— Весьма эффектное выступление, ничего не скажешь. Насчет монтекристовщины, правда, полная ерунда. А по поводу спасения овец, пожалуй, соглашусь. Постараюсь вас спасти и заодно вправить мозги.
— Есть что вправлять? Это обнадеживает.
— Что же, чтобы излечиться, нужно верить в свои возможности. Но и правильно их оценивать. Вот что касается, как вы выразились, уровня Юрия…
— Не сочтите только, что я раздосадована. Но с меня достаточно того, что он жив и ему ничто и никто не угрожает. А так говорить о нем нечего и неинтересно, даже учитывая ваши интригующие намеки на его скрытые способности…
— Ну что же, это очень жаль, впрочем, упорствовать не буду. Я не сваха, тем более вы и так за ним замужем… И давайте все-таки перейдем к последним премьерам в Мариинке.
Более господин Жаров (я вдруг вспомнила, что его фамилию называл следователь) о делах в этот вечер не говорил, а вел светскую беседу, как во время нашего знакомства в Мисхоре. Высказал свое мнение о недавно открывшихся в городе ресторанах и о последних дамских модах тоже. Когда речь зашла об одежде, он спросил, не знаю ли я хорошего магазина, «на манер классических для мужчин», куда бы можно было сводить Глафиру.
— Одежду ей покупает Ядвига, но она, знаете ли, больше озабочена соотношением цена-качество, нежели эстетической стороной дела. Она дама безупречная во всех отношениях, но эту привычку экономить не отобьешь ничем, въелась в плоть и кровь. Правда, бедная девочка ничем теперь не интересуется… Но ведь шопинг для барышень — это что-то вроде психотерапии, и было бы славно, если бы ее удалось зацепить. Ну же, Лелечка, это же ваша специализация, в конце концов. Придумайте что-нибудь, а? Я в долгу не останусь.
— Не знаю, что бы тут подошло. Есть один подающий надежды кутюрье…
И я кратко рассказала о модном доме «V. Kurakin» и его талантливом главе.
— Это что же, индпошив какой-нибудь? Так, насколько мне известно, ателье сейчас не в моде, — раскритиковал мое предложение Павел Викторович.
— Зачем же такой скептицизм? — оседлала я свою любимую лошадку. — Престиж русских дизайнеров сейчас очень вырос…
Жаров вполне благосклонно выслушал краткую лекцию о положении дел в русской моде и даже задал парочку заинтересованных вопросов о масштабах продаж дизайнерской одежды.
— О больших партиях речь пока не идет. Но если говорить конкретно о Вадике, он продает достаточно много и весьма дорого, к примеру, эта блузка — от него.
— Очень, очень мило, знаете ли. Прелестный наряд, простите старомодность моих комплиментов. Возможно, стоит нанести визит его автору.
— Хоть вы не хотите больше говорить о делах, но я все-таки скажу. Тем более что к нашему делу этот случай имеет косвенное отношение… — Я замялась.
— Ну, не крутите, начали, так рассказывайте, — неожиданно подбодрил меня Павел Викторович.
— Хочу довести до вашего сведения, что этот модный дом, он, как бы сказать… Тоже некоторым образом входит в наследство, которое вы заполучили. Может, формально это не так, но Лекс давал Вадику деньги на раскрутку и вполне мог финансировать создание коллекций, в том числе и последней.
— Любопытно, любопытно. Что ж, если верить вашим словам, это неплохой актив. Обещаю, когда разберемся с нашими проблемами, поговорить об этом детально. Мне очень импонирует, когда вы становитесь вот такой собранной, деловой, демонстрируете знание дела. Не все же о благородных разбойниках мечтать, верно ведь?
Мне не очень понравилась эта назидательность, но на всякий случай я кивнула.
— Вот и славно, а сейчас пойдемте-ка спать. Не знаю, как для вас, а для меня нет лучшего снотворного, чем шампанское. Сплю великолепно. Что? Смешно? Вот, выболтал случайно свой стариковский секрет. Ну, спите хорошо, завтра у нас будет много дел, — заключил Павел Викторович и потребовал счет.
Утром, приведя себя в порядок с помощью набора Ядвиги Стефановны, я заторопилась к завтраку. За вчерашними разговорами съесть толком ничего не удалось, и теперь меня терзал нешуточный голод. Войдя в ресторан и первым долгом набрав полную тарелку снеди, я пошла на поиски подходящего столика и в самом уютном уголке, конечно же, обнаружила попивающего утренний кофе господина Жарова. Облачен он был, судя по всему, в ту самую рубашку в розовую клетку, которую так подробно описывал прошлым вечером, и в светло-серый кашемировый джемпер с V-образным вырезом. Наряд сигнализировал о хорошем настроении Павла Викторовича.
— Садитесь, садитесь ко мне, — приветливо замахал он. — А у меня тут с утра столько новостей, что уже хотел пойти звонить, чтобы вас разбудить. Сижу тут прямо как на иголках. Но вы сначала кушайте, — добавил он, видимо заметив, какие взгляды я бросаю на еду. — Может, заказать глазунью или омлет?
— Глазунью… А что, есть новости о Лексе?
— Есть, есть и о нем, и презабавные. — Павел Викторович хохотнул. — Но главное сейчас другое… Да вы ешьте, ешьте. — Он подозвал официантку. — Глазунью принесите, будьте добры, и еще один кофейник, да, и молока подогретого. Страсть как не люблю лить в кофе холодное молоко. — Он опять повернулся ко мне.
— Так что с ним? — нетерпеливо спросила я.
— Да все у него хорошо, переехал в отдельную камеру, чистое белье, телевизор, фрукты с рынка. Что еще нужно человеку? Вы лучше послушайте другое. Вчера вечером рассказал я Глашеньке о вашем дизайнере-кутюрье и его нарядах, а она вдруг сказала, что хочет посмотреть. Я ушам своим не поверил и сегодня на всякий случай спросил: ну как, поедем платья смотреть? У нас на вечер билеты в оперу, говорю, если ты не забыла, и можно по этому случаю что-нибудь новенькое купить. А она говорит: поедем, конечно. Как вам?
— Замечательно, — совершенно искренне обрадовалась я. — Это, кстати, к вопросу о потенциале русских дизайнеров.
— Да-да, надеюсь, что есть у него потенциал, чтобы Глашу хоть немножко отвлечь. Слушайте, вы сейчас доедайте, а потом бегите, приводите себя в порядок. Ядвига тем временем ее быстренько накормит и соберет, и поедем к этому Куракину.
— Вообще-то можно не торопиться, Вадик так рано не встает. Если только специально позвонить…
— Нет-нет, специально не надо, пусть это будет такой почти случайный визит. А то Глафира заподозрит, что мы его предупреждали или там намекали, что она особенный клиент… Это может ее расстроить. И вот что. Раз уж она расположена поехать, ждать не будем, лучше покатаемся в машине, пока ваш портняжка проснется.
Пришлось в темпе доесть завтрак и бежать наверх за сумкой. Переодеваться мне было не во что. Внизу в лобби, на самом укромном диване уже сидела Ядвига Стефановна. Рядом привалилась к стенке чрезвычайно худая, коротко стриженная шатенка в темных очках.
— Доброе утро, — проворковала Ядвига. — Как вам спалось? — И, не дожидаясь ответа, продолжила: — А вот познакомьтесь, Глафира — внучка Павла Викторовича. А дедушка-то ваш, Глашенька, дольше всех собирается. Вот уж и Валерия подошла, — вдруг затараторила она, — а он куда-то запропастился. И нет его и нет. Опять, наверное, кто-то со срочными делами…
— Вы, Ядвига Стефановна, не нервничайте, — слабым голосом сказала девушка. — Раз я обещала поехать, я поеду. Так что сидите спокойно. А вы, — обратилась она ко мне, — давно этого Вадима Куракина знаете? Я сегодня утром нашла его вещи в Интернете, они приятные такие. Главное без стразов и разных там корсетов с мини.
— Вам не нравится такой стиль? — Я поймала на себе взгляд Ядвиги и почувствовала, что тема скользкая.
— Дело не в этом. Просто с этим связаны неприятные воспоминания… Вы, наверное, в курсе моей истории?
Она сняла очки, и я увидела несчастные глаза, которые, однако, смотрели испытующе и даже с вызовом. Вилять было бессмысленно, и я кивнула.
— Так вот, — продолжала Глафира, — там, где все это со мной происходило, все женщины были в мини, в блестках, стразах и сильно накрашены. Ужасно, правда? А вы не краситесь?
— Вообще-то крашусь. Но мне пришлось заночевать в гостинице, а косметики с собой у меня не оказалось. — Я решила быть честной во всем.
— Пришлось заночевать? Так вы, наверное, тоже жертва обстоятельств, как это говорит дед.
— Можно и так сказать.
— А вот и Павел Викторович нашелся, — радостно сообщила Ядвига. — Сейчас поедем посмотрим эти чудесные платья.
И она поднялась навстречу приближавшемуся в сопровождении охранников Жарову.
— Несчастная, — тихо сказала Глафира. — Это я про Ядвигу. По крови она настоящая пани, а приходится изображать какую-то наседку. Это дедушка так решил, считает, так для меня лучше. А на самом деле она гордая и такая надменная, подбородок вверх, и слова лишнего не скажет. А видали, какая у нее спина прямая? Мне нравится, когда она иной раз забудется и тогда становится такой вот… Тогда от нее так приятно веет холодом, покоем… — Она запнулась, видимо собираясь произнести слово «смерть». — Я готова, дед, — обратилась она к подошедшему Павлу Викторовичу.
Внушительной группой, прихватив с собой и двуличную, как оказалось, Ядвигу, мы сели в машину и отправились в поездку по центру города. Впрочем, утренние пробки не дали возможности устроить полноценную экскурсию, и, потыкавшись в разных направлениях, мы решили продвигаться в сторону резиденции Вадика. Приехали как раз вовремя — маэстро был уже на месте.
— Лелик живой, вот это радость, — в своей излюбленной манере начал он, но осекся, увидев, что я в странной компании. — Твои друзья? Очень, очень-очень рад знакомству.
Буквально пропев последнюю фразу, он приблизился и грамотно склонился над ручкой Ядвиги Стефановны, после чего хотел уже проделать то же самое с Глафирой, но та шарахнулась за спину своей сиделки. Не растерявшийся Вадик, ограничившись чем-то средним между поклоном и книксеном, выпрямился во весь рост и уже в сугубо деловой манере пожал руку Павлу Викторовичу. Последовало церемонное представление. Покончив со знакомством, Вадик сделал пару шагов назад и обратился уже ко всем: