Кстати, о Матиасе Бартоке: все это время он стоял, как каменный столб, и на лице его не отражалось ничего.
— О нет! — воскликнула вдруг леди Лаура, упала на колени в росистую траву и зарыдала. — Ужели мой избранник, мой единственный, уже связал себя узами?! О, сердце мое разбито!
Один из кухонных псов жалобно заскулил и ткнулся леди Лауре в плечо. Она машинально погладила собаку и реветь перестала.
Матиас же наконец разомкнул губы и произнес:
— Правильно ли я понимаю, что состою в кровном родстве с родом, с которым связан узами кровной мести?
— Выходит, что так, дорогой племянник, — улыбнулся Рютгер. — Должен вам признаться, что, несмотря на обстоятельства, я рад этому родству, пусть и столь косвенному.
Матиас сел в траву и скрестил ноги с таким видом, как будто намеревался просидеть так следующие сто лет. Рояль, по-прежнему остававшийся у него за спиной, пару раз ткнул партикуляриста в спину одной из своих ножек, но ничего не добился.
— Что с ним? — кашлянув, спросил Томас у вновь обретенной племянницы.
— Очень плохо, — Юлия закусила губу. — Я этого опасалась… Он, как говорят у нас в Унтитледе, «завис».
— Завис?! — всполошилась Лаура, вскочив на ноги. — Девочка моя, он что, хочет повеситься?!
— Может быть, и надумает… — мрачно проговорила Юлия. — А может быть, нет. Я теперь сама не знаю, что ему взбредет в голову… — она беспомощно оглянулась на Марофиллов и короля, произнесла тихим шепотом: — Но это был единственный способ! Он ведь так верит в кровь! Ничем иным его не пронять!
— Понятно… — со вздохом Рютгер Марофилл положил Юлии руку на плечо. — Очень изящный ход, достойный члена нашего рода… Только теперь надо развить эндшпиль, чтобы все не перешло в вечный пат или еще что похуже.
Юлия слабо улыбнулась.
— Да… у меня была одна идея, но я не знаю, сработает ли она…
— Я тебе уже говорил, — пожал плечами Антуан, подходя к ним (гвардейцы шагали за ним след в след, что немедленно вылилось в несколько отдавленных ног), — пока не попробуем — не узнаем… — он вдруг откашлялся, приосанился и на какую-то долю секунды стал таким королем, каким будет, дай боги, лет через двадцать: величественным, могучим и громогласным.
Антуан Двадцать Восьмой приказал крайне весомо:
— Леди Лаура Вдохновенная, леди Юлия… ммм… Отважная, лорды Рютгер, Томас и Лютер Марофиллы… На колени!
Все пятеро переглянулись, однако ослушаться короля даже не пришлось им в голову — они опустились на колени, как было приказано, в росистую траву. Юлия только вздохнула о судьбе своего нового нежно-голубого платья, которое непременно окажется испачкано травяным соком, а леди Лауру даже это соображение не обеспокоило — и вовсе не потому, что ее платье было зеленым, а потому, что такие земные размышления были чрезвычайно далеки от мест, где обычно парил ее разум. Лютеру, правда, пришлось выйти из-за спины короля и встать перед ним, но в остальном заминок не последовало.
— Сэр Аристайл, одолжите мне свой… — Антуан взглянул на меч рыцаря-мага Подгарского, осекся и упавшим голосом продолжил: — кинжал, пожалуйста.
Беспрекословно сэр Аристайл вытащил из ножен кинжал и передал его королю.
Антуан решительно взмахнул клинком над головами коленопреклоненных Марофиллов (в случае с Рютгером и Томасом ему пришлось подняться на цыпочки).
— Отныне объявляю позор и анафему на все ваше семейство! — сурово изрек Его Величество. — Да будет род Марофиллов считаться пресеченным и проклятым во веки веков, а все его члены — мертвыми перед законом! — он перевел дыхание, все зрители ахнули (Марианна Аделаида и Сюзанна Анаксиомена даже всхлипнули, а одна собака заскулила). Король продолжил. — Вам же, леди и господа, я дарую новое, незапятнанное имя! Да будет ваш род отныне называться родом… — он замялся.
— Аустаушенов, — одновременно подсказали Юлия и Лютер, и оба хихикнули от такой синхронности.
— Аустаушенов, — подтвердил король-император. И продолжил: — А также настоящим произвожу род Аустаушенов в дворянское достоинство и дарую им все должности, земли и имущество проклятого рода Марофиллов… за исключением того классного старинного лука, который висит в холле на втором этаже и который никому не дают! Мы из него в воскресенье постреляем, да, Лютер?
— Ага, — согласно кивнул Лютер, с энтузиазмом вскакивая с земли и протягивая руку Юлии, чтобы помочь ей подняться. — Только тетиву там надо перетянуть.
Зрители с риском для кожи ладоней зааплодировали, сестры-побратимы зачем-то кинулись качать кухарку, а собаки залаяли, кое-кто даже завыл — и тут же сразу стало понятно, что многие из этих собак и не собаки никакие, а любопытствующие волки из соседнего леса, и может быть даже волки-оборотни.
Матиас Барток уже не медитировал — он просто сидел на мокрой земле, и на лице его впервые, кажется, отражалась полная и окончательная растерянность.
Юлия подошла к нему, обняла и зашептала что-то на ухо — вроде бы о том, что все будет хорошо и все исполнилось наилучшим образом, и теперь дальше все будет только самое хорошее.
— Но это как-то… немного несправедливо, — осторожно сказал сэр Аристайл Подгарский, принимая назад от короля свой кинжал. — Простите меня, ваше величество, но род Марофиллов верой и правдой служил вам столько веков… а родовое имя — это очень важно.
— Все правильно, сэр Аристайл, — скорбно, но весомо заверил его сэр Томас. — Род Марофиллов совершил много славного, но много и ужасного… и заслуживает полной гибели не меньше, чем другие дворянские роды. Это горько, но справедливо. Да и имя никуда не делось. Ведь Его Величество не предал его забвению.
— Точно, — кивнул Антуан. — А до других родов еще очередь дойдет. Что вы там говорили, дядя Томас, об укреплении централизованного государства?..
Над поляной отчаянно радостно, по-утреннему, по-весеннему пели птицы. И смеялся, вытирая слезы, герцог Рютгер Аустаушен, бывший Марофилл, смеялся негромко, аккуратно, но отчаянно, не в силах остановиться. Никто и не останавливал его — только леди Лаура осторожно положила руку брату на плечо.
Эпилог
— Это была чудесная задумка, леди Юлия Отважная, — Рютгер Аустаушен отвесил девушке церемонный поклон. — Достойная нашего рода, какое бы имя он ни носил… Еще вина?
— Нет, спасибо, — покачала девушка головой. — Я пока не привыкла пить такие вина. У нас в Унтитледе как-то больше самогон и самогон…
— Разумеется, вам нужно время, — кивнул Рютгер. — И поверьте, я очень рад вашей счастливой выдумкой. Вы — истинное украшение в ряду моих племянниц.
— И я также очень рад обзавестись племянницей, — немного сухо произнес Томас Марофилл, отставляя свой собственный бокал с вином на каминную полку. — Тем более, что это никакая не выдумка, даже если леди Юлия и считает ее таковой.
— Не выдумка? — губы Юлии изумленно приоткрылись. — Каким же образом?..
— А что такого удивительного, в самом деле, что ведьма, забравшая нашего младшего брата, действительно направилась в Эскайпею?.. Ведь ваша бабушка была ведьмой, не так ли?.. И ваш отец был найденышем.
— Почему был?.. И сейчас есть, — кивнул Юлия. — Джерри-Найденыш, так его и зовут. Еще иногда Мышонок Джерри, не знаю, почему… Его так сильно дразнили, что он из-за этого стал лесником и теперь все время живет в самой чаще. В город не ходит, а как бабушка маму вылечить не смогла, так даже с бабушкой не разговаривает, отдельную избушку себе построил.
— Джерри! — в волнении Рютгер прошелся взад и вперед по комнате. — Все сходится! Нашего пропавшего брата звали Иеронимо!
Юлия про себя подумала, что, если это так, то его отцу очень повезло: не жить с родителями, способными назвать ребенка «Иеронимо» — можно ли сыскать лучший подарок судьбы?.. Впрочем, исходя из того, что она уже знала о семействе Марофиллов и, в особенности, о предыдущем поколении этого семейства, везучесть отца вообще не знала границ.
— А скажите мне, Юлия… — Томас заколебался. — Возможно, это неделикатный вопрос, но нет ли у вас на левом плече родинки в виде жука?..
— Нет, — удивленно сказала Юлия.
— Какое совпадение! — вскричал Рютгер. — И ни у кого из Марофиллов… то есть Аустаушенов… тоже нет родинки в виде жука на левом предплечье! Вы совершенно точно наша родственница. И это… — он замер, как-то внезапно погрустнел и закончил с мягкой улыбкой: — Это наводит меня на определенные мысли.
— Поразительно, — в волнении произнес Томас. — Выходит, наш младший брат жив и здоров?.. Мы можем найти его, поговорить с ним…
— Ну, поговорить — это вряд ли, — осторожно произнесла Юлия. — Он не очень разговорчив… лесник же.
— Так вот, — Рютгер поднес к носу свой вечный мак, потом вздохнул и отложил его на столик, рядом со своим бокалом вина, к которому даже не притрагивался. — Все это наводит меня на мысли… Какие ваши планы, Юлия?..
— Матиас решил принять должность начальника королевской охраны, — сказала Юлия. — Я его не уговаривала, он сам… Он будет разыскивать Одинокие Деревья и древесных магов и восстанавливать общину в Варроне. Сэр Аристайл вызвался ему помогать, в искупление своей предыдущей вины. Значит, мне придется принять должность главной фрейлины. Чтобы присматривать за ним… ну и за Антуаном с Лютером… и вообще.
— Очень благодарен вам за заботу о моем отпрыске, — чуть склонил голову Томас.
— То есть вы не собираетесь возвращаться в Эскайпею? — уточнил Рютгер.
— Ох, нет… Я только попробую послать папе и учителю письма, но не знают, дойдут ли они… — Юлия вздохнула. — Ну что делать?.. Не могу же я бросить Матиаса! А леди Алиса обещала и сама меня учить, и со жрецами из Главного Храма договориться…
— Письма дойдут, — улыбнулся Рютгер. — Потому что их отвезу я.
— Брат! — Томас чуть не поперхнулся глотком вина. — Вы нужны здесь! Теперь, когда вы выздоровели, ваша помощь потребуется Его Величеству! А если вы имеете в виду необходимость разыскать нашего младшего брата, то в Унтитлед могу съездить и я: так будет правильнее с точки зрения…