Медленная улыбка открыла безупречно белые зубки. «До следующей загрузки я наконец-то позволю себе заняться реальным сексом!» — подумала Джастина.
Из хранилища в Нью-Йорке она телепортировалась прямо в центр поместья Тюльпанов. Стабилизирующее поле многие столетия поддерживало древний особняк Бурнелли, сохраняя все материалы в первозданном виде. Увидев дом собственными глазами, Джастина радостно улыбнулась. Честно говоря, здание можно было назвать просто безобразным; особняк состоял из четырех «лепестков», чьи красно-черные крыши сходились в центре у «башни-тычинки», увенчанной «античной» короной, высеченной из камня и покрытой сусальным золотом. Поразительный в своей аляповатости стиль на протяжении десятилетий то входивший в моду, то подвергавшийся критике. Гор Бурнелли, отец Джастины, еще в середине XXI века выкупил поместье у округа Рай в окрестностях Нью-Йорка и основал здесь личный центр финансовой и коммерческой деятельности. Поместье Тюльпанов принадлежало семье во времена становления и развития Содружества, пока его социальное и экономическое значение не уступило натиску бионоников, АНС и разделению общества на Высших и Прогрессоров. Сегодня внушительная империя семьи раскинулась во Внешних мирах, но управлялась она корпорацией тысяч Бурнелли, ни одному из которых не было больше трехсот лет. Гор, основавший и развивший семейный бизнес вместе с ближайшими родственниками (включая Джастину), давным-давно загрузил ил свое сознание в АНС. Однако юридически и официально он так и не передал нетерпеливым потомкам право собственности. Гор заверял их, что это всего лишь незначительная уловка ради их собственной выгоды, ради того чтобы сохранить целостность структуры и сплотить семейство, чем пренебрегали многие другие Династии. Только Джастина прекрасно понимала, что даже при нынешнем могуществе и всесилии в составе АНС Гор не намерен выпускать из рук дело, на создание которого он потратил так много сил и времени. Уловка! Как бы не так!
Она материализовалась в середине бального зала особняка. Босые ноги уперлись в полированный дубовый пол, почти не уступающий в своем блеске зеркалам в золотых рамах. Десятки отражений обнаженного тела приветствовали ее смущенной усмешкой. Темно-бордовые бархатные портьеры обрамляли высокие окна, выходящие на веранду, увитую белой глицинией. Низкое февральское солнце освещало обширные лесные угодья, перемежаемые зарослями рододендронов. Джастина вспомнила о былых роскошных приемах. Слава, богатство, красота, могущество и знатность создавали такие замысловатые переплетения, что от зависти зачахла бы сама Джейн Остин.
Открытые двери вели в широкий коридор. Джастина вышла, наслаждаясь теплым ощущением узнавания полузабытых видов. В нишах стояла мебель, бывшая антикварной задолго до того, как Оззи и Найджел построили свой первый генератор червоточин; на стенах висели картины, за каждую из которых в каком-нибудь из Внешних миров можно было купить целый материк.
Джастина прошлепала босыми ногами по лестнице, плавно изгибающейся над главным вестибюлем, и направилась в северный лепесток, где находилась ее старая спальня. Здесь все оставалось в том самом виде, в каком было при ней. Стабилизирующее поле и роботы-слуги поддерживали приятную иллюзию жилого помещения; она или еще кто-то из Бурнелли могли прийти сюда в любое время и насладиться безупречным гостеприимством дома предков. Белье на аккуратно заправленной постели было вынесено из зоны стабилизирующего поля и проветрено, как только Джастина договорилась с АНС о приеме. В гардеробной наготове имелось несколько вариантов одежды. Джастина оставила без внимания современный плащ-костюм и выбрала классическое изумрудное платье в индийском стиле и черные ботиночки.
— Весьма скромно.
Джастина подпрыгнула от звука голоса. Но тревогу тотчас вытеснило раздражение. Она обернулась и сердито сверкнула глазами на объемную проекцию у входа в комнату.
— Папа, мне не важно, как далеко ты ушел от физической реальности, но ты не должен без стука входить в женскую спальню. Особенно в мою.
В облике Гора Бурнелли не появилось ни намека на раскаяние. Он продолжал с интересом наблюдать, как Джастина, присев на край кровати, шнурует ботинки. Сам он выбрал облик из XXIV столетия — именно в котором он так прославился: вся кожа на его теле сверкала золотом верх металлической оболочки был надет черный пуловер и черные брюки. Сияние мешало рассмотреть черты лица, но без блеска это был бы симпатичный двадцатипятилетний мужчина с коротко подстриженными светлыми волосами. Его лицо — в те времена, когда он еще им пользовался, — покрывала сплошная сеть органических татуировок, резко контрастирующих с обыкновенными серыми глазами, глядящими из сплошного блеска. Кое-кто говорил, что это настоящий Гор выглядывает из-под маски усовершенствований, но утверждение было не более чем метафорой. Гор всегда увлекался новейшими разработками в области мыслительных программ, a впоследствии стал одним из основателей АНС.
— Можно подумать, это имеет какое-то значение, — проворчал он.
— Вежливость всегда имеет значение, — отрезала Джастина.
Она сердилась еще и Из-за того, что пальцы утратили былую гиб» и никак не могли справиться со шнуровкой.
— Хорошо, что для встречи Посланника выбрали тебя.
Джастина наконец завязала бантик, выпрямилась и иронично изогнула бровь.
— Ты ревнуешь, папа?
— К тому, что ты опять стала турбомоделью обезьяны? Конечно! Мышление на таком уровне и с такой скоростью вызывает у меня головную боль.
— Турбообезьяна! Ты хотел сказать «животное»?
— Плоть и кровь присущи животным.
— Интересно, сколько фракций пользуется твоей поддержкой?
— Я Консерватор, и это всем известно. Ну да, я допускаю незначительное участие в работе внешних группировок.
— Гм-м.
Она окинула его подозрительным взглядом. Даже оставаясь в материальном теле, она помнила слухи о том, что АНС предоставляла некоторым своим сущностям особые прерогативы. Правление это, конечно, отрицало, но если кто и имел право «быть равнее равных», то, безусловно, Гор, один из отцов-основателей системы.
— Посланник сейчас будет здесь, — сказал Гор.
Джастина просмотрела экзообразы и начала перенастраивать вторичную мыслительную программу. Макроклеточные ячейки и биононики в ее не модифицировались уже два столетия, но для простой сегодняшней задачи подходили превосходно. Она вызвала своего сына Казимира.
— Я готова, — сказала она ему.
Выходя из спальни, она ощутила краткое дуновение холода и оглянулась.
«На этой кровати мы любили друг друга в тот последний раз, когда я видела его живым». Воспоминание о Казимире Макфостере оставалось единственным, которое она никогда не отправляла в хранилище и которому не позволяла ослабевать. С тех пор у нее были другие чудесные и пылкие связи, и в физическом мире, и в АНС, но ни одна не оставляла таких мучительно-сладостных воспоминаний, как любовь Казимира, в чьей смерти она не переставала винить себя.
Гор, не говоря ни слова, последовал за Джастиной по лестнице в вестибюль. Она подозревала, что он догадывается о ее чувствах.
Казимир телепортировался в отделанный мрамором холл и появился точно в центре, на большом кресте эмблемы Бурнелли. Как и всегда, на нем был адмиральский мундир. За шесть столетий Джастина ни разу не видела его в другой одежде. С искренней улыбкой он обнял ее и прикоснулся губам к щеке.
— Мама. Ты, как всегда, выглядишь великолепно.
Джастина вздохнула. Он так похож на своего отца…
— Спасибо, дорогой.
Казимир слегка поклонился Гору.
— Дедушка.
— Все еще держишься за это древнее гнездо, — произнес Гор. — Когда ты уже присоединишься к нам, к цивилизации?
— Спасибо, но еще не сегодня, дедушка.
— Па, не дави на него, — предостерегающе сказала Джастина.
— По-моему, это чертовски глупо, — заворчал Гор. — Никто не живет в теле целую тысячу лет. Что тебя здесь держит?
— Жизнь. Люди. Друзья. Реальные обязанности. Ощущение чуда.
— У нас целые тонны этого добра.
— И пока вы наслаждаетесь внутренним миром, Вселенная продолжает крутиться.
— Эй, мы следим за событиями вне нашего общества.
— Именно поэтому сегодня и состоялось счастливое воссоединение нашей семьи. — Казимир торжествующе усмехнулся.
Джастина даже не прислушивалась к разговору. Этот спор происходил у них при каждой встрече, словно приветственный ритуал.
— Может, пойдем, мальчики?
Двери особняка распахнулись, и Джастина, не дожидаясь остальных, вышла в просторный внутренний двор. Снаружи было холодно; в низинах, куда еще не заглянуло солнце, пока лежал иней. По яркому голубому небу плыли редкие облачка. Между ними с юго-востока скользил вниз корабль Окайзенской Империи. Он имел форму неправильного треугольника длиной почти в двести метров. Казалось, корабль построили совершенно без учета законов аэродинамики. По темному металлу корпуса были разбросаны зеленовато-голубые пятна, напоминающие лишайники. В гофрированной поверхности имелись углубления, из которых торчали черные стержни, а выступающие блоки, казалось, кто-то расположил наугад. Из задней части корабля выступали ярко-красные пластины радиаторов.
Гор презрительно фыркнул.
— Что за чудовище! Уж лучше бы они воспользовались нашими антигравами.
— Чтобы пройти путь от полета братьев Райт до «Второго шанса», нам потребовалось пять столетий, — напомнила ему Джастина.
Гор продолжал наблюдать за кораблем, уже зависшим над поместьем.
— Как ты думаешь, они воспользуются для приземления реактивными струями сухого льда или пустят в ход гигантскую лазерную пушку, которая разнесет вдребезги Белый дом?
— Папа, успокойся.
Корабль снизился. В нижней части открылись два ряда люков.
— Черт побери, они, похоже, и не слышали о малметалле, — посетовал Гор.
Из люков высунулись длинные складные опоры. Их появление сопровождалось резким шипением газа, под высоким давлением выходящего через решетки в люках.