— Как знаешь, только позвони ему.
Такая трогательная забота показалась мне странной, но я не стала ни о чем спрашивать.
Войдя под стеклянную крышу павильона, где располагался бассейн, и взглянув на голубую воду и выложенные мозаикой бортики, я вспомнила предыдущий вечер.
— Наблюдаю дрожь в коленках, — шепнул Лекс мне в затылок. — Не беспокойся, вода теплая.
— Или я неправильно определила эту физиологическую реакцию? По некоторым признакам я начинаю догадываться, что это…
— Подкашивание ног с последующим размягчением мозгов. Ты слишком сильно на меня действуешь. Надеюсь, энергичные физические упражнения помогут справиться с этой минутной слабостью.
Тут я нырнула в воду.
После купания мы завтракали на уже знакомой мне кухне. При верхних апартаментах обнаружилась своя небольшая кухонька, но там было тесновато, и мы расположились внизу. Лекс, уже надевший очки и обретший привычный для меня облик, взялся за телефонную трубку:
— Позвони ему.
Я послушно набрала номер.
— Это я, — только и удалось ввернуть перед тем, как мне в ухо рекой полились Юрины причитания. В конце тирады он уже спокойным голосом спросил:
— Антонов?
— Да. — Я не знала, что тут еще добавить.
— Надеюсь, это скоро пройдет. Потому что это в наших общих интересах.
Он повесил трубку, не попрощавшись. Как я этого не люблю!
— Сам обо всем догадался, сообразительный, — прокомментировал Лекс. — А теперь давай тоже проявим сообразительность и решим, как будем жить дальше. Налить еще кофе? — Он протянул руку к кофеварке, не дожидаясь ответа. — Здесь тебе будет не совсем удобно, далеко от города, к тому же тут проходят всякие мероприятия, бывают очень разные люди. Может, ты хочешь остаться жить с мужем, а меня, так сказать, навещать?
— Я вообще-то не готова вот так цинично все организовать.
— А что же ты делала все это время? Нужно было готовиться.
— Вообще-то у меня есть моя старая квартирка, и я могу в нее переехать, хотя не очень хочется туда возвращаться. Почему мы не можем поселиться где-нибудь в городе, в приятном месте?
— Такой вариант я не планировал.
Ну вот, приехали, мне что же, уготовлена роль подпольной любовницы? Здесь я буду мешать ему проверять «безупречность исполнения», а в городе ему, видимо, нужна свобода, чтобы встречаться с дамами из академических и дипломатических кругов.
— Не напрягайся и не выдумывай всякие глупости. — Он заметил, как изменилось мое лицо. — Просто мой род деятельности требует достаточной свободы маневра, и тебе придется с этим смириться. А неудобства мы тебе компенсируем. — Он обнял меня и легонько поцеловал в шею.
Я поплыла, но все же нашла в себе силы огрызнуться.
— Подачки мне твои не нужны. Вот возьму и вернусь к законному мужу.
— А что муж? Практически ничто. — Фирменный взгляд поверх очков. — А подачки — не мой стиль. Организую прекрасную квартирку с видом на воду.
— Ага, и на храм. Чтобы полный дом, сам знаешь, каких людей. Кто еще селится с видом на воду и на храм? Сплошные бандиты.
— Как-то не учел этот фактор. Но мы проверим всех соседей.
— Меня больше волнуют не соседи, а роль, которую я буду играть в твоей жизни. Сидеть у окна с видом и ждать, когда ты соизволишь явиться? Это совсем не то, к чему я стремилась. Мне нужно какое-нибудь занятие.
— Намекаешь на журнал? Прямо скажу: вся эта мелкая возня меня не привлекает, и давать на нее деньги я не буду. Лучше потрать эту же сумму на себя.
— Но это же как раз и будет на меня, — (какой облом, просто невероятно), — а кроме того, на Вадиковы забавы ты, насколько я понимаю, даешь деньги, — вспомнила я виновника всех моих нынешних приключений.
— Он делает мелкое, но небесполезное дело.
— Что же, свой собственный печатный орган — дело не полезное?
— Полезное. Только организовать такое издание тебе не по зубам. — Он погладил меня по руке и продолжил: — В политике и экономике ты ни черта не смыслишь. Разве я не прав?
— Но, как я понимаю, хорошо известная тебе Ольга Арсеньевна, являющаяся моей свекровью, тоже ничего не смыслит в политике и экономике, однако ты финансируешь ее затеи!
— Да, но она глубоко образованный человек и мыслит как настоящий ученый. Ее работы еще будут востребованы. А все эти убогие сплетни, кто с кем куда пришел и в чем, — кому это нужно? Скучающим идиоткам. Пошла бы и поучилась, вот тебе и занятие.
— У меня и так высшее гуманитарное.
Увидев, что я обиделась (а тут было из-за чего), он смягчился.
— Вот и умница. А учиться всегда пригодится. Поедем погуляем по заливу?
— Поедем, — согласилась я. А что еще оставалось? — Только мне не в чем, не в розовой же юбке.
— Ничего, приспособим шорты. Мои. Женского гардероба я здесь не держу.
Шорты действительно удалось приспособить, но меня волновал не столько мой внешний вид, сколько этот разговор. Что за странный пунктик — высшее образование?
Я и сама из достаточно образованной семьи. Правда, мои родители никогда не делали из своих научных степеней греческой трагедии, чем занималась так высоко превозносимая Лексом Юрина мама. Они просто вовремя получили гранты и уехали в провинциальный американский университет писать научные работы на очень специальные, но, разумеется, необходимые для развития гуманитарного знания темы. Они так здорово устроились в Штатах, что даже не приехали полюбоваться на мою эпохальную свадьбу. Впрочем, я на них не в обиде.
Так или иначе, образованность и энциклопедические познания всегда были для меня делом вполне обыденным. В кругу моих родителей было не принято без повода разглагольствовать о своих научных достижениях, ну и по слабости человеческой природы превозносить плоды трудов других исследователей тоже никто не стремился. Я даже решила вкратце поведать об этом Лексу, но потом подумала, что будет разумнее воздержаться. Ну, сложилось у него обо мне какое-то мнение. Зачем разрушать стройную систему?
Был чудесный теплый день, и мы решили идти вдоль берега, пока не устанем. Лекс держал меня за руку и, как я случайно заметила, украдкой любовался игрой бриллианта в кольце. Наличие у него такой вот простой человеческой слабости меня даже обрадовало.
— Тебе очень идет, надо будет докупить браслет в том же стиле. Такие красивые руки. Узкие запястья… Ты часом не благородного происхождения? Тонкие щиколотки, маленькие ножки, все приметы налицо.
— Думаю, что нет. Если только прабабушка не согрешила с каким-нибудь графом. Фу, даже звучит по-дурацки. Образование, происхождение… У тебя завышенные требования. Ты что, сам тайный князь?
— Болтушка. — Он крепко обнял меня и поцеловал. — Вот закончу одно дело, и поедем с тобой путешествовать. Куда бы ты хотела?
— Не знаю, летом везде жарко. Путешествовать лучше осенью, как ты думаешь?
— Хорошо, поедем осенью. Хочешь в Италию? Венеция, Флоренция, маленькие городки в Тоскане. Возьмем машину, облазим все уголки. Как тебе?
— Подойдет. Пустишь меня порулить?
— Конечно. А пока посмотри квартирку на Крюковом, — ловко вернулся он к утреннему разговору. — Она небольшая, но забавная — последний этаж с мансардой. Небось надоел тебе Московский проспект?
— Надоесть он мне не успел, просто с самого начала не нравился. Кстати, а кто нас туда поселил? Не верю, что Юра сам выбрал эту дурацкую «сталинку», вкус у него вполне декадентский, и, будь его воля, он наверняка бы остановился на каком-нибудь дворе-колодце. Только не надо говорить про дареного коня…
— И его зубы. Не буду. Но и тебя попрошу не пытаться лезть в наши корпоративные дела. Страсть совать нос куда не надо — это твой единственный, но серьезный недостаток.
Грубовато, конечно, было сказано, но в этот день ничто не могло нарушить моего счастья. Разногласия — это жизнь. Зато в главном у нас была полная гармония, и я была готова упасть с ним под ближайший куст и там забыться. Мы брели по пляжу, иногда ложились на теплый песок, смотрели на облака, целовались.
— Поедем куда-нибудь перекусить?
— Ты что, забыл, я практически раздета.
— Давай купим тебе гору новой одежды, поехали, до города минут пятьдесят. — Он вскочил на ноги.
— Давай так и сделаем. А это будет похоже на любимый всеми обделенными лаской, вниманием и денежными знаками женщинами фильм?
— А какой фильм любят эти несчастные создания?
— Ну ты даешь! Неужели не догадался? Это же «Красотка».
— Да? И что там про магазины?
— Там есть такой, ну просто оргастический момент, когда весь магазин уже на рогах, Джулию Робертс завалили вещами, а Ричард Гир говорит: «Нет, ребята. Этого мало. Вы плохо стараетесь. Давайте, поддайте как следует жару».
— Ну, я тебе такого удовольствия не доставлю. — Он рассмеялся. — Вообще, лучше подожду в машине. Тебя и так должны встретить с энтузиазмом.
— В мужских-то шортах, которые держатся на веревочке? Может, раз мы едем в город, я забегу домой, возьму что-нибудь хоть на первое время?
— Нет. — Тон был безапелляционным.
— Но мне нужны кое-какие мои вещи, — попыталась я проявить твердость.
Он вдруг улыбнулся и обнял меня:
— Вот глупенькая, отказываешься от набега на магазины. Просто невероятно. Но, знаешь, мы же можем послать водителя, он купит что-нибудь на свой вкус.
— Ты шутишь. Хотя вполне возможно, это будет весьма нетривиальный выбор. Впрочем, поехали, действительно глупо отказываться от такой увеселительной прогулки.
— А что так долго артачилась?
— Так, не хотела снимать эти шорты, ты же вчера носил их на голое тело. Теперь это непередаваемые ощущения, можешь мне поверить.
— Тогда, может, заедем домой и закрепим эти ощущения? Что скажешь?
Когда начинаешь собирать гардероб как будто бы с нуля и в ударные сроки, тебе не до эффектных сцен в духе «Красотки». Это тяжелый труд, сходный с возведением большого здания. Только в капитальном строительстве все этапы работы хорошо известны — от проектирования до внутренней отделки. Строительство гардероба — совсем другая история. «Проектировать» что-либо бессмысленно, потому что почти ничего из задуманного на практике обнаружить не удастся. Ворвавшись в магазин, находишь что-нибудь базовое, к примеру брюки. Но к ним нужно во что бы то ни стало найти полный комплект — от пиджака до обуви, и именно в этом месте. Иначе в следующем бутике придется распаковать купленные брюки и примерять их с вещами, подобранными уже здесь. А такая тонкая вещь, как соотношение ширины брюк с длиной носка и высотой каблука обуви, еще ждет математика-теоретика, который описал бы это в виде простой и понятной формулы.