– Никаких. Вы просто пойдете к Ульрику и скажете, что это я вас послал.
– Не понимаю, господин мой. Что еще следует сказать?
– Скажите, что провалились.
– Провалился? В каком смысле? Вы говорите загадками. Или вы лишились рассудка?
– Нет, просто устал. Ты предал нас, Бриклин, но иного от твоей породы и ожидать не приходится. Поэтому я не сержусь. И мести не жажду. Ты взял от Ульрика плату – вот и ступай к нему. Письмо от Абалаина поддельное, и Хитроплет будет здесь через пять дней с пятьюдесятью тысячами человек. Притом у нас здесь три тысячи сатулов – с ними мы удержим стену. Убирайся! Хогун знает, что ты предатель, и сказал, что убьет тебя, если увидит. Уходи.
Бриклин посидел несколько минут в полном остолбенении, потом потряс головой.
– Это безумие! Вам не удержаться! Сейчас время Ульрика, как вы этого не понимаете? Дренаям конец, и восходит звезда Ульрика. Чего вы думаете добиться?
Рек медленно извлек длинный тонкий кинжал и положил на стол перед собой.
– Ступай.
Бриклин вскочил и ринулся к двери, но на пороге обернулся.
– Глупец! – бросил он. – Заколись сам своим кинжалом – не то дренаи позабавятся на славу, когда возьмут тебя. – И он ушел.
Из завешенной ковром ниши вышел Хогун – бледный, с перевязанной головой, сжимая в руке меч.
– Почему ты отпустил его, Рек? Как ты мог?
– Руки неохота было марать, – улыбнулся Рек.
Глава 30
Последняя свеча замигала и погасла – легкий порыв осеннего ветра вздул занавески. Рек спал, опустив голову на руки, за тем самым столом, где час назад отослал Бриклина к надирам. Он спал чутко, но без сновидений. Он вздрогнул, когда в комнате похолодало, и проснулся в темноте. Страх коснулся его, и он потянулся за кинжалом. Как же здесь холодно. Огонь в очаге горел, но его жар не доходил до Река. Рек встал и присел перед огнем на корточки, протянув к нему руки. Тщетно. В смятении он встал опять, повернулся к столу, и ужас вошел в его душу.
Там по-прежнему спал князь Регнак, положив голову на руки. Рек, борясь с паникой, смотрел на свое спящее тело и отмечал усталость на лице, ввалившиеся глаза и глубокие складки у рта.
Потом его поразила тишина. Обычно даже в этот темный предутренний час бывают слышны какие-то звуки: шаги часовых и слуг, возня поваров, готовящих завтрак. А тут ничего. Рек прошел по темному коридору под сень замковых ворот. Ни единого часового не было на стене. Рек вышел дальше в ночь – облака разошлись, и ярко светила луна.
Крепость была покинута.
С высоты Геддона Рек посмотрел на север. Надиры ушли, и на равнине не осталось их шатров.
Рек был совсем один здесь. Паника оставила его, и покой окутал душу теплым одеялом. Он сел на стене, глядя на замок.
Что это, смерть? Или только сон? Ему было все равно, что это – предчувствие завтрашней действительности или фантазия спящего разума. Он наслаждался мгновением.
Потом он почувствовал тепло и понял, что не один. Сердце его переполнилось, и слезы навернулись на глаза. Он посмотрел и увидел ее, одетую, как в их первую встречу, в толстый овчинный полушубок и вязаные гетры. Она раскрыла ему объятия и приникла к нему. Он прижал ее к себе и зарылся лицом в ее волосы. Они долго стояли так, и глубокие рыдания сотрясали его тело. Наконец он успокоился и чуть-чуть отстранил ее от себя. Она подняла на него глаза и улыбнулась.
– Ты молодец, Рек. Я горжусь тобой.
– Без тебя все теряет смысл.
– Я ничего не хотела бы изменить, Рек. Если бы мне вернули жизнь при условии, что я не встречусь с тобой, я бы отказалась. Что из того, если у нас с тобой было всего несколько месяцев? Зато каких!
– Я никогда никого не любил так, как тебя.
– Я знаю.
Они говорили, и время шло, но луна светила все на том же месте, звезды точно застыли, и ночь длилась вечно. Наконец она поцеловала его, заставив умолкнуть.
– Есть и другие, кого ты должен повидать.
Он заспорил было, но она прижала пальцы к его губам.
– Мы еще встретимся, любимый. А теперь поговори с ними.
Над стеной теперь клубился густой туман, а луна все так же светила на безоблачном небе. Вирэ вошла в туман и пропала. Рек ждал, и вот навстречу ему выступила фигура в серебряных доспехах. Свежий и подтянутый, как всегда, в броне, отражающей лунный свет, и белоснежном плаще, Сербитар улыбнулся:
– Рад видеть тебя, Рек. – Они обменялись рукопожатием на воинский манер.
– Сатулы пришли, – сказал Рек. – Вы не зря держали ворота.
– Я знаю. Завтра будет тяжелый день, не стану тебе лгать. Я видел все будущие, какие есть, и только в одном из них ты переживешь этот день. Но здесь действуют силы, которые я не могу тебе объяснить, – и волшебство осуществляется уже теперь. Удачи тебе!
– Ждать ли нам Хитроплета? – спросил Рек.
– Во всяком случае, не завтра, – пожал плечами Сербитар.
– Значит, крепость падет?
– Возможно. Но если этого не случится, обещай кое-что для меня сделать.
– Что?
– Спустись еще раз в подземелье Эгеля – там ждет тебя последний подарок. Арчин все тебе объяснит.
– Что это? Если оружие, оно пригодилось бы мне завтра.
– Это не оружие. Спустись туда завтра к ночи.
– Сербитар!
– Что, мой друг?
– Все оказалось так, как вы мечтали? Я говорю об Истоке.
– Да! Истина превзошла все наши мечты. Но я не могу говорить об этом теперь. Подожди еще немного. С тобой хочет поговорить еще кое-кто.
Туман сгустился, и белая фигура Сербитара исчезла в нем.
Его сменил Друсс – высокий и могучий, в блестящем черном колете, с топором на боку.
– Он устроил мне отменные проводы, – сказал Друсс. – Ну, как ты, паренек? Вид у тебя усталый.
– Да, я устал, но это к лучшему – иначе бы мы не встретились.
Друсс хлопнул его по плечу и засмеялся.
– Этот Ногуша отравил свой клинок. Боль была адова, должен тебе сказать. Каэсса одела меня. Не знаю уж, как ей удалось поднять меня на ноги, но как-то удалось.
– Я видел.
– Да, зрелище получилось будь здоров, верно? Молодой Джилад хорошо сражался. Я его еще не видел, но, надеюсь, увижу. Ты тоже хороший парень, Рек. Достойный! Я рад, что встретился с тобой.
– И я рад, Друсс. Никогда не встречал человека лучше тебя.
– Еще как встречал, парень. Целые сотни! Но все равно спасибо. Только я не для того сюда пришел, чтобы обмениваться любезностями. Я знаю, что тебе предстоит, и знаю, что день будет тяжким – чертовски тяжким. Но ты не сдавайся. Не отступай к замку – держи стену, что бы ни случилось. От этого многое зависит. Поставь Иоахима рядом с собой: если он погибнет, тебе тоже конец. Теперь мне пора. Но помни: держи стену! Не отступай к замку.
– Я запомню. До свидания, Друсс.
– Нет, не до свидания. Не теперь еще. Но скоро.
Нахлынувший туман окутал старого воина и покрыл Река. Лунный свет померк, Бронзовый Князь оказался во мраке.
Рек проснулся в замке. Огонь все еще горел, и он снова почувствовал голод.
Арчин на кухне готовил завтрак. Старик устал, но заулыбался, увидев вошедшего Река.
Арчину нравился новый князь. Старик помнил отца Вирэ, Дельнара, молодым человеком, горделивым и сильным, и ему казалось, что Рек похож на него, – впрочем, память с годами могла изменить Арчину.
Он дал князю поджаренного хлеба с медом, и Рек мигом проглотил все, запив разбавленным вином.
Потом поднялся к себе, надел доспехи и отправился на стену. Хогун и Оррин уже были там и осматривали заграждение, устроенное в воротах.
– Это наше слабое место, – сказал Оррин. – Надо бы отойти в замок. Уж несколько-то часов его ворота продержатся.
Рек покачал головой.
– Мы останемся на Геддоне. Отступления не будет.
– Значит, здесь мы и умрем, – сказал Хогун. – От этой загородки и вовсе нет никакого проку.
– Кто знает. Увидим. Доброе утро, Иоахим.
Бородатый сатул кивнул и улыбнулся.
– Хорошо ли ты спал, Бронзовый Князь?
– Очень хорошо. Спасибо за то, что даришь нам этот день.
– Это лишь малая часть моего долга.
– Ты ничего мне не должен. Но вот что: если мы переживем этот день, войны между нами больше не будет. Права на высокогорные Дельнохские перевалы принадлежат мне, хотя вы это и оспариваете. Так вот: я при свидетелях передаю их тебе. В замке лежит свиток, скрепленный моей печатью. Ты возьмешь его, когда соберешься уходить, а копия отправится к Абалаину в Дренан. Я знаю, что мой поступок немногого будет стоить, если надиры сегодня прорвутся – но это все, что я могу для тебя сделать.
– Одного желания уже довольно, – поклонился Иоахим.
На этом разговор прервался – забили надирские барабаны, и воины Дрос-Дельноха заняли места вдоль стены, чтобы встретить врага. Рек опустил забрало и обнажил меч Эгеля. Внизу, у заваленных ворот, встал Оррин с сотней бойцов. Проход был всего двадцати футов шириной, и Оррин рассчитывал продержаться там почти все утро. После этого, когда заграждение падет, многочисленная орда надиров вытеснит их на открытое место за стеной.
Так начался последний кровавый день в Дрос-Дельнохе.
Глава 31
Все утро кочевники, волна за волной, с визгом карабкались по веревкам и лестницам лишь для того, чтобы встретить злую смерть под мечами и кривыми саблями защитников. Сраженные с воплем падали со стены и гибли под ногами бойцов. Сатулы и дренаи, держась бок о бок, несли смерть надирам.
Рек, сжимая меч Эгеля двумя руками, косил надиров точно спелую рожь. Рядом, вертясь как волчок, дрался двумя короткими мечами Иоахим.
Внизу людей Оррина медленно оттесняли в более широкую часть туннеля, хотя надиры платили дорогую цену за каждую пядь.
Оррин, отразив удар копья, рубанул по лицу копейщика. Тот исчез в свалке, и его место занял другой.
– Нам не устоять! – прокричал молодой офицер рядом с Оррином.
Оррину некогда было отвечать.
Внезапно передовой надир завопил в ужасе и отлетел назад, на своих товарищей. Другие надиры смотрели туда же, куда и он, – за спины дренаев, стоявших в воротах.