На нижних рисунках показана процедура изготовления обмотки типа бензеля. Это умение очень полезно морякам. Слева: завязать выбленочный узел вокруг одной рукоятки. Если вы завяжете его вокруг обеих рукояток, то он будет крутиться вокруг них вслед за витками бензеля, и веревка быстро ослабнет. Справа: аккуратно и туго оберните вокруг линь. Протягивайте конец веревки вверх между двумя рукоятками, перпендикулярно виткам. Эти поперечные перехваты очень крепко натянут витки и не дадут им сдвигаться. Достаточно трех-четырех таких найтов. Закончите бензель еще одним выбленочным узлом, лучше на рукоятке и стороне, противоположных тем, с которых вы начали. Показанный выбленочный узел состоит только из двух витков вокруг рукоятки. Но при помощи дополнительных витков можно создать сложный выбленочный узел. Я обычно предпочитаю делать около четырех витков, обязательно один узел рядом с другим. Таким образом, даже если один виток ослабнет, то дополнительный узел, рядом с бензелем, останется тугим.
До того, как у меня появляется время испробовать новый наконечник стрелы, затычка в нижнем надувном круге начинает дрожать, и у носа плота появляются маленькие гейзеры. Я накладываю вокруг уплотнителей и затычек еще один жгут и крепко закручиваю его. Наружу вырывается вулкан толстых пузырей. Заплата опять пропускает воздух.
Заплата, которую я поставил на опреснитель, ослабла, теперь он тоже сдувается. Я не могу снова надуть опреснитель, поскольку в самом разгаре работа по обвязке заплаты плота, поэтому опреснитель сдувается полностью до того, как я успеваю до него добраться. В дистиллят попала соленая вода. Сколько там ее оказалось, сказать сложно. Я решаю, что она не настолько соленая, чтобы ее нельзя было пить, но так как уровень содержания соли в моем организме растет, то способность распознать соленость воды снижается. Меня пугает то, что морская вода начинает казаться достаточно пресной.
Заплату срывает в сумерках, так что я не сплю всю ночь, лежа на спущенном круге и как можно теснее прижавшись к борту «Утенка», чтобы не слишком глубоко продавливать днище. Мне холодно и сыро, я чувствую себя так, словно лежу в полном воды гамаке, перекосившемся на одну сторону. Меня задевает что-то большое, тяжелое, жесткое. Еще одна акула. Хватаю ружье и стараюсь принять позу для удара.
Визжащее резиновое днище засасывает мои ноги, перекручивает их и сдирает кожу. Я не могу разглядеть акулу, так что пытаюсь вытащить конечности-приманки из моря, сев на надутый круг и опершись головой о тент. Дрожа, жду рассвета.
Я обшариваю каждый пыльный уголок чердака в моей голове, чтобы отыскать способ раз и навсегда залатать выпускающий воздух надувной круг. Тонкий шнур, который я использовал для обмотки, слишком легко соскальзывает, не достает до конца собранных в складку краев прорехи. Может быть, если я возьму веревку побольше, то она не будет соскальзывать. Я захвачу самый кончик складки, в которую собраны края, и обмотаю веревкой так, чтобы витки плотно прилегали друг к другу, идя по спирали, как проволока на барабане, захватывая все большую часть краев, пока вся прореха не будет закрыта.
На рассвете я пробую сделать это при помощи линя толщиной в полсантиметра, к которому был привязан плавучий якорь. Слава богу, это работает.
Через три часа круг снова выпускает воздух.
Я снова перевязываю прореху, добавив жгуты из тонких шнуров между витками толстого линя и переместив веревки, обеспечивающие давление извне. Я надуваю круг, пока он не становится достаточно жестким и не начинает держать первоначальную форму.
Что-то размеренно стучит в днище. Я ложусь на тент «Утенка», смяв его, и выглядываю за корму. Я могу почувствовать на ощупь, что ржавый газовый баллон, которым изначально был накачан плот, выпал из своей защитной сумки. Теперь он не только является хорошей приманкой для акул – грубый металл может быстро протереть в моем судне очередную дыру. Ветер усилился, и волны заливают меня, а «Утенок» поднимается и опускается, как мембрана насоса. Я тяну шланг, соединяющий баллон с нижним надувным кругом «Утенка». Газовый баллон тяжелый, подозреваю, что он полон воды. Он не желает вновь занять свое место. Шланг пропущен через защитную сумку баллона, поэтому не провисает достаточно для того, чтобы тянуть его вверх и из воды. Его невозможно впихнуть на место и невозможно вытащить, но при этом я не могу оставить все как есть. Проклятье! Я нащупываю защитную сумку и начинаю разрезать ее охотничьим ножом, действуя очень осторожно, чтобы не уронить нож и не воткнуть его в надувной круг. Дважды мою руку пронзает острая боль. Ничего страшного. Ничего не случится, если я порежусь. Наконец работа сделана, я вынимаю из воды баллон и привязываю его к верхнему надувному кругу.
Мои руки кажутся свинцовыми, все тело болит, голова как будто набита ватой. Последние дни я спал всего по нескольку часов и постоянно сидел в соленой воде. Нарывы лопнули. Язвы растут. Дыра, которую я протер в левой руке, когда работал над заплатой, стала больше, она гноится. Мне крайне необходимо удовлетворить несовместимые нужды: поесть, попить и поспать – и одновременно рыбачить, делать навигационные расчеты, обслуживать опреснитель и вести наблюдение. Я тружусь, пока меня не покидают силы. Мне удается поймать еще одного спинорога, и я ем противную рыбу так, словно это жареная утка. Необходимость постоянно подкачивать плот лишает меня ночного сна. Уже нет четкой границы между добром и злом, красотой и уродством. Жизнь – всего лишь следующие один за другим расплывчатые моменты, ведущие ко все более сильным усталости и боли. Я настолько привык выполнять необходимые для выживания действия, что делаю все не задумываясь. Идет дождь, я вскакиваю, чтобы собрать около 170 миллилитров воды, с раздражением глядя, как маленькие реки стекаются в пасть тента, где чистая вода тут же превращается в уксус и желчь.
С тех пор как поврежден нижний надувной круг, стоит штиль. С одной стороны, это хорошо: у меня было время доработать заплату. Если бы шторм разразился в тот момент, когда нижний надувной круг был сдут, я мог бы утонуть, а мое снаряжение наверняка было бы разбросано и смыто.
Но, как всегда, у хорошего есть и обратная сторона: в штиль я продвигаюсь вперед невероятно медленно. Недавно установился бриз, скорость которого достигает примерно двадцати узлов, море волнуется, но не штормит. Я рад, что вернулась такая погода. По крайней мере, мы снова движемся.
Больше недели я был слишком слаб, чтобы заниматься йогой. До последнего повреждения плота я думал, что достиг устойчивой степени истощения, но теперь мое тело стало еще более слабым и тощим. Я могу это выдержать. Некоторые выживали и в худших условиях. Ты уже находишься на финишной прямой, ведущей к дому, нельзя расслабляться, надо ускорить темп. Двигайся, даже если протрешь новые дыры в своей шкуре, продолжай путь. В этой гонке невозможно второе место, только победа или поражение. Здесь и речи быть не может об орденских ленточках или призах. Ты должен держаться и не сдаваться.
Оторвут ли волны заплату? Не паникуй. НЕ ПАНИКУЙ! Я умудряюсь заснуть. Мне снится, что вся моя семья, друзья, все, кого я люблю, собрались на пикник. Я пытаюсь сфотографировать их сидящими на каменной стене. Не могу сделать так, чтобы все поместились в кадр. Они кричат мне: «Надо отойти назад», «Назад, назад, дальше, отходи дальше». Я отхожу назад все дальше и дальше, пытаясь вместить в кадр всю толпу. «Еще дальше назад!» – кричат тысячи пестрых пятнышек. Они постоянно уменьшаются, но в объектив попадают всё новые люди, пока картина не превращается в размытое пятно и не исчезает.
Мокрое днище плота двигается совершенно невероятным образом, словно я катаюсь на аттракционе. Не могу представить, как можно было бы что-либо чинить в таких условиях. Заплата шипит и выбрасывает пузырьки воздуха, но держится.
Чтобы защитить нос плота от подводного ружья, если оно вдруг упадет, и чтобы любопытные рыбы не растрепали заплату, я просовываю кусок парусины через вход и закрываю им нос так, чтобы он свешивался под плот. «Резиновый утенок-III» стал похож на морское животное с большим ртом, из которого безвольно свешивается язык. Причем я болтаюсь в пасти, как больная миндалина. Плотно привязываю «язык» к плоту, чтобы он не шлепал по воде, загораживая мне обзор при рыбалке. Теперь мы с «Утенком» готовы сожрать все, что попадется нам на пути.
Чем дальше на запад мы продвигаемся, тем больше чувствуем влияние теплых, влажных, дующих с востока пассатов. На плодородном небе начинает расти цветная капуста – кучевые облака. Смазанными серыми полосами проходят небольшие дожди. Я убираю воздушного змея, которого изначально сделал как сигнальное устройство, а потом использовал для отведения воды, попадающей через текущее смотровое окно. Заменяю его пластиковым пакетом, который может временно служить для этой цели, правда, не очень эффективно. Когда с неба падают струи дождя, я держу змея, как щит с устремленным вниз концом, капли попадают на него и скатываются в пластиковый контейнер. Дополнительные квадратные сантиметры позволяют мне собрать почти пол-литра небесного эликсира.
Вот уже несколько дней в буфетах мясного магазина – никакой свежей еды. Осталось только несколько сухих кусков рыбы. Они кажутся нормальными на вид, хотя и провисели месяц. Твердые как камень янтарные куски я держу во рту по полчаса, пока они не становятся достаточно мягкими для того, чтобы их можно было хоть как-то прожевать.
Меня преследуют две песни «Битлз», они снова и снова крутятся в моей голове. Как говорится в первой песне, «I’m so tired» – да, да, я так устал, мой разум вышел из строя. Ну да, конечно, почему бы просто не подняться и не выбрать какой-нибудь напиток. Напиток… напиток… Гм. И словно в ответ на мое чувство бессилия начинает звучать вторая песня. «Everybody needs somebody…» Помогите! Да, конечно, мне кто-нибудь нужен, и я довольствуюсь кем угодно. Да, конечно, я воспользуюсь чьей-нибудь помощью… эй, Вселенная, ты меня слышишь?! Помогите! Конечно, никто не приходит, да и напитков нет. Но песни продолжают звучать.