— Ее пригласил туда архитектор, проектирующий строительство, некто Малколм Маклиш.
Уэйкфилд взглянул на Крейвена.
— Выясните, кто это.
— Да, ваша светлость. — Камердинер вынул из кармана записную книжку и что-то записал.
— Что вам известно об этом человеке?
Тревельон покачал головой.
— Почти ничего помимо того факта, что он нравится вашей сестре. Он как-то связан с герцогом Монтгомери, что требует дальнейшего расследования, но, похоже, человек достойный.
Взгляд Уэйкфилда наполнился гневом, но капитан стойко выдержал этот взгляд.
— Она могла сделать и более неудачный выбор, ваша светлость.
Герцог не желал слушать.
— Фебе не место в «Хартс-Фолли»!
— Да, ваша светлость. Я несу полную ответственность за происшедшее.
— И поделом! Какого черта вы позволили сестре ехать в это безлюдное место? Там можно встретить кого угодно.
Тревельон стиснул зубы. Да и что здесь скажешь? Что подверг Фебу опасности лишь потому, что думал сердцем, а не умом?
Уэйкфилд раздраженно нахмурился.
— Как это возможно? Мейвуд мертв. В голове не укладывается, как это возможно, чтобы на нее напали дважды за неделю разные люди?
— Не разные.
Уэйкфилд замер.
— Поясните.
— Это не Мейвуд, — сказал Тревельон. — Он вообще ни при чем. Я узнал одного из нападавших — человека со шрамом на лице, видел на Бонд-стрит. За сегодняшним происшествием стоят те же люди.
Уэйкфилд выругался.
— Вы были правы с самого начала, Тревельон! Я должен перед вами извиниться.
— Благодарю, ваша светлость, но сейчас это вряд ли имеет значение. — Капитан стиснул кулаки. — Вам необходимо не только разыскать человека со шрамом, но и расширить круг расследования. Приглядитесь к своим врагам и деловым партнерам: узнайте, не точит ли на вас кто-нибудь зуб, не задумал ли кто подсидеть вас в парламенте, захватив в заложницы сестру. Может, какой-то авантюрист имеет виды на ее приданое? Или питал к ней особый интерес в прошлом?
Уэйкфилд с мрачным и усталым видом кивнул, взглянув на Крейвена.
— Разумеется.
Камердинер деловито записывал все, о чем говорил капитан, потом, сложив листок, объявил:
— Займусь этим немедленно, ваша светлость.
Поклонившись, Крейвен исчез.
— Ваша светлость, я должен сообщить вам еще кое-что. — Тревельон стиснул кулаки так, что ногти впились в ладони. — Если бы не мистер Малколм Маклиш, ее бы похитили.
— Что вы хотите этим сказать? — с расстановкой произнес герцог, но капитан смело встретил его взгляд.
— Только то, что сказал. На этот раз их было шестеро, а нас трое, все с пистолетами. По выстрелу на каждого, но все мимо, даже я, хотя Рид говорил потом, будто, возможно, и задел одного. Меня сбили с ног, и один из негодяев успел даже схватить леди Фебу за руку, когда я к ней пробился. Двое целились в нас, когда я прикрывал ее, безоружный, и Маклиш сумел нагнать страху на обоих. Короче говоря, если бы у Маклиша не оказалось в сапоге ножа, если бы ему не хватило отваги наброситься на бандитов, ваша сестра оказалась бы у них в руках.
— Зачем вы мне все это говорите? — медленно произнес Уэйкфилд.
— Я больше не могу охранять леди Фебу, — твердо ответил Тревельон. — И прошу освободить меня от обязанности ее телохранителя.
Уже час как Тревельон отправился с докладом к Максимусу, но Феба до сих пор не знала, чем закончилась их беседа.
— Еще чаю? — заботливо предложил мистер Маклиш.
Они сидели в Ахиллесовой гостиной, здесь же был и Рид, охранял. Слава богу, к тому времени как они вернулись, Артемида с кузиной Батильдой уже отправились за покупками, иначе ее давно бы уложили в постель с полотенцем, смоченным лавандовой водой, на лбу.
— А хотите кекс? Они, правда, какого-то странного цвета, — продолжал архитектор, явно не замечая, что Феба сидит как на иголках. — Но, возможно, на вкус они лучше, чем на вид.
— Не сомневаюсь, что так и есть, — ответила она рассеянно. — Интересно, почему так долго нет Максимуса?
— Ах он… Полагаю, они обсуждают, как лучше вас охранять, миледи. — Должно быть не заметив, какую она скорчила гримасу, Маклиш продолжил: — Признаюсь, я и сам очень тревожусь. Невыносимо думать, миледи, что с вами может опять случиться что-то подобное! Если… если угодно, я скажу: вы стали очень дороги моему сердцу. Когда увидел сегодня, как эти негодяи вам угрожают, я просто потерял голову от ярости!
— Вы проявили чудеса храбрости, защищая меня, — рассеянно отозвалась Феба.
За дверями гостиной послышались шаги, и она вскинулась, повернув голову на их звук, но это просто кто-то прошел мимо, и плечи ее поникли.
— Почту за счастье защищать вас, миледи, — говорил тем временем мистер Маклиш. — Я даже надеюсь, что вы будете считать меня… другом? Возможно, даже добрым другом…
— Конечно. — Феба слабо улыбнулась.
Ей было трудно следить за нитью разговора. Максимус разгневается, когда Тревельон сообщит ему новость, а когда брат гневался, от него можно было ожидать самых суровых мер. Что, если он решит отправить ее в деревню, а Тревельона отстранит, и она его потеряет?
Разумеется, он не совершит подобной глупости.
Феба прикусила губу. Очень мило, что мистер Маклиш решил посидеть с ней, занять ее встревоженный ум разговорами, однако, по правде говоря, уже начинал действовать ей на нервы. И еще она умирала от желания узнать, о чем сейчас говорят Тревельон и Максимус.
— Простите, мистер Маклиш, — резко сказала Феба, подымаясь. — Наверное, мне все-таки следует пойти прилечь.
— Разумеется, миледи. Должно быть, треволнения сегодняшнего утра слишком сильны для вашей деликатной душевной организации.
— Хм… именно. — Тревельон бы глупо рассмеялся, приди ему в голову подобная мысль… при условии, что он вообще умеет глупо смеяться. — Хорошо, что вы это понимаете.
— Разумеется, миледи. Я только жалею, что не сообразил раньше.
Маклиш склонился к ее руке, произнес слова прощания — несколько раз — и, наконец, отбыл восвояси.
Дверь за ним закрылась.
Феба сидела, сунув ладони под колени, и считала про себя. Бедный Рид, наблюдая за ней, наверняка решит, будто она рехнулась окончательно. Она успела досчитать до ста пятидесяти — хотя подобные чудеса терпения были не в ее характере, — появился дворецкий Пандерс.
— Мистер Маклиш уехал, миледи. Не желаете ли…
— Сейчас мне ничего не нужно, Пандерс! — Феба вскочила. — Мой брат все еще у себя в кабинете?
— Да, миледи, — ответил Пандерс и едва успел отойти в сторону, когда девушка молнией пронеслась мимо него и выскочила за дверь. — Могу ли я…
Она махнула рукой.
— Спасибо, не нужно!
В мгновение ока Феба очутилась на главной лестнице и торопливо спустилась в холл, скользя пальцами по стене, чтобы не упасть.
Дверь кабинета Максимуса была закрыта, и это означало, что брат не желает, чтобы его беспокоили, но к черту! Феба ворвалась в кабинет.
— Капитан Тревельон, я, право же, не думаю…
— Его здесь нет, Феба.
Она нахмурилась, из нее словно воздух выпустили. Они не виделись с Максимусом со вчерашнего вечера, и сейчас ей следовало собирать камни — или хотя бы не разбрасывать новых, — но было не до того.
— Тогда где же он?
— Подозреваю, что у себя в комнате.
— Почему?
— Феба!
К подобным интонациям — герцогским — брат редко прибегал в разговоре с ней, но уж если такое случалось, ей оставалось только, закрыв рот, слушать, но не сегодня.
— Это я во всем виновата: обманула его, что ты разрешил, и уговорила отвезти в «Хартс-Фолли», и я до сих пор не считаю, что ничего особенного в этом не было. То есть кто бы мог предполагать? Уж во всяком случае не я. Но главное не это. Максимус, ты не можешь осуждать капитана Тревельона. Он мой телохранитель, а не тюремщик. Нечестно поручать ему работу, с которой ему заведомо не справиться, потому что я ему не позволю.
Она замолчала, набирая в грудь побольше воздуха, а брат заговорил, очень быстро — наверняка отточил этот навык в парламенте.
— Способность капитана Тревельона выполнять свою работу нас больше не волнует.
Она едва не задохнулась.
— Максимус! Не может быть! Немедленно верни его, или я пойду к Артемиде! Вряд ли это тебе понравится!
Угроза, конечно, надуманная, поскольку Артемида, как правило, брала сторону мужа или сохраняла нейтралитет, но Феба чувствовала, что в данном случае невестка могла ее поддержать.
— Это зависит не от меня, — ответил Максимус. — Я не давал отставку капитану Тревельону, он отказался от места сам.
Отказался от места?
Она почувствовала, как сердце ушло в пятки. Нет, этого не может быть. Невероятно, чтобы он оказался настолько благороден и глуп. Уж точно не из-за ее настойчивого желания посетить сгоревший парк развлечений.
Феба вихрем развернулась, выбежала из кабинета и закрыла дверь за собой, в то время как брат продолжал что-то ей втолковывать, но у нее не было времени с ним спорить.
— Пандерс! — крикнула она, выскакивая в переднюю. — Пандерс, мне все-таки нужна ваша помощь.
— Миледи? — Дворецкий вскочил, как всегда, когда кто-нибудь из хозяев требовал его к себе.
— Кажется, я передумала, — задыхаясь, произнесла Феба. — Мне нужно, чтобы лакей проводил меня в комнату капитана Тревельона.
И вот тут-то Пандерс доказал, что он лучший дворецкий в Лондоне. Никаких комментариев или возражений относительно того, что она собирается отправиться в комнату холостяка — а это ужасно неприлично, — не последовало: он просто щелкнул пальцами и позвал:
— Грин!
Пятью минутами позже Феба уже стучала в дверь капитана Тревельона, которая оказалась в задней части дома, по соседству — слава богу, не вместе — со слугами.
— Войдите! — послышалось изнутри.
— Грин, вы можете идти, — сказала Феба, открывая дверь.
— Миледи? — Если раньше Тревельон мог бы разозлиться, то теперь просто насторожился.
— Вы, кажется, не очень-то рады меня видеть, капитан, — весело воскликнула Феба, пытаясь не выдать своей обиды. К черту, в конце концов, она сама виновата.