Бросив взгляд на Эву, Жан-Мари по ее кивку направился вслед за лакеями в дом, не выпуская из рук вырывающегося песика.
Коридор вел в приемную, выдержанный в успокаивающих кремовых тонах, и там начиналась широкая лестница. Однако Эва и леди Кэр вошли в первую дверь справа, за которой находилась гостиная, где уже собрались дамы, члены дамского клуба. В углу комнаты имелся камин, сейчас пустой, и повсюду стояли небольшие диванчики и стулья с подушками. Центр гостиной занимал невысокий чайный столик, уставленный приборами, а примерно дюжина девочек с важным видом, под бдительным присмотром светловолосой горничной, предлагали дамам закуски.
— Очень рада видеть вас, миледи! — Стройная дама с роскошными рыжими волосами с раскрытыми объятиями бросилась им навстречу, и они с леди Кэр обменялись вежливыми поцелуями в щеку.
Пожилая дама обернулась, и Эва с облегчением увидела, что она заулыбалась.
— Гера, позвольте представить вам мисс Эву Динвуди. Мисс Динвуди, это леди Гера Ридинг.
— Для меня это большая честь, миледи. — Эва низко присела в реверансе, а пока леди Гера говорила что-то в знак приветствия, мысленно покопалась в своих досье.
Итак, Ридинг, Гера: старшая сестра герцога Уэйкфилда; супруга лорда Гриффина Ридинга. Это леди Гера вместе с леди Кэр основали дамский клуб. Важная знатная дама, знакомство с которой дорогого стоит.
Впрочем, они тут все такие.
Эва собралась с духом, когда леди Кэр повлекла ее в глубь комнаты, чтобы познакомить со всеми. В конце концов, для чего еще она сюда явилась? Среди прочих дам познакомиться с одной очень нужной особой. И неважно, что Эва терпеть не могла подобные сборища и чувствовала себя там не в своей тарелке: долг она выполнит.
Эва опять изобразила любезную улыбку, когда леди Кэр подвела ее к даме, стоявшей возле камина, и представила. Та оказалась ее невесткой, Темперанс Хантингтон, баронессой Кэр-младшей. Это была миловидная темноволосая леди с такими светло-карими глазами, что они казались золотистыми. Нельзя было сказать наверняка — и Эва, разумеется, ни за что не стала бы спрашивать, — но леди Кэр, похоже, ожидала ребенка.
Рядом с ней стояла Изабел Мейкпис, которая управляла приютом вместе с супругом, Уинтером Мейкписом. Из своих мысленных досье Эва знала, что миссис Мейкпис, в отличие от супруга, происходила из высших слоев общества. Несмотря на низкий статус смотрительницы сиротского приюта, на миссис Мейкпис было элегантное платье, скроенное по французской моде, в алую и желтую полоски. Обе дамы приветливо кивнули Эве, хоть она и отметила искру любопытства в их глазах: старшая леди Кэр не стала объяснять, откуда ее знает.
Герцогиня Уэйкфилд встала и произнесла:
— Рада познакомиться, мисс Динвуди.
Эва присела в реверансе.
На первый взгляд герцогиня производила впечатление ничем не примечательной, однако ее прекрасные серые глаза все меняли. Их взгляд был столь проницателен, что Эва не могла в них не смотреть, пока произносила положенные приветствия.
— Боюсь, вы не сможете познакомиться с ее светлостью, герцогиней Скарборо: сейчас она вроде бы путешествует с мужем по Европе, — сообщила леди Кэр, подводя Эву к последнему дивану. — Италия, знаете ли.
Эва не знала, поскольку никогда не бывала в Италии и не путешествовала ради развлечения, однако понимающе кивнула. Потом ее представили смуглой красавице экзотической внешности. Это была леди Ипполита Ройл, о которой судачили, будто она является самой богатой наследницей в Англии — теперь, после того как бывшая леди Пенелопа Чедвик вышла за герцога Скарборо. Мисс Ройл поднялась с дивана и присела в реверансе, зато ее собеседница так и осталась сидеть.
— А это леди Феба Баттен, сестра леди Геры, с которой вы уже знакомы, и, разумеется, герцога Уэйкфилда, — журчал голос леди Кэр, а Эву словно в сердце ударили.
— Очень рада с вами познакомиться, — сказала леди Феба, поворачиваясь к хорошенькой миниатюрной женщине с приветливым лицом. — Надеюсь, вы не обидитесь, если я останусь сидеть: боюсь, в незнакомой комнате обязательно споткнусь и упаду.
— Прошу вас, миледи, не беспокойтесь на этот счет. Если…
Ее слова потонули в шуме, источник которого был где-то в дверях. В гостиную впорхнула дама в платье чудесного персикового цвета, с кудрявыми волосами, живо рассыпанными по плечам, и ребенком на руках.
Новая гостья воскликнула, явно запыхавшись:
— Ах ты, боже мой! Простите, что опоздала.
Герцогиня Уэйкфилд едва не завопила:
— Марго, неужели это малышка София?
«Это леди Маргарет Сент-Джон», — подсказала Эве запись в ее мысленном досье.
Дама мило покраснела.
— Да. Надеюсь, никто не станет возражать, что я принесла ее сюда?
Судя по всеобщей суматохе, которая поднялась, когда дамы бросились к леди Маргарет с малышкой, возражать никто не собирался. Вокруг них столпились все за исключением Эвы и леди Фебы.
Повернувшись к гостье, Эва тихо спросила:
— Не возражаете, если я подсяду к вам? Похоже, мне не стоило сегодня выходить на этих каблуках.
— Конечно, прошу вас. — Феба похлопала по сиденью рядом с собой, которое только что покинула мисс Ройл.
На другом конце комнаты графиня Кэр быстро обернулась и бросила на нее пристальный взгляд, но Эва сделала вид, что не заметила, и прощебетала садясь:
— Благодарю вас. Тщеславие меня погубит. Я купила эти туфли только на прошлой неделе, для выхода в театр.
Феба повернулась к ней лицом.
— Куда именно?
— Давали «Гамлета» в «Ковент-Гардене». — Эва покачала головой. — Актер был староват — да еще с брюшком, — но вот голос у него зато волшебный.
— Голос — это все, что я способна воспринимать, — со вздохом сказала Феба. — Мне нравятся голоса, способные передавать оттенки чувств, а не просто громкие.
— Да, и мне тоже! Вы слышали Горация Пимсли?
— О да! — воскликнула Феба. — Из него получился прекрасный Макбет — по крайней мере что касается голоса. Мне, правда, не очень нравятся трагедии, но вот голос его я могла бы слушать целый вечер.
Беседа доставляла ей истинное удовольствие, но ведь она здесь с определенной целью.
— Возможно, миледи, вам было бы интересно…
Несколько дам, столпившихся вокруг молодой матери с ребенком, громко рассмеялись, и голос Эвы потонул в этом гвалте. Феба наклонилась к ней поближе.
— Вы не могли бы описать, как выглядит малышка София?
— Трудно сказать: отсюда плохо видно. — Пожала плечами Эва. — Кроме того, их окружает целая толпа. Все, что я вижу, — это пушок, который выбивается из-под чепчика. Кажется, у нее светло-каштановые волосики. — Она взглянула на собеседницу. — Почти как у вас, миледи.
— Правда? — Феба погладила свои волосы, будто так могла ощутить их цвет. — Я почти забыла.
Маргарет с малышкой на руках в сопровождении других дам подошла к ним.
— Не хочешь ее подержать, Феба?
Лицо девушки просияло.
— Можно? Только прошу, Марго, сядь рядом: боюсь ее уронить.
— Не бойся, не уронишь, — твердо сказала леди Маргарет, присела на диванчик и осторожно передала ребенка ей на руки.
— Она такая серьезная, — шепнула леди Гера.
— Правда? — Леди Маргарет разглядывала дочь, как будто это неизвестное насекомое, найденное под листом цветка. — Она хмурится, прямо как Годрик. Похоже, через пару лет из-за стола на меня будут взирать две недовольные моськи.
— Как он? — поинтересовалась леди Кэр-младшая.
— Совершенно одержим своей новорожденной, — ответила леди Маргарет. — Как-то ночью я застукала его в коридоре: ходил взад-вперед с Софией в одной руке и книгой — в другой. Он ей читал, по-гречески. Но что самое удивительное — она, кажется, слушала как завороженная.
— Могу понять почему. — Феба поднесла малышку к самому лицу, закрыла глаза и ласково коснулась носом ее щечки. — Какое же она чудо!
Наблюдая за ней, Эва проглотила ком в горле.
— Мы, кажется, незнакомы, — вдруг сказала леди Маргарет. — Нет, не вставайте! Я Маргарет Сент-Джон.
— Это мое упущение, — виновато заметила леди Кэр; и улыбка ее погасла. — Познакомьтесь с Эвой Динвуди. Она хотела бы вступить в наш клуб.
— В таком случае, полагаю, нам лучше начать, — весело проговорила леди Маргарет и протянула руки к дочери. — Иди ко мне, малышка.
Одна из девочек, рыжеволосая, с впечатляющей россыпью веснушек на носу, внесла блюдо криво нарезанных ломтей хлеба с маслом, и дамы стали усаживаться.
— Спасибо… — поблагодарила девочку Феба и взяла с блюда один кусок.
— Ханна, мэм.
Девочка попыталась сделать реверанс, не выпуская блюда из рук, и Эва едва успела подхватить его, чтобы не уронила.
Казалось, Феба была поражена:
— Не Мэри?
— Когда я сюда поступила, у меня уже было имя, мэм.
— И притом красивое, — серьезно добавила Феба. — Очень вкусный хлеб, Ханна.
Девочка покраснела, и леди улыбнулась ей, а Эва почувствовала болезненный укол в сердце. Она такая милая! Может быть, еще не поздно…
Феба обернулась к ней, все еще улыбаясь.
— Видите ли, всех этих девочек здесь зовут Мэри, а мальчиков — Джозефами. Разве что они уже достаточно взрослые, чтобы успеть получить имя, как Ханна. Ужасная путаница, даже если давать второе имя. Не знаю, кому принадлежит эта идея…
— Уинтеру, — в один голос воскликнули леди Кэр-младшая и миссис Мейкпис.
— Он решил, что так будет больше порядка, — продолжила леди Кэр, а миссис Мейкпис просто фыркнула.
Улыбнувшись, леди Феба снова обратилась к Эве:
— Вы что-то говорили, мисс Динвуди, как раз перед тем, как сюда принесли Софию…
— Да, миледи. — Эва сделала глубокий вдох. — Завтра днем у меня собираются любители театра, всего несколько человек, чтобы обсудить новейшие постановки. Вы окажете мне честь, если почтите нас своим присутствием.
— Буду очень рада, — улыбнулась Феба и сунула в рот последние крошки.
— Милые дамы, — начала леди Кэр, вставая, — нам надо решить некоторые проблемы…