врежены.
Слава богу, все обошлось. Больше он не совершит подобной ошибки.
Капитан обернулся. Рид связал и уложил второго похитителя на пол рядом с первым, поднял голову и кивнул.
— Поспешим, — сказал Тревельон, подталкивая леди Фебу к двери.
— Бросите нас здесь? — крикнул один из похитителей.
Тревельон обернулся.
— Лучше заткнуть им рты. Пусть полежат здесь, пока не приедет его светлость, чтобы их допросить.
Сделав, как было велено, Рид вместе с Тревельоном и леди Фебой покинул дом, закрыв за ними дверь.
— Лошади ожидают вон там, — сказал Тревельон и повел леди Фебу вниз по переулку.
— Как хорошо, — обрадовалась она.
Алф стояла в том же положении, в каком ее оставили. Поводья были зажаты в ее руках так крепко, что костяшки пальцев побелели. У Тревельона мелькнула мысль, что девушка, похоже, даже не пошевелилась за время их отсутствия, и он похвалил ее:
— Молодец, но у меня к тебе еще одно дело. Можешь передать кое-что герцогу Уэйкфилду?
— Конечно.
Наклонившись, капитан что-то сказал ей на ухо, отчего глаза у нее стали как блюдца.
— И смотри: никому! А еще продолжай работать по тому делу, о котором мы толковали вчера вечером.
— Да, сэр! — улыбнулась девушка и тут же убежала.
— Рид, — повернулся к лакею Тревельон, — у меня есть дело и для вас. Только вам придется оставить службу у герцога и временно поступить в мое распоряжение. Не могу обещать, что потом он возьмет вас обратно.
— Я с вами, — твердо сказал Рид. — Как всегда буду. Можете на меня положиться, кэп. Тревильон улыбнулся.
— Благодарю.
Выслушав указания капитана, Рид вскочил в седло и был таков.
— Капитан, вас прямо не узнать, — заметила Феба. — Секретничаете, шушукаетесь.
Усмехнувшись, он коснулся ее руки, чтобы помочь сесть в седло.
— А мы что, опять поедем вместе?
— Если вы не против, миледи.
— После того, как вы спасли меня от похитителей, я на все согласна, — рассмеялась Феба. — Не очень-то радостно, когда тебя замуж насильно отдают.
— Так вот в чем дело…
Тревельон спокойно сел на коня позади Фебы, хотя внутри все кипело от бешенства.
— Думаю, так оно и есть: я подслушала.
— Тогда знайте, миледи: пока я рядом, этого не будет, — твердо сказал Тревельон.
Больше никаких случайностей! Все, что касалось безопасности леди Фебы, он мог доверить только себе.
Глава 9
Пока они неслись по улицам Лондона, голова Фебы уютно покоилась на широкой груди капитана, и ее совершенно не волновало, что такое поведение могли бы счесть неприличным. Ведь он нашел ее и спас, когда положение было отчаянным. Вокруг витал его аромат — тот, что она ему подарила, — и ей было очень приятно ощущать его. Отныне сандал и бергамот стали для нее гарантией безопасности… и, возможно, не только.
Она почувствовала, как напряглись его мышцы, понуждая лошадь перейти на галоп, а рука крепче обхватила ее талию. Через несколько минут, когда конь сбавил темп, Тревельон спросил:
— Что произошло? Каким образом вас похитили?
Она тяжело вздохнула, приподнимая голову.
— Сегодня утром я пошла на конюшню, как обычно, но как только открыла калитку, меня схватили, что-то набросили на голову и затолкали в экипаж.
От воспоминаний Феба содрогнулась, и лежавшая на талии рука напряглась.
— Мерзавцы, — прошептал Тревельон, едва не коснувшись губами уха.
— Они вообще обращались со мной хорошо, — поспешила успокоить его Феба. — Почти ничего не говорили, и, разумеется, даже намека не было на… непристойные прикосновения.
Склонив голову, она прислушалась. Что это? У капитана в горле что-то клокотало. Боже правый! Неужели он рычит?
— Не могли бы вы сказать, сколько их было? — спросил Тревельон.
— Четверо. Как раз те, которых вы нашли там, где меня держали. Да, и еще кучер. — Протянув руку, Феба коснулась гривы лошади, ощутив под пальцами жесткий конский волос. — Но перед тем, как появились вы с Ридом, мне удалось кое-что подслушать из их разговора. Они кого-то ждали — и этот человек должен был привезти священника.
— Чтобы насильно с кем-то вас обвенчать, — хриплым голосом заметил Тревельон.
Она положила ладонь поверх руки, обнимавшей ее талию, и ощутила твердые, как сталь, мышцы.
— Джеймс, вам известно, кто хочет обманом на мне жениться?
Его рука беспокойно шевельнулась.
— Нет, но это пока. В «Хартс-Фолли» я узнал одного… он и на Бонд-стрит был.
Она обернула к нему лицо.
— Почему же вы мне раньше не сказали?
— Не хотел пугать.
— И просто взяли и бросили меня, буквально в потемках? — с притворной любезностью осведомилась Феба.
— Теперь я понимаю, что поступил необдуманно. Сейчас мы с его светлостью проводим расследование, но пока ничего определенного.
— Это, знаете, как-то обескураживает, — спокойно заметила Феба. Неужели, пока негодяй не будет пойман, ей так и придется жить в страхе, что ее могут в любой момент похитить?
— Действительно, — вынужден был согласиться Тревельон. — Может, похитители говорили еще что-то про человека, которого ждали?
Феба покачала головой.
— Если и говорили, то я не слышала.
— Н-да… — Тревельон тихо выругался. — Это может быть кто угодно. Любой, кому нужно через девушку-инвалида воздействовать на ее брата.
— Я и не обольщалась на своё счет: откуда у меня целая толпа поклонников.
— Не понял?
— Только вчера мистер Маклиш сделал мне предложение, — весело пояснила Феба.
Рука на ее талии напряглась так, что ей стало трудно дышать, потом так же внезапно расслабилась.
— Поздравляю, — проговорил капитан сухо.
Право же, ужасно жаль, что нельзя просто взять и треснуть его по голове. Все стало бы гораздо проще!
— Я ему отказала, — сообщила она не без доли сарказма.
— Почему же? — спросил он, изобразив недоумение.
Феба обернулась к нему, выгнув шею, хотя и не могла его видеть.
— А что вас удивляет?
Он хмыкнул.
— Малколм Маклиш — молодой джентльмен прекрасной наружности…
— И какое мне дело до его наружности, если я не могу видеть?
— К тому же образован, наделен живым умом и совершенно очарован вами. Каждый раз, когда видит вас, его лицо озаряет улыбка.
— Да, я тоже улыбаюсь, когда пахнет вишневым пирогом, — хмыкнула Феба.
— Это не одно и то же, — укоризненно заметил Тревельон. — Не понимаю, чем он плох.
— Вы прямо как старая нянька-ворчунья: браните детей за то, что бегают по дому.
— Я старше вас и опытнее, — сухо заметил он.
Ее поразила ужасная мысль.
— Вы толкаете меня в объятия мистера Маклиша из-за того, что я вас поцеловала?
— Я… — Он аж задохнулся.
— Это был мой первый в жизни поцелуй, знаете ли, — выпалила Феба, решив, что лучше высказаться поскорее, чем мямлить и сгорать со стыда. — Я, конечно, научусь целоваться, не сомневайтесь: научиться можно чему угодно, если больше практиковаться. Вы как считаете? Право же, если бы вы чуть-чуть мне помогли, то в следующий раз…
— Никакого следующего раза не будет! — отрезал Тревельон с суровостью судьи.
— Почему нет? — наивно поинтересовалась Феба.
— Вы прекрасно знаете почему.
— Не-е-е-т, — протянула она удивленно. — Нет, не знаю, честно. То есть я знаю, почему вы решили, что нам не следует целоваться: вы старый, ниже меня по положению, я слишком молода и легкомысленна, а вы такой серьезный… и так далее и тому подобное. Но, если честно, я не вижу причин, почему мне нельзя вас поцеловать. — Она замолчала, подумала и добавила: — Ну, разве что, если вы убийца, скрывающийся от правосудия, или же многоженец.
— Вы же знаете, что это не так. — Тревельон уже терял терпение: может, и хорошо, что она такая прямолинейная, но подобное поведение ввергало его в ступор.
— Значит, и у вас нет причин не целовать меня.
Она сложила руки на коленях и улыбнулась, а Тревельон резко осадил коня.
— Приехали.
— Уф! Но… это же не Уэйкфилд-хаус!
— Да, вы правы. Вам нельзя в Уэйкфилд-хаус до тех пор, пока его светлость не отыщет похитителей.
Она снова обратилась к нему лицом, так что губы касались его волос.
— А Максимус об этом знает?
— Узнает, когда Алф передаст ему то, что я просил. — Его голос в своей стальной твердости показался ей чужим.
— А заранее вы это с ним не обсудили? — уточнила Феба, поскольку знала: ее брат вряд ли потерпит, чтобы вместо него принимал решения кто-то другой.
— Нет, не было времени.
Ее внезапно пронзила дрожь. Тревельон по-своему не уступал в упрямстве ее брату, а может, даже превосходил его. Неужели она за свою жизнь не натерпелась от мужского деспотизма? Неужели всерьез намерена сблизиться с Тревельоном? Что, если он еще больший тиран, чем ее брат?
И что, если еще хуже?
Однако Тревельон еще не закончил.
— Это ваша горничная Пауэрс за деньги сообщила им, что вы любите ходить на конюшню по утрам.
Это заставило Фебу изменить ход мыслей.
— Что? Быть этого не может!
— Боюсь, что это так, миледи, — возразил он сурово.
Среди треволнений сегодняшнего дня именно это сообщение больше всего ее расстроило. Пауэрс прослужила у нее недолго, но ведь она казалась такой милой! Только вчера Феба обсуждала с ней животрепещущий вопрос уместной высоты каблука.
— Мне очень жаль, — прервал ее мысли Тревельон, спешиваясь. — Но если смогли купить Пауэрс, найдутся в доме и другие. Я думаю, что в доме брата вам по-прежнему грозит опасность — пока мы не поймаем похитителя. И поскольку мы не знаем, кому можно доверять, а кому нет, я и решил, что единственный, кому я могу верить безоговорочно, это я сам.
— В каком смысле? — прошептала Феба.
Он обхватил ладонями ее талию: крепко, уверенно, — и тихим голосом ответил:
— Я увезу вас прочь из Лондона, и никто, даже ваш брат, не будет знать куда.
Пока ладони сжимали теплую узкую талию леди Фебы, их обладатель ждал, что девушка поступит разумно: то есть возмутится в ответ на его странное заявление, но напротив, она просияла так, словно ей предложили исключительно забавное приключение.