о в. Чепуха… Древнее заблуждение: обыкновенный человек. Очень удобное для мещан и деспотов. Каждый человек — необыкновенный! Дайте винтовку, мешок.
С а м о х и н. Вы уничтожаете меня… как мужчину.
К у д и н о в. Милый мой товарищ… (Обнял Самохина.)
С а м о х и н. Во мне всегда было что-то от Епиходова…
К у д и н о в (отведя Самохина в сторону). Ты же любишь ее. Долго ты будешь ходить вокруг да около?
С а м о х и н. Ах, и от вас на «ты» удостоился. Вот не думал…
К у д и н о в. Чего ты не думал?
С а м о х и н. Товарищ Кудинов, я — ваш помощник и…
К у д и н о в. Помощник, помоги себе! (Громко.) Берегите Нину. Жгите костры на поляне. Пока! (Махнул рукой, уходит.)
З а т е м н е н и е
Помещение за сценой большого зала заседаний, где идет пленум крайкома.
В тихом уголочке, куда не долетает шум голосов, пристроились П о с к о н о в и Л я л я.
П о с к о н о в (нетерпеливо). Лялечка, сейчас кончится перерыв.
Л я л я (целует мужа в щеку). Тс-с… Никто не видит. Антоша, ты забыл дома вот эти листки. Текст твоего выступления на пленуме. Я так испугалась… Ты же никогда не выступаешь без конспектов.
П о с к о н о в. Лялечка… ну, как-нибудь.
Л я л я. Возьми. И — читай. Не меняй ни одного слова! Очень хорошо здесь у тебя. Все так честно, горячо написано… (Целует мужа.) Да никого же нет! Мой храбрый. Как я тебя люблю… Умница. Я подписалась бы под каждым словом твоего выступления. Возьми же эти листки. А то мы заговоримся — и я, чего доброго, унесу их домой.
П о с к о н о в. Унеси. Я их не забыл. Оставил. Чтоб эти бумажки не тянули меня к трибуне.
Л я л я. Боишься выступать? Но сегодня же… решается судьба края… Антон!
П о с к о н о в. Большая, подлинная, история творится в своих собственных закономерностях. Очередной виток она сложит все равно. Выступай не выступай… Объективные законы, Лялечка.
Л я л я (растерянно). Возможно. А Илья? Надеется на тебя. Поддержишь?
П о с к о н о в. Принципиальность и дружба иногда не смыкаются.
Л я л я. Антонушка… Он ли не принципиален!
П о с к о н о в. Ты не все знаешь. Очень сложная обстановка. Сегодня прилетела рейсовым самолетом Ржанова. Илья к ней летал — в район. Где он, что с ним? Никто не знает. Подняли местный аэрофлот. Искать.
Л я л я. Но без него идет пленум?
П о с к о н о в. Съехалось много людей. Держать их тут в ожидании Кудинова? А вдруг?.. Все может быть. Самолет. Решили проводить. Ведет Рязов. Между нами говоря, Рязова такая ситуация устраивает. Ждет выступления Ржановой. Как только пленум поддержит линию Рязова, Илья будет вынужден уйти. Оставаться на посту первого секретаря он не сможет.
Л я л я. Значит, я зря бежала к тебе?..
П о с к о н о в. Тебе нельзя бегать!
Л я л я (плачет). Да, нельзя… объективные законы… (Горячо.) Антон, я могу умереть.
П о с к о н о в. Отчего, деточка?
Л я л я. Люди чаще всего умирают от огорчения.
П о с к о н о в (обнимает жену). Тебе нельзя волноваться.
Л я л я. Конечно, нельзя… Сегодня Васька сказал «папа».
П о с к о н о в. Да ну?!
Л я л я. Очень так… отчетливо, громко… (Уходит.)
Посконов, умиленный сообщением о Ваське, сморкается, аккуратно складывает платок.
Появляется К у д и н о в. Идет медленно, как бы придерживая себя. В сапогах, в грязном, обгоревшем у костров плаще. На щеках его черная щетина, он очень исхудал, бледен.
К у д и н о в (увидал Посконова). Антон!
П о с к о н о в. А? (Испугался.) Тебя не узнать…
К у д и н о в. Таежник.
П о с к о н о в. Пленум, понимаешь, идет… Извини, я там должен… (Быстро уходит.)
Кудинов осторожно стянул с себя плащ. Остался в свитере и мятом пиджаке. Присел на стул. Тяжело дышит.
Торопливо входит А б р о с и м о в. У него в руках книги.
А б р о с и м о в. Это замечательно, Ильюша… вы наконец здесь!.. Посконов шепнул.
К у д и н о в. Он от меня прямо-таки шарахнулся. Так я страшен?
А б р о с и м о в (вежливо). Гм… небрит…
К у д и н о в (улыбаясь). Я теперь работаю дохлой бегемотою… Самолет сделал вынужденную посадку. Все участники происшествия уже вне опасности. Кто выступал?
А б р о с и м о в. Рязов.
К у д и н о в. Как?
А б р о с и м о в. Яростно тянулся.
К у д и н о в. Кто еще?
А б р о с и м о в. В основном — из районов. Есть очень толковые. Я записался в прения.
К у д и н о в (видит книги в руках у Абросимова). Эти все книги — на трибуну? (Быстро просматривает.)
А б р о с и м о в. Постараюсь без длинных цитат.
К у д и н о в. Осторожней с цифрами.
А б р о с и м о в. Минуточку, я проакцентирую… (Склонился над листками своего выступления.)
Входит В а т а г и н.
В а т а г и н. Илья Степанович!.. Говорок уже пошел, что ты — здесь. Я свои выкладки привез. Те самые. Через бюро райкома провел. Можешь на них ссылаться.
К у д и н о в. Спасибо. (Просматривает.) Все — точно?
В а т а г и н. Если между нами, крен сделан малость.