— Ты даже не представляешь, Неждан, как я об этом мечтала. Этот урод привык, что ему всё можно, поэтому… Впрочем, ладно, подробности мы опустим. Я всё ломала голову, как бы его прижучить, а тут вдруг такой подарок…
Она сделала движение кистью, и Услад, как куль, повалился на пол. Отчаянно дёргаясь, он пытался подняться, но «жгут» держал его крепко. Я мысленно выругался — отыгрывать назад было поздно. Даже если всё прекратить сейчас и уехать, скандал уже не замести под ковёр.
Крайсава тем временем говорила Усладу:
— Дай угадаю. Ты шёл в тот флигель, во двор. Там ждёт вивисектор по кличке Конюх. Что за дела у вас с ним?
Такого вопроса он явно не ожидал. Перестал извиваться и вытаращился на неё с недоверием.
— Ага, — сказала она удовлетворённо. — Угадала-таки, прекрасно. Ну, так объясни мне, ушлёпок, зачем ты влез в эту мерзость? Чего тебе не хватало?
— А ты сама подумай, если такая умная.
В его взгляде плескалось бешенство, но он не кричал, а словно выплёвывал в её сторону ядовитые фразы:
— Наследование у нас — строго по женской линии. Пять соплюшек, которых мы взяли с улицы, котируются выше меня, законного сына! И даже мать не может этого изменить. Потому что эти соплюшки владеют тягой, а мне приходится утираться…
— Ты вообще понимаешь, — перебила она, — что наследование — это не только привилегии, но ещё и обязанности? Для тупых поясняю — тебе пришлось бы работать. Глянь в словаре значение слова, если не в курсе.
— Ага, коза, пошути, пока есть возможность. Порезвись напоследок. Как только выйду отсюда, поеду к матери…
— Куда ты поедешь, зависит от моей доброй воли. И от того, насколько меня устроят твои ответы. Повторяю вопрос — зачем тебе Конюх?
— Иди ты в прорубь.
Он демонстративно умолк и все последующие вопросы проигнорировал. Крайсава начала закипать, и я решил, что пора вмешаться, пока она не сорвалась.
Остановив её жестом, я вытащил из кармана моток бечёвки (невольно вспомнились времена, когда я был всего лишь ловцом), связал Усладу руки и ноги. В качестве кляпа сгодился его же галстук.
Положив пленника за куст, я захлопнул дверь в коридор. Ключ в скважине отсутствовал, но я повернул язычок замка при помощи тяги. Сказал Крайсаве:
— Ну, несколько минут мы, надеюсь, выиграли. Пути назад уже нет. Ты вообще понимаешь, что с нами будет, если сейчас не поймаем Конюха? Твой друг ведь не преувеличивал — нас просто растопчут. Тебя особенно.
— Понимаю, — подтвердила она. — Но бывают моменты, когда надо идти ва-банк. А если не выгорит, вали всё на меня. Истеричка, мол, навязалась в попутчики, а потом сорвалась с цепи, и ты не успел её удержать.
Я с удивлением понял, что она говорит всерьёз. Покосился на куст, за которым лежал Услад, и спросил:
— Что он всё-таки тебе сделал?
— Ничего непоправимого, к счастью. Но и ничего хорошего, к сожалению. И вообще, сейчас это уже неважно. Мы идём ловить Конюха или как? Наизнанку вывернусь, но узнаю, что они затевают.
Я открыл дверь во двор, и мы шагнули из душного, обволакивающего зноя в ночной декабрьский холод.
Глава 17
Мороз хлестнул нас ледяной плетью, и мы невольно почти перешли на бег. Теперь мне стало понятнее, как себя чувствовали южные гости, вступая утром на нашу мёрзлую территорию.
Во флигеле горел свет, но окна были зашторены. Когда мы добрались до порога, я придержал Крайсаву:
— Встань сбоку от двери. Ты с вивисекторами ведь лично не сталкивалась? У них есть разные трюки. У самых сильных, по крайней мере. Вещун меня, например, почти загипнотизировал. Так что подстраховывай меня. Если сейчас увидишь, что я теряю контроль, выскакивай и бей тягой. Всё поняла?
Она дисциплинированно кивнула и чётко выполнила инструкцию. Я натянул перчатки, подёргал дверь — заперто.
Секунду-другую я колебался. Вломиться жёстко? Соблазн велик. А если вдруг там окажутся случайные люди? Какая-нибудь местная дворня? Да и причастность Конюха пока под вопросом, Услад её подтвердил лишь косвенно…
Крайсава в платье тряслась от холода, но не торопила меня. И не рвалась крушить всё без разговоров. Приняв решение, я вежливо постучал.
Открыл лично Конюх — я тоже помнил его фотографию из архива (лицо и впрямь совершенно непримечательное). В отличие от других вивисекторов, голову он не брил. Густая шевелюра скрывала вживлённое серебро, если оно имелось.
Я не стал терять время. Не дав Конюху даже пикнуть, сковал «жгутами» и быстро предупредил:
— Без фокусов. Если что, пеняй на себя. Сколько человек в доме?
— Я здесь один. И не понимаю, что вам от меня надо. Вы меня с кем-то путаете?
Он держался слишком спокойно для обывателя, к которому ночью кто-то вломился. И этот штрих убедил меня, что мы не ошиблись, придя сюда.
Я втолкнул его в комнату и усадил на стул. Быстро оглядел обстановку — скудная мебель, бочкообразная печь с металлическим дымоходом. Дал знак Крайсаве — можно входить. Спросил Конюха:
— Чем ты занят в усадьбе?
— Я наёмный специалист, оказываю услуги ветеринара. У хозяина есть собаки и лошади. Сам я иногородний, мне предоставили здесь жильё.
Продолжая его удерживать, я сказал Крайсаве:
— Проверь смежную комнату. Осторожно.
Она приоткрыла дверь:
— Никого. Но там что-то странное.
Я заглянул в проём. На тумбочке стояла штуковина, похожая на массивную хрустальную вазу в оплётке из серебряной проволоки. Через лунное зрение я увидел сразу четыре луча, подведённых к ней на постоянной основе.
— А это у тебя хобби, ветеринар?
— Да, абсолютно верно, — подтвердил он, не моргнув глазом. — Исследую свойства тяги. Это запрещено?
— Тебе, — сказал я, — запрещено даже разгуливать на свободе, Конюх. Ты в розыске. Я могу сдать тебя страже прямо сейчас и получу награду.
Несколько секунд он молчал, бесстрастно меня разглядывая и что-то просчитывая в уме. Затем произнёс:
— Да, можешь, но пока этого не делаешь. Значит, есть ещё какие-то варианты. Я внимательно слушаю.
— Нападение на набережной сегодня устроил ты?
— Нет, но я знаю, кто. Дам нужные адреса. Сам я с теми людьми уже не общаюсь. А их дела мне больше не интересны.
— Да ну? Разлюбил экзотическое зверьё?
— Я исследователь, не связанный научными догмами, — терпеливо ответил он. — Не зацикливаюсь на одном направлении. Экспериментировал на себе, вживлял в голову серебро, но понял, что это слишком рискованно и можно сойти с ума. Ставил опыты на животных — это было логично, учитывая мои познания в зоологии. Опыты, к сожалению, привлекли внимание криминала. Я их оставил, выбрав более перспективное направление.
— И какое же? Поисковую тягу?
Он не удивился вопросу:
— Да, какое-то время она меня занимала. Я пытался развить её у себя или уловить её применение. Кое-чего достиг, но переключился опять-таки на другое. Меня интересуют не частные проявления вроде того же поиска, а более общие.
— Поясни.
— Тяга как свойство лун — слишком сложный феномен, чтобы подходить к ней с устаревшими мерками. Её привыкли воспринимать как инструмент Дрейфа, а в остальные месяцы — как игрушку для одарённых. Хотя в поле её действия находятся все люди без исключения.
Я не сразу осмыслил его слова. Крайсава сориентировалась быстрее:
— Хочешь сказать, что тягу можно использовать и без дара?
— В привычном понимании — нет, сударыня. Но некоторые возможности, судя по всему, открываются.
— Ага, — сказала она, недобро прищурившись. — И именно этим соблазнился Услад? У него ведь на этом бзик — тоже получить силу и приструнить всех соплюшек, которые его, бедного, обижают…
— Он не очень умён, — равнодушно заметил Конюх, — поэтому предсказуем и управляем. Порекомендовал меня купцу-миллионщику, которому принадлежит особняк. Я получил работу под новым именем и технические возможности для экспериментов. Купец не знает, кто я на самом деле, но впечатлён моими умениями.
— В чём суть твоих здешних опытов? — спросил я. — Что за цветок был сегодня на вечеринке? И что за бесцветный луч? Только не вздумай врать, что ты ни при чём.
— Я с вами откровенен, потому что надеюсь на взаимную выгоду. Как я уже сказал, обычные люди не могут применять тягу в общепринятом понимании. Но при определённом резонансе эмоций наблюдаются неожиданные эффекты. Сегодня, когда публика хлопала в едином порыве, возникли некие эманации, которые я сумел зафиксировать на материальном уровне. Выудил из пространства бесцветный луч, как ты его называешь.
Он смотрел мне прямо в глаза. Его голос звучал размеренно. Слова набирали вес, аргументы выстраивались в цепочки, приковывали внимание, и я слушал, не видя смысла перебивать.
— Пока мне не совсем ясно, — говорил Конюх, — как этот феномен можно использовать в практических целях. Он требует вдумчивого, подробного изучения. Но факт налицо — неодарённые люди, собравшись в группу, каким-то образом подключились к линиям тяги. Элементарная логика нам подсказывает — чем эта группа больше, тем сильнее эффект. И закономерности здесь будут иные, нежели при индивидуальном использовании. Чтобы их выявить, требуется более общий и менее замыленный взгляд, системный подход…
У меня промелькнула мысль — его рассуждения, по сути, перекликаются с тем, о чём мы говорили недавно с Сандрой. Посмотреть свежим взглядом, чтобы увидеть не просто частности, а систему…
— И если удастся-таки вычленить алгоритм, — доказывал он, — то прояснятся и перспективы прикладного использования. Исследователь сможет извлечь для себя реальную выгоду. Это тоже немаловажно, не буду врать. Я вижу — тема находит у тебя отклик. А ты, судя по всему, имеешь мозги и хватку, раз сумел меня отыскать. Я предлагаю тебе сотрудничество. Мы продолжим исследования — вне рамок официальной науки, но и без явных нарушений закона. А плодами воспользуемся вместе…
Он вдруг прервался на полуслове и болезненно дёрнулся, его лицо исказилось. Я заморгал растерянно, не понимая, что происходит. Крайсава же, захлестнув «жгутом» шею Конюха, яростно прошипела: