Орнелла с усмешкой и не особо вежливо смотрела на Сандру, сидевшую напротив неё. Чтобы предвосхитить неприятный поворот разговора, я спросил Яромила:
— Как настроение?
— Отлично, Неждан, спасибо! — Он бросил взгляд на Орнеллу, и та поощрительно ему улыбнулась. — Наши родители обсуждали вчера торговлю, мы помогали. С биржей созванивались периодически, ну и напрямую с дельцами, которым мы хотим дать концессию. Масштаб ведь огромный, у меня даже дух захватывает. От нас в июль — серебро, оттуда — пшеница… Ну, в смысле, это на первых позициях, а потом ещё куча всяких товаров будет — и в ту, и в другую сторону…
— Ярик молодец, — сказала Орнелла. — В экономике разбирается даже лучше меня. И вообще умный парень. Меня порадовало, что можно здесь с кем-то поговорить на равных. Мы с ним общий язык нашли моментально. Правда же, Яромил?
Он расцвёл и кивнул с готовностью. Она по-хозяйски прислонилась к нему. Сандра изобразила фейспалм.
Мы пронеслись по городу и свернули на мыс. Он выдавался далеко в море и уходил во мглу, висящую над проливом. На этой узкой полоске суши не было ни растительности, ни сооружений — лишь железнодорожное полотно с несколькими колеями и санный путь, параллельный им.
Сани остановились в двух десятках саженей от туманной стены. Мы вылезли из салонов, осматриваясь. Рельсы тянулись дальше, в туман. В трёх шагах от ближайшей к нам колеи приткнулось устройство, которое уроженец Земли принял бы, вероятно, за маневровый светофор. Но вместо электрических источников света эта конструкция имела лунные линзы.
Следом за нами подъехал министерский чиновник, сдержанно поздоровался. Церемония сегодня была уже не столь камерной, как вчера. Как только мы здесь управимся, на мыс должны были допустить даже репортёров.
Напряжение копилось в пространстве. Чувствовалось, как луны-аттракторы вновь выходят из дрёмы. Их тяга должна была через считанные минуты достигнуть пика, и этого момента все ждали.
Мы с Сандрой оказались чуть в стороне от остальных участников, и я спросил у неё вполголоса:
— А у тебя как дела? Правительница больше не предъявляла тебе претензий?
— У меня всё в порядке.
Отвечала она сухо и холодно, на меня не смотрела. Меня это удивило:
— Я чем-то тебя обидел? Вчера ведь вроде всё прояснили. Мне надо было срочно заняться поиском вивисектора, поэтому я уехал.
— Ага, — сказала она с сарказмом, — я так и поняла. И не сомневаюсь, поиски доставили удовольствие.
— Ты о чём?
Нахмурившись, она огляделась и произнесла полушёпотом:
— Вот только не надо делать из меня дурочку. Знаю, чем ты вчера занимался. Не собиралась следить, естественно, но… Когда ты ушёл, я с час ещё маялась, ворошила в памяти разговор. И мне было стыдно, что я отказала в помощи. В итоге не выдержала, решила зайти к тебе. Хотела сказать, что я передумала и готова попробовать с моей тягой, чтобы засечь того вивисектора. И увидела…
— Увидела что?
— Можно подумать, ты сам не знаешь! Свернула в ваш коридор, а к твоей двери как раз подходит Риккарда. И чуть ли не на ходу уже раздевается! Меня она не заметила, стала к тебе стучаться…
— Ого. И что дальше?
— Ты издеваешься? Я, по-твоему, стала бы за вами подглядывать? Развернулась и убежала к себе… И чтобы ты знал — она ничего не делает просто так! И она совсем не безмозглая, как может показаться! Да, любит жить в своё удовольствие и может иногда наплевать на правила, но знает границы! И правительница ей иногда даёт деликатные поручения, до меня доходили слухи…
— Понятно.
Я, собственно, и вчера не склонен был полагать, что Риккарда — одержимая нимфоманка, готовая прыгнуть в койку к первому встречному, едва сойдя с корабля. Сразу подозревал подвох, а теперь вот получил подтверждение.
Если она действовала с ведома правительницы, то…
Утверждать, конечно, нельзя, но догадки возможны разные. Сбор компромата на Клён хотя бы — для подстраховки, на случай, если переговоры пойдут не очень и понадобятся нестандартные доводы. Ваш гадёныш, мол, совратил честнейшую девушку, давайте подумаем, как вы можете загладить вину. Или что-нибудь в этом роде.
Ну и, само собой, в качестве объекта манипуляций я подходил лучше остальных — дундук, взятый с улицы, почти деревенщина. Но при этом — не какая-нибудь мелкая сошка, а дрейф-механик. Риккарда в два счёта выяснила подробности и отправилась на охоту…
— Если бы ты осталась и досмотрела, — сказал я Сандре, — то увидела бы, что дверь я ей не открыл. Меня просто не было в башне. Я вернулся ближе к полуночи, когда мы поймали Конюха. Да, поймали, если тебе интересно.
— Хочешь сказать, что у вас с Риккардой…
— Ничего не было. Верить мне на слово или нет — твоё дело. Решай сама.
Какое-то время она смотрела на меня недоверчиво. Убеждать её в чём-либо я не собирался и молча ждал, попутно отслеживая, как луны прощупывают пространство. Сандра хотела что-то ещё спросить, но глава Кленового Дома провозгласил:
— Пора.
Вдоль рельсов тянулся каменный парапет — высотой по пояс взрослому человеку и длиной приблизительно в пять саженей. Поверх него шли серебряные перила, но не сплошные. Отдельные их участки, закреплённые на шарнирах, были вывернуты вправо и вверх, словно рычаги. Крайний же отрезок перил изгибался в сторону от путей и подходил к «светофору».
Рычагов имелось шесть штук, и теперь к ним шагнули главные участники церемонии — главы двух Домов, Яромил с Орнеллой и, наконец, мы с Сандрой. Кормильцев-старший, оглянувшись на остальных, сказал:
— Ну, что ж, контакт мы наладили. Да, шероховатости есть, но нет непреодолимых противоречий. Пора расширить обмен.
Он взялся за рычаг, мы сделали то же самое. Я почувствовал резкий и болезненный импульс. Будь мы сейчас на Земле, я мог бы решить, что меня ударило током. Но здесь эти ощущения вызывала лунная тяга, подведённая к серебру. Посторонний же человек, окажись он на моём месте, пострадал бы ещё сильнее.
Мы повернули рычаги один за другим, выстраивая их в линию и замыкая контур. Фон вокруг всколыхнулся. Замерцали обе лунные линзы на «светофоре» — сначала тускло, затем всё ярче. А через полминуты они уже сияли в полную силу — маково-красная и морозно-голубоватая.
Туман впереди, над рельсами, стал редеть. Нет, он не исчез совсем, но превратился в лёгкую дымку, бледно-прозрачную. И мы рассмотрели, что мыс перед нами не обрывается, а стыкуется со своим двойником, который протянулся навстречу, от июльского континента.
Перешеек открылся.
Министерский чиновник вздохнул с явным облегчением:
— Мои поздравления, луноликие. Это лучшая новость, которую мы могли получить сегодня. Я немедленно извещу министерство. Первые грузовые составы сформированы ещё накануне, сейчас они ждут отмашки на ближайшей сортировочной станции. Движение по перешейку начнётся, как только мы состыкуем рельсы.
— Давайте не затягивать с этим, — сказала южная предводительница. — На нашей стороне тоже всё готово. Надеюсь, транспортные артерии будут загружены под завязку. Выжмем из ситуации всё, что только возможно.
Мы не стали задерживаться и быстро вернулись в сани. Когда мы съезжали с мыса, нам навстречу прополз, грохоча по рельсам, путеукладчик с длинной стрелой, вытянутой вперёд. Его громадная линза светилась жёлтым, привязанная к луне сентября.
Во дворе башни меня окликнул Кормильцев-старший:
— Зайди ко мне в кабинет через четверть часа.
— Понял, зайду.
Все направились к зданию, только Сандра чуть приотстала и смущённо подёргала меня за рукав:
— Неждан, погоди минутку. Я должна извиниться. Ведь получается, что вчера ты был занят делом, а я с утра на тебя набросилась. Напридумывала себе невесть что насчёт вас с Риккардой… Да даже если бы ты с ней, ну… Всё равно ведь меня это не касается, и я не имею права тебя в чём-то упрекать… Просто в эти дни всё так перепуталось! Я не понимаю, что делать, и только порчу всё, за что ни возьмусь…
— Не парься, — сказал я ей. — Всё нормально.
— В каком смысле — не парься? Тут жутко холодно…
— Это идиома такая, не обращай внимания. Я имел в виду — брось это самоедство. Ты попала в дурацкую ситуацию, тут действительно с ходу не разберёшься.
— Ты на меня не злишься?
— Нет, говорю же. И пошли уже внутрь, а то опять заморозишься.
Проводив Сандру до её комнаты, я поднялся к главе. Тот сидел за столом, просматривая какие-то документы.
— Из-за тебя, — сказал он мне, — я сегодня почти не спал. На рассвете съездил в башню Рябины, чтобы лично допросить Конюха. Ну и, естественно, поговорил после этого с их главой, обсудил услышанное… Есть хорошие новости. Этот Конюх сотрудничает охотно, сдаёт всех бывших дружков. Указал и адрес, где прячутся те любители фауны. Мы передали информацию страже, пусть ловит их сама. Нам это не особенно интересно. А вот его опыты с бесцветным лучом…
— Хотите, чтобы он продолжал их, но под нашим контролем?
— Да. Это может быть перспективно. Исследователь он и правда толковый, пусть поработает на пользу нашим Домам. Жаль, что Клён не один его контролирует, но хоть так. Рябина как ситуативный союзник — не худший вариант из возможных. С Ольхой или Можжевельником вряд ли договорились бы.
— Насколько я понимаю, результаты этих исследований вы не собираетесь разглашать? Будете держать их в секрете? Они ведь могут быть интересны и для научного сообщества в целом.
Кормильцев покачал головой:
— Я в первую очередь политик, Неждан. Чисто по-человечески — понимаю твои сомнения и даже их разделяю. Но приоритет я вынужден отдавать интересам Дома. Поэтому вот тебе моё недвусмысленное распоряжение — ни с кем не делись полученной вчера информацией. Уяснил?
— Да, глава.
— Впрочем, хорошо, что ты сам поднял эту тему. Похожая дилемма у нас возникла и на трансокеанском уровне. Понимаешь, о чём я?
Прикинув в уме расклад, я кивнул:
— Поисковая тяга. О ней теперь знают сразу два Дома по обе стороны от пролива — Орхидея и Клён. Тоже планируете… гм… тайную коалицию?