ОНА ПРОПУСКАЕТ ВОЗДУХ!
Сил нет. Я не могу двигаться. В левой руке жгучая боль. Правой рукой поднимаю ее и кладу на грудь. Наступает ночь. Очень холодно, но я не дрожу. Я безжизненно плыву по волнам, как мокрая тряпка. Я больше не могу двигаться. Коченею. Конец близок.
Тяжелое дыхание. Почти агония. Да, я почти уверен, что умираю. Восемь дней я пытался заделать прореху. Хватит, пожалуйста, хватит. Океан перекатывает меня, захлестывает водой, бьет, но я не сопротивляюсь, я почти не чувствую этого. Я устал, я так устал… рай, нирвана, мокша… где они? Не могу их увидеть, я не чувствую их. Только темнота. Это иллюзия или реальность? Ах, эти религиозные и философские словесные игры. Слова не реальны. Часы? Да. Прошло пятьдесят дней, и осталось несколько часов. Я оступился, упал и пропал. Почему, почему, почему? Вечная жизнь? Да, океан катит волны. Я качусь на волнах. Нет. Не я. Углерод, вода, энергия, любовь… они вечны. Кожа и кости Вселенной, Бога, гибкие, всегда подвижные. А я пропал, пропал без следа.
Энергетический всплеск озаряет разум, словно я взорвался внутри своего тела. Омут ширится, окружает меня. Мне страшно, очень страшно. Мои глаза наполняются слезами, и я отпрянул от развернувшейся пустоты. Всхлипываю от ярости, сожаления и жалости к себе, цепляюсь за склон, стараюсь выползти, теряю опору, соскальзываю еще глубже. Истерические причитания, горькие жалобы, потерянная надежда. С трудом двигаю руками, чтобы схватиться за что-нибудь, но зацепиться не за что. Темнота ширится, обволакивает меня. Сколько еще глаз видели то, что вижу я? Я чувствую их, они вокруг меня, миллионы лиц, шепчущих, собирающихся вокруг, зовущих: «Иди к нам, твой час настал».
Дважды в ад и обратно
28 марта
52-й день
Привидения появляются из темноты и тянут меня вниз. Я падаю. Наступает конец.
– Нет! – кричу я. – Не могу! Не хочу!
Я не могу уйти. Слезы струятся по лицу и смешиваются с волнами, плещущимися вокруг моего тела. Умру, и скоро… Найти ответ. Хочу… да! Да, именно, я хочу жить. Несмотря на страдания и ужас. Несмотря на то, что меня ждет впереди. Я дрожу, всхлипывая: «Я хочу ЖИТЬ, ЖИТЬ, ЖИТЬ!»
Не могу…
Должен! Проклятье, открой глаза. Они слипаются, тяжелые от усталости. Стараюсь сфокусировать взгляд.
Получается не очень хорошо.
Прекрати ныть! Сделай это! Руки, держите – и ТОЛКАЙТЕ! Теперь еще раз, ТОЛКАЙТЕ! Хорошо. Немного повыше. Теперь я не утону. Дыхание тяжелое. Все хорошо, держись, парень. Голова кружится, в глазах туман. Накатывает волна. Холодная. Сохраняй спокойствие. Прекрати скулить! Накройся этой сумкой. Сделай это! Хорошо. Теперь отдохни. Пока ты не можешь больше ничего сделать. С тобой все хорошо. Ты слышишь меня?
Да.
Хорошо.
Что теперь? В следующий раз будет не так легко.
Замолчи! Ты должен придумать какое-нибудь решение. Надо согреться, надо отдохнуть, надо подумать. Может быть, остался единственный шанс. Может быть, нет и его. Это должно сработать с первой попытки. Если не сработает, ТЫ УМРЕШЬ! Умрешь, умрешь, умрешь. Да. Я должен правильно воспользоваться единственным шансом.
Вернись в начало. Определи, в чем проблема. Используй полученные знания.
Я не могу собраться с мыслями. Временами они четкие, но затем спотыкаются, как пьяные, и становятся бессвязными и туманными. Умереть, пропасть без следа… Важнейший вопрос, смерть… Проклятье, сконцентрируйся! Хорошо. Старая проблема: затычка вылетает. Я решил ее вшиванием. Актуальная проблема: бензели сползают. Я должен удержать их на месте. Какое снаряжение у меня есть?
Термозащитное одеяло, ракетница, бесполезная зажигалка, пластиковый пакет. Может быть, я смогу крепко подтянуть днище, задрав нижний надувной круг по всему периметру и привязав его к верхнему кругу? Это ненамного лучше того, что я сделал раньше, и слишком сложно. Мне придется проткнуть отверстия в нижнем надувном круге, и потом не будет пути назад. Решение должено быть проще. Что еще у меня есть? Аптечка, бинты, ножницы, шпагат, линь. И все, что я уже использовал, – ложка, вилка, радиолокационный отра… Вилка! Конечно! Почему ты такой тупой, чертов идиот! Есть же вилка!
В венах начинает пульсировать адреналин. Словно по волшебству, я нахожу силы, чтобы получше укутаться и восстановить утраченное телом тепло. Я съедаю всю рыбу, которая попадается на глаза, жду и начинаю обдумывать новую идею. Всю ночь я лежал без сна и разрабатывал план. Я продумал каждую мелочь, каждую возможность и ее вероятные последствия. Не знаю, переживу ли я эту ночь, но ничего не остается, кроме как попытаться это сделать. Я съеживаюсь, стараюсь держаться подальше от холодных участков плота, тех мест, которые не были согреты моим телом. Наконец я вижу, как чернота становится серой, а потом на небе появляются оранжевые тона.
Я скидываю с себя то, чем накрывался, и чувствую на коже холодный утренний бриз. Охотничьим ножом аккуратно делаю надрез в верхнем крае пенопластовой затычки и в нижнем крае прорехи. Отламываю у вилки зубья и просовываю рукоятку в разрез так, чтобы она торчала с обоих концов, как кость в носу каннибала. Очень удобно, что в рукоятке вилки есть два отверстия, они оказываются прямо сверху и снизу от краев прорехи. Я могу обвязать заплату поперек, пропуская веревку через отверстия, чтобы ручка прочно держалась на месте. Веревка сможет сползти только в случае поломки ручки. Сначала я использую тонкий шнур, чтобы собрать среднюю часть краев и плотно прижать их к затычке. Затем я делаю обмотку более толстым линем, пока края не собираются в складку, а внешние кромки прорехи не скрываются полностью. Я знаю, что этот более толстый линь не может сделать заплату воздухонепроницаемой. Его единственная задача – лежать плотными витками и собирать края в складку. Наконец, в качестве последнего «герметика» я закручиваю за обмоткой из толстого линя жгут и крепко его затягиваю. Толстый линь не даст жгуту сползти к краям прорехи, когда круг будет надут.
Мне приходится отдыхать после каждого этапа работы, так что она продолжается до второй половины дня. Закончив ее, я начинаю накачивать надувной круг. Полчаса уходит на то, что обычно занимает пять минут. Через полтора часа надутый круг опять становится довольно мягким. Я подавлен, но, пока остаются силы, надо стараться довести дело до конца – без вариантов.
Ручка вилки удержала бензели на верхнем и нижнем краях, но в углах обе стороны выдавило достаточно для того, чтобы пропускать немного воздуха. Я стягиваю эти стороны ниже, использую леерные веревки и леерные крепления на верхнем надувном круге и все, что только приходит на ум. Я еще несколько раз закручиваю жгут, добавляю второй. Пора попробовать снова. Теперь я подвываю громче насоса. В течение часа «Утенок» жадно поглощает воздух, поднимается над водой и снова плывет вперед, как оторвавшийся лист водяной лилии. Я валюсь с ног бесформенной кучей человеческих останков.
До того, как «Утенка» вновь потребовалось покормить, прошло двенадцать беззаботных часов. Его рот перестал выплевывать три сотни глотков воздуха каждые несколько часов. Я качаю насос всего тридцать раз, и его живот снова становится твердым, как дыня. Серое небо и мучившее меня море до сих пор закрывают все вокруг. Мое тело хочет есть, пить и постоянно болит. Но сам я чувствую себя отлично! Я наконец-то добился успеха!
В ту ночь, когда я потерял «Соло», и прошлым вечером смерть казалась неизбежной, она могла прийти в любой момент. В первый раз прошло больше недели, прежде чем я привык к плоту и понял, что есть возможность раздобыть достаточное количество еды и воды, чтобы выбраться из этой адской бездны. На этот раз все было гораздо хуже. После того, как нижний надувной круг был пробит, моя жизнь на плоту была ужасней, чем я мог представить себе в начале своего плавания. Мне кажется, что я дважды попадал в ад и возвращался, и последующее «путешествие» было длиннее, безнадежней и отвратительней. Еще одного я не переживу. Даже сейчас я не уверен, что смогу восстановить силы и продержаться еще три недели, а может, и больше, чтобы добраться до островов.
Я должен думать об этом с оптимизмом. Я должен полностью вернуть под свой контроль и судно, и самого себя, так как мне предстоит сделать еще многое. Я встаю, разворачиваюсь лицом к ветру и твердо приказываю старухе с косой уходить прочь!
Рыбы не осталось, а воды совсем мало. Наступает ночь, и волны больно бьют меня, но я почти не ощущаю этого. Я отдыхаю, временами засыпаю и жду, когда снова появится солнце. Я медленно, очень медленно начинаю возвращаться к жизни.
На пятьдесят третий день солнце разгоняет тучи, а ветер гонит нас вперед. Заплата немного ослабла, но держится. Я чувствую себя так, словно меня переехал поезд, но как никогда уверен в том, что выдержу. Даже если заплата придет в негодность, то я смогу быстро заменить ее. Система работает. Я до сих пор нахожусь примерно в трех неделях пути от островов. Я истощен, нет никакой возможности восстановить силы, нет надежды на то, что я смогу справиться с еще одной крупной аварией. С этого момента и до конца будет идти постоянная битва за то, чтобы продержаться и не оборвать нить, связывающую меня с миром.
В начале плавания на плоту грани между моим рациональным «я» и другими сторонами почти не было. Моими эмоциями управляли инстинктивные навыки, а тело не жаловалось на необходимость работать. Но разрыв между сторонами моей личности постоянно увеличивается, поскольку каждый день обоюдоострый меч реальности все больше отсекает одну из сторон. Мои эмоции напряжены и находятся на грани срыва. Любая мелочь приводит либо в ярость, либо в отчаянье – или наполняет невыносимой жалостью, особенно к моим рыбам. Тело теперь настолько обессилено, что с трудом подчиняется командам разума. Оно хочет только отдыхать и найти облегчение от боли. Но рациональная сторо