Когда в 1982 году меня прибило к берегу, у меня, как и у многих выживших в кораблекрушениях, не было ни малейшего представления о том, что во многих смыслах путешествие только началось. Я почти не изменился с физической точки зрения. В течение шести недель я боролся за то, чтобы передвигаться на распухших ногах, но отеки постепенно спали, и у меня осталось всего лишь несколько шрамов, напоминающих о том, что провести день в океане не обязательно значит провести день на пляже. Теперь мне надо как следует загореть, чтобы проявились десятки маленьких белых пятен, оставшихся на память о язвах от соленой воды. Примерно через шесть месяцев на берегу ко мне вернулся нормальный вес, восстановилась большая часть мышц, исчезнувших во время голодания. На ногтях появились характерные линии, говорящие о недоедании. И мне пришлось признать тот факт, что дрейф стоил мне одной настоящей физической потери: кажется, он запустил начало зрелого возраста. Я ел меньше и впервые обнаружил, что без особого труда могу немного нарастить жирок вокруг талии. По утрам я находил на подушке клочья волос: присоединился к миру людей, знакомых с проблемой облысения. Что касается серьезных долгосрочных последствий, то кто на самом деле осознает их? Мне, например, и в голову не приходило проверить печень или почки.
Я продолжаю выходить в море под парусами. Море остается величайшим заповедным пространством мира. Путешествие по первозданной территории, будь то леса или волны, необходимо для развития и возмужания человеческого духа. Лишь наедине с дикой природой понимаешь, кто ты есть на самом деле. Именно встреча с дикой природой делает неважной толщину бумажника, а подлинным мерилом собственной ценности становятся твои способности.
После первых неуклюжих шагов по берегу я обнаружил, что жизнь куда более свободная, чем я представлял себе раньше. И куда более занятная. Как-то мы шли на веслах через бухту, и мне на глаза попалась маленькая рыбка, беззаботно плавающая неподалеку. Чисто рефлекторно, с молниеносной быстротой я выхватил ее из воды и мигом проглотил – к удивлению, если не к ужасу, своих пассажиров. Когда друзья извинялись за внешний вид своих квартир или машин, я мог только хихикнуть и спросить: «Хорошо, а она не протекает? Она больше, чем собачья подстилка? Она не скачет хаотично туда-сюда?» Кажется, никто и ничто не могло меня обеспокоить или напугать. Что могло быть хуже того, что со мной уже случилось? Но со временем жизнь снова усложнилась, а воспоминания поблекли. Вернулись надежды и ожидания, и в повседневные дела стали просачиваться все те же старые недовольства. Хотя где-то в подсознании тихий голос неустанно напоминает мне, что каждый день – подарок, а не что-то само собой разумеющееся. Я знаю, что быть сытым, не испытывать боли, обладать друзьями и любимыми – это привилегии, доступные очень немногим в этом жестоком мире.
«Дрейф» – на самом деле история не столько обо мне, сколько о волшебстве и тайне моря, о том, как оно вручило мне два бесценных подарка. Моя одиссея наглядно продемонстрировала мне, что я куда сильнее, чем предполагал, а это уже немало. Но что еще более важно: море помогло выявить мои многочисленные слабые стороны и недостатки. Катрин или Фриша не были виноваты в том, что я не мог стать мягче и был безнадежен во взаимоотношениях. Во многих смыслах я был столь же безнадежен по жизни. Когда мои идеалы не соответствовали реальности, я убегал от реальности. Я не мог принять собственные недостатки, свойственные мне как человеческому существу, и недостатки окружающих меня людей. Я был волком-одиночкой, я плыл против течения задолго до того, как море кинуло меня на «Резинового утенка-III». Это был не желанный вояж глянцевого героя. Когда меня прибило к берегу, я с благодарностью отнесся к тому, что мне была дарована возможность изучить свои слабые стороны и узнать, как их компенсировать. Это был намного более ценный подарок, чем достижение какого-то рекорда по продолжительности или людское восхищение.
Большая часть из того, чем я занимаюсь сегодня – будь то писательская деятельность или чтение лекций о выживании, – прямое или косвенное следствие моего дрейфа на славном судне «Резиновый утенок-III». К тому времени, как я достиг берега Мари-Галант, я уже принял решение так или иначе с пользой применить свой опыт, поделиться теми положительными моментами, которыми одарило меня море. Я чувствовал, что моя история будет по-настоящему интересна лишь немногим морякам и нескольким друзьям. Я не был готов к тому, насколько глубоко она проникнет в души людей на берегу. За прошедшие годы, как до, так и после публикации книги, я участвовал во всевозможных проектах масс-медиа, которые помогли мне распространить дух дорад. Выжившие в авиакатастрофах, кораблекрушениях и во время лавин, которые в состоянии понять различные аспекты пережитого мной, рассказывали мне свои истории, так же как страдавшие раком и другими тяжелыми заболеваниями, ставшие жертвами несчастных случаев, супружеского или родительского насилия, обладавшие опытом выживания, на первый взгляд сильно отличавшимся от моего. Я обнаружил, что книга «Дрейф» затронула больную жилку большинства людей: борьбу за выживание. Все мы делаем это ежедневно в большей или меньшей степени, практически каждый из нас за свою жизнь вынужден столкнуться хотя бы с одним серьезным испытанием. Путешествие на выживание не только помогло мне понять самого себя. Оно дало возможность полюбить людей, несмотря на все их слабости, установить новые и серьезные отношения. У меня появилась новая цель. Я продолжаю проводить время, измеряя глубины этого нового моря выживания. Какие общие нити связывают нас, переживших катастрофы? Каковы общие этапы этого опыта? Какие успешные стратегии применяют уцелевшие? Как мы можем использовать этот опыт в качестве краеугольных камней для постройки лучшей жизни, даже если знаем, что наша физическая смерть неминуема? И как мы можем сделать так, чтобы он не стал надгробным камнем.
Сейчас я могу сказать, что благодарен этому опыту и тому течению, которое продолжает нести меня. Я не готов добровольно пройти через это снова. Однако море, пославшее мне испытания, оказалось достаточно великодушным, чтобы позволить мне жить дальше, чтобы показать, как надо жить. Впервые в жизни я почувствовал себя по-настоящему ничтожным. Это еще один парадокс моей истории – глубокое, искреннее осознание собственной незначительности вызывает умиротворяющее ощущение абсолютной связи с огромным целым. В качестве частички мира и человечества я чувствую себя более умиротворенным и значительным, чем когда я был волком-одиночкой.
Возможно, еще одним парадоксом является то, что я не рассматриваю само по себе выживание как нечто особо выдающееся. Я считаю, что мое выживание стало, в некотором смысле, провалом. Я не мог позволить себе умереть, потому что меня удерживали страхи, неудачи и потребность искупить вину. Если я и нашел какую-то реальную мотивацию, то она заключалась всего лишь в признании потребности сделать что-то, лишь бы придать значение последующим унылым годам. Важно качество нашей жизни. То, какую часть душевного начала мы можем разделить с миром, чтобы помочь ему в борьбе за выживание, намного перевешивает рекорды долгожительства. То, что это звучит банально, не делает утверждение менее правдивым. Моя цель – жить так, чтобы встретить смерть красиво и со спокойным сердцем, когда бы она ни пришла.
В то же время я стараюсь не зацикливаться на том, что могло бы случиться, переоцени я свои силы. Избегать рисков – это не цель. Да, возможно, дрейф сделал меня более благоразумным, однако, когда я рассказываю о путешествии, всегда говорю: «Не важно, в какую дыру вы решитесь спуститься или насколько высоко вы заберетесь, желая прогуляться по проволоке под куполом цирка: всегда помните об опасности». Без препятствий не бывает роста. Именно проблемы порождают переломные моменты, жестоко испытывая нас. Но кризисы часто дают и наибольшие возможности. Люди, переживающие сложные времена, как правило, чувствуют себя одинокими и не знают, что делать. Когда наступает переломный момент, я напоминаю себе несколько простых вещей: мы не можем управлять своей судьбой, но можем помочь сформировать ее. Стоит попытаться улучшить жизнь, но признайтесь: мы можем делать только то, что в наших силах. Помня об этом, я, даже одинокий и отчаявшийся, находил утешение в опыте тех, кто претерпел более тяжкие испытания и выжил. Особенно тех, кто, несмотря ни на что, сумел преуспеть.