«Я серьезно, паренек. Повешу Снагу на стенку, а шлем, колет и перчатки уберу в сундук. Запру на замок и ключ выброшу, клянусь небом».
«Стало быть, я присутствовал при последней битве Друсса — Легенды?»
«Ты же знаешь, что я всегда терпеть не мог это прозвище».
«Я есть хочу, дядя Друсс», — сказала Эланин, потянув его за руку.
«А вот это имя мне по душе, — заявил он, подняв девочку на руки. — Дядя Друсс, деревенский житель. И пусть чума заберет все пророчества».
«О каком пророчестве ты говоришь?»
«Один пророк давным-давно предсказал мне, что я погибну в бою, — усмехнулся старик. — В Дрос-Дельнохе. Сущий вздор. Дельнох — самая надежная крепость из всех, которые когда-либо строились. Шесть мощных стен и замок. Нет в мире армии, которая могла бы его взять, и полководца настолько безумного, чтобы на это отважиться».
На равнине все еще никто не показывался, и слова Друсса эхом звучали в голове Скилганнона. «Пусть чума заберет пророчества», — сказал он, но десять лет спустя, шестидесятилетним стариком, взошел на стены Дрос-Дельноха, чтобы сразиться с самым большим войском, когда-либо существовавшим на свете.
О том, что Друсс вернулся и обучает рекрутов в Дельнохе, Скилганнон услышал в гульготирской таверне. Два дня назад он побывал в армии великого хана и знал наверняка, что крепость падет. Ульрик — блестящий стратег и обожаемый вождь, а дре-найская армия ослаблена благодаря собственному правительству, полагавшему, что это наилучший способ избежать войны. Что ж, резонно. Сократи свою армию, и соседи поверят, что ты не собираешься к ним вторгаться. Главное при этом, чтобы и твои возможные враги были столь же разумны. Ульрик же при всем своем воинском мастерстве и огромной отваге благоразумием не отличался, и его трудности были прямо противоположны трудностям богатых дренаев. Ему требовалось кормить и оплачивать свое громадное войско. Чем больше армия, тем сильнее она опустошает казну. Без военной добычи она долго не протянет. Недавно Ульрик разгромил Готир, и решившие разоружиться дренаи, в сущности, оказались перед ним беззащитны. Одна дряхлая крепость, обороняемая зелеными новобранцами, против орды доблестных, не знающих страха надиров. Исход понятен заранее.
Узнав, что и Друсс находится среди защитников этой крепости, Скилганнон точно надвое разорвался. Он любил старика, а Ульрику был обязан жизнью. Хан спас его, рискуя собой, когда они были соратниками. Два друга в двух разных станах. Скилганнон не мог помочь им обоим — мог лишь остаться в стороне.
Так он и сделал, но это решение далось ему тяжело.
Уловив какое-то движение в траве, он повернул голову, но ничего не увидел. Он взглянул на коня — тот прижал уши к голове и весь напрягся.
В траве, шагах в двухстах от себя, Скилганнон рассмотрел маленькую проплешину. Слева опять шевельнулось что-то, но он смотрел только на пятнышко темной земли. Внезапно оно переместилось, и он различил тонкую фигуру в длинном темном плаще с капюшоном. Теперь что-то мелькнуло справа. Они передвигались мгновенно, словно переходили с места на место сквозь невидимые ворота.
Скилганнон отошел от коня, чтобы было где размахнуться мечами. Он не мог состязаться с этими существами в скорости и лишь следил, как они приближаются к его бугорку. Следил — и прикидывал, как они будут действовать. Их атака основана на обмане зрения. Одна Тень, переместившись, тут же припадает к земле, другая следует за ней спустя долю мгновения. Жертва просто не в состоянии сосредоточиться на которой-нибудь из них. Скилганнон знал теперь, что их трое. Сердце у него в предвкушении боя билось чаще обычного, но он подавлял волнение. Если они попадут в него дротиком или подойдут достаточно близко для укуса, незачем, чтобы учащенное сердцебиение разгоняло по телу яд. Когда их садовника Спериана укусила змея, он лежал очень смирно, пока его жена Молаира бегала за аптекарем. Девятилетний Скилганнон, сидя рядом со Сперианом, видел, как глубоко и медленно тот дышит. После, когда аптекарь уже дал больному противоядие, мальчик спросил почему. «Чтобы не умереть, Олек. От страха сердце колотится, и кровь по жилам течет быстрее, а с ней и яд. Потом он добирается до самого сердца, и человеку конец».
Луна почти закатилась. Скилганнон спокойно дожидался атаки.
Она началась внезапно. Что-то сверкнуло у него перед глазами. От вскинутого вверх Меча Дня отскочил дротик. Скилганнон нырнул влево, и второй дротик пролетел в паре дюймов от его головы. Он сделал выпад и рассек мечом темный плащ. Еще один нырок — на сей раз Меч Ночи пронзил саму Тень. Он даже не видел, как она подобралась к нему, и нанес удар безотчетно. Что-то острое вонзилось ему в плечо. Скилганнон отшатнулся, поняв, что яд уже делает свое дело. Он упал на колени, вытянул руки, уперев мечи в землю, и снова заставил свое сердце биться помедленнее. Появились две оставшиеся Тени. Скилганнон не моргал и не шевелился. Тени, разинув рты, приближались к нему. У одной над нижней губой торчал один клык, у другой два. Подойдя к Скилганнону, они присели, и тут Меч Дня раскроил горло одной из них. Другая успела отпрянуть, но Меч Ночи проехался по ее ребрам и вспорол ей живот. Она попыталась уйти, но в корчах упала на землю.
Руки и ноги Скилганнона отяжелели, мечи выпали из рук. Он медленно опрокинулся набок, не чувствуя холодной травы под щекой. Вопреки параличу он торжествовал. Все три Тени мертвы, и он опять победил!
Потом он увидел, что на пригорок поднимается четвертая Тень.
«Не будь таким заносчивым, Скилганнон».
Он в жизни еще не слышал ничего более верного.
Тень присела, злобно глядя на него, и достала кривой кинжал.
— Съешь свое сердце, — сказала она.
Ответить он не мог. Кинжал уперся ему в грудь. Он ясно видел этот кинжал, но Тень вдруг куда-то пропала. В следующий миг она повалилась на него с глухим стоном. Что происходит? Может, она уже прокусила его утратившую чувствительность шею?
Затем Тень бесцеремонно отшвырнули прочь, и он увидел стрелу, пробившую оба ее виска.
— Кто это тут у нас? — прощебетала Аскари, усевшись рядом. — Неужто тот самый непобедимый воин, который бьется в одиночку и не нуждается ни в чьей помощи? Да нет же, это просто кто-то похожий.
Земля ушла вниз — это его взяли на руки. Скилганнон припал головой к мохнатой груди Шакула.
— Когда очнешься, голова у тебя будет раскалываться, но ты это заслужил, — сказала Аскари и закрыла ему глаза.
Вернувшись в свои комнаты, Мемнон разделся и смыл кровь с рук. Рубашка, как видно, пропала — кровь с шелка плохо отстирывается, — а жаль. Синяя, с золотой каемкой, она принадлежала к числу его любимых вещей. Вымывшись и переодевшись, он послал слугу за Оранином.
Тот явился час спустя, с поклонами и пространными извинениями.
— Я отсутствовал у себя в комнате, мой господин, поэтому меня не сразу нашли.
— Ничего. Какое-то время ты будешь работать один. Ищи записи о том, как Ландис Кан создавал меня. Понял?
— Разумеется, мой господин. А Патиакус? Возвращается в Диранан?
— Патиакус мертв. Он предал меня. Его ошметки валяются на полу в лаборатории. Прибери там, пока слуги не всполошились. Завтра я уезжаю в армию, к Вечной. Работай усердно, пока меня не будет. Я жду от тебя успехов.
— Я не подведу вас, мой господин. — Оранин опять поклонился. — Могу я спросить, в чем провинился Патиакус?
— Зачем тебе?
— Чтобы не совершить такой же ошибки, — с трогательной откровенностью сказал ученик.
— Дело не в ошибке, Оранин, — вздохнул Мемнон. — Я убил его не в порыве минутного раздражения. Он отравил моих Возрожденных. Мне следовало ожидать чего-нибудь в этом роде. В людях я вижу только хорошее, это моя беда.
— Для чего же он это сделал? — ужаснулся Оранин.
— Вечная приказала ему. Это же очевидно. Как смертный я верно служу ей, бессмертным могу стать для нее угрозой. Я понимаю. Если бы все обстояло наоборот, я, вероятно, пришел бы к такому же выводу.
— Вы не держите на нее зла, господин?
— Злоба мне чужда, Оранин. Кто я такой, чтобы судить о Вечной в категориях верности или предательства? Достоинство первой эфемерно, порочность второго сомнительна. Все зависит от политики, Оранин. Ступай и сделай то, что я велел.
Оставшись один, Мемнон улегся на диван и закрыл глаза. На освобождение духа ушло некоторое время, и он, отделившись от тела, сразу же полетел на север. Вечная спала в своем шатре, окруженном стражей. Он задержался немного, чтобы полюбоваться ее красотой, и устремился дальше.
Милях в двадцати к северу от расположения армии он нашел Декадо, спавшего в лагере каких-то солдат. Скилганнона там не было. Мемнон облетел все окрестности и направился на восток над травянистой равниной. Не сразу заметив своих Теней, он чуть было не пролетел мимо. Все четверо лежали мертвые. У одного в голове торчала стрела, другой зажимал костлявыми руками кровавую рану в животе.
Четверо Теней убиты за одну ночь. Неслыханно! Трех убили клинком, одного подстрелили. Они не стали бы нападать, если бы с жертвой был кто-то еще. Заметив невдалеке огонек костра, Мемнон полетел туда.
Там он увидел джиамадов и нескольких человек. Одна — двойник Вечной, другой — бородатый мужчина в ярко-красном наряде. Мемнон восхитился его камзолом — отличный крой, хотя ткань не первого сорта. Третий был Скилганнон — он лежал на земле и как будто спал.
— Лучше б его убили, право, — сказал человек в красном.
— Не говори так, Стави!
— Ну извини, я не хотел. Только из-за него моим ребятам плохо придется.
— Это нечестно! Они идут, чтобы не расставаться с тобой. Ты мог бы остаться с ними, а я на обратном пути нашла бы тебя.
— Как же вы в себя верите! Собираетесь найти храм, которого больше нет, и уничтожить источник магии, в которой не понимаете ничего. На что оно хоть похоже, это яйцо? Как вы узнаете, что это оно и есть? Серебряные орлы, волшебные щиты! Чушь собачья!